Сказительница
Шрифт:
Дакар тоже встал и остановился рядом с ней. Всмотрелся ей в лицо, как будто мог в темноте его увидеть. Но она знала, что он в ночи видит не больше ее.
— А почему ты мне помогла в этот раз? — негромко спросил он. — Если бы ты ушла до начала, тебе, несомненно, позволили бы.
— Потому что мне было очевидно: ты не сможешь себя защитить, — ответила Эйдрис. — Разве тебя никогда не учили сражаться?
— Нет, — ответил он печальным голосом. — До этого вечера мне ни разу не приходилось защищаться физически.
«Но судя по его
— Я должен поводить Монсо, — сказал ее спутник, снимая со спины кеплианца седло и упряжь.
— Наверно, придется здесь заночевать, — неохотно заметила Эйдрис. — Слишком темно отыскивать дорогу.
Он кивнул; она видела бледный овал его лица.
— Вон там, — сказал он, показывая, — кажется, несколько деревьев и большие камни. Они защитят от ветра. Ночь холодная, а перед рассветом станет еще холодней.
— Можно разжечь костер? — спросила Эйдрис.
— Сомневаюсь, чтобы Хаурел и его приятели решились последовать за нами, — ответил Дакар. — А кроме них, меня искать некому. — В голосе его звучала ирония. — Если ты можешь то же самое сказать о себе, госпожа, давай разведем костер.
Надевая на плечи мешок и беря арфу, Эйдрис подумала о колдуньях, но потом покачала головой. Они с Аврис почти месяц провели в пути; наверно, волшебницы давно отказались от поисков. Девушка осторожно начала пробираться по склону холма.
Теперь зрение ее адаптировалось к темноте, и она смутно видела рощу, о которой говорил Дакар. Вершина у холма довольно большая и ровная. «Трава очень короткая; должно быть, тут пасут скот… овец или коз, — решила она. — Мы должны уйти до рассвета, чтобы не столкнуться с рассерженным пастухом».
На удалении виднелись огни Райлон Корнерса; они казались дальше, чем звезды над головой.
Эйдрис разбила у кустов лагерь, разожгла костер за большим камнем, который прикроет огонь со стороны города. Завернувшись в плащ, она села на бревно и принялась греть руки у огня, благодарная за тепло.
Немного погодя вернулся Дакар и принялся кормить, поить и растирать Монсо. И только когда конь был подготовлен к ночевке, молодой человек угомонился. Он молча благодарно кивнул, принимая кусок лепешки с ветчиной, которую Эйдрис достала из мешка. Путники устало молчали за едой, потом разделили фляжку кислого вина, которую извлек Дакар.
Монсо покончил с овсом и принялся пастись.
— Ты его не стреножишь? — удивленно спросила Эйдрис.
— Он никогда не уходит от меня, — ответил Дакар. — Мы… товарищи, а не просто лошадь и хозяин.
Сказительница плотнее запахнулась в плащ.
— До сегодняшнего дня я поклялась бы, что никто не сумеет захватить, а тем более приручить кеплианца. Как тебе это удалось?
— Монсо не чистокровный кеплианец, — объяснил ее спутник. — Его отец — торгианский жеребец, мой первый конь, а мать — кеплианская кобыла. Мы нашли ее еще новорожденным жеребенком наутро после битвы в Эскоре. Серые убили ее мать. Кобыла была еще такой молодой, что темные посвященные, которые выращивают коней-демонов, не успели развратить ее.
— И ты сумел скрестить ее со своим торгианцем? — Эйдрис видела высоко ценимых торгианцев, породистых коней, которые обладают большой скоростью и выносливостью. — Но ни одна из лошадей в сегодняшних скачках не подходила к Монсо.
— Для многих в Эскоре пользоваться колдовством так же естественно, как дышать, — ответил Дакар. — Один такой посвященный с помощью своей Силы облегчил спаривание.
— Понятно, — ответила Эйдрис — А ты хорошо знал его, этого посвященного, колдуна?
Дакар долго молчал, склонив голову. Сказительница разглядывала его лицо, угол наклона бровей, щеки и подбородок, освещенные огнем костра. Остальная часть лица оставалась в тени и напоминала маску. Наконец Дакар кивнул.
— Хиларион для меня был почти как отец. Он и его госпожа, волшебница Каттея, раскрыли передо мной двери своей древней крепости, когда я был еще мальчишкой и бродил в одиночестве по пустыне. Моим спутником был только торгианец. В самом подлинном смысле их дом оказался для меня единственным настоящим домом.
— Каттея? — Глаза Эйдрис распахнулись. — Я слышала это имя. Разве она не дочь лорда Саймона Трегарта и бывшей волшебницы госпожи Джелит?
— Она самая.
— Говорят, у них все три ребенка родились одновременно и все обладают Силой.
— Это правда, — сказал Дакар. — Когда возникает необходимость, эти трое объединяются, становятся Единым. Однако и каждый в отдельности обладает Силой. Лорд Киллан владеет животными, лорд Кемок искусен в древних знаниях и словах Силы, а леди Каттея — волшебница. Она всегда была самой могучей из них троих.
— Итак, ты вырос в доме, населенном волшебниками?
— У каждого из Трегартов собственный дом в Эскоре, — ответил Дакар. — Но они очень близки друг к другу. Могут общаться без слов, если необходимо.
Эйдрис, видевшая такую близость у членов своей семьи, легко ему поверила. Она кивнула, вспоминая.
— Я знаю, каково жить среди обладающих Силой.
— Ты тоже жила в таком доме? — Дакар внимательно смотрел ей в лицо. — В Эскоре?
— Нет, в другом месте. В земле, которая называется Арвон. От Эсткарпа ее отделяет море.
— Арвон… — прошептал Дакар. — Я слышал о нем. Хиларион рассказывал мне, что когда он вначале жил в Эскоре, до того, как Древняя Раса пересекла горы, ограничивающие Эскор на востоке, существовала легенда о двух землях, некогда бывших одним целым. Это Эскор… и Арвон.