Сказительница
Шрифт:
Упал веревочный барьер.
Толпа взорвалась возбужденным гулом: лошади устремились вперед, каждый всадник пытался занять позицию поближе к внутренней изгороди. В толпу полетели комки сухой грязи, отброшенные сильными копытами.
«Монсо! Где он?»
Эйдрис изгибала шею, отчаянно пытаясь разглядеть, но в толпе большинство мужчин выше нее. Сказительница втиснулась между хозяйкой с корзиной кур и наемником, дыхание которого свидетельствовало о хорошем знакомстве с местным элем. Встав на цыпочки, стиснув кулаки, она сумела рассмотреть дорожку. Постепенно становились видны отдельные
Впереди серая… потом каштановая… третьей идет мышастая… рыжая голова в голову с темно-каштановой, затем гнедая. Вороной не видно!
Страх словно кулаком стиснул горло Эйдрис. «Монсо! Дакар! Где вы?»
Сказительница с тревогой посмотрела вдоль дорожки; она опасалась увидеть лежащих коня и всадника. Но на изрытой копытами почве дорожки никого нет. Удивленная, девушка вернулась к гонке.
Лошади, по-прежнему сбившись в тесную кучку, делали дальний поворот. Но когда они достигли противоположной стороны большого овала, Эйдрис разглядела, что рядом с каштановым, идущим вторым, словно приклеенная, держится черная тень.
— Вперед! — прошептала Эйдрис, не слыша собственного голоса в гуле толпы. — Беги, Монсо!
Словно услышав ее, Дакар направил своего черного коня опасно близко к внутренней изгороди; и вдруг перед ними дорога очистилась. Эйдрис ахнула. Монсо устремился вперед с такой скоростью, словно только начинал бег. За одно мгновение он догнал серого лидера. Еще мгновение — и он его обогнал.. на корпус… па два корпуса…
Эйдрис зажала рукой рот, видя, что Дакар держит коня на поводу, не позволяя ему бежать свободно и изо всех сил. Руки его постоянно двигались, он натягивал удила, прижимал сталь ко рту жеребца. А черный жеребец, двигаясь со скоростью бури, продолжал уходить вперед!
— Это противоестественно! — закричала женщина с курами. — Он прошел мимо Серой Стрелы Хаурела, как будто та впряжена в плуг. А ведь быстрее этого коня в нашем городе не видели уже много лет!
— Да, — согласился наемник и с треском разломил надвое свою дощечку с обозначением ставки. — Никакая лошадь не может так бежать. Никакая нормальная лошадь.
«Никакая нормальная лошадь».
Неожиданная мысль заставила Эйдрис закусить зубами губу, чтобы не крикнуть. Она поняла, где видела таких коней, как Монсо. Красная искра в глазах жеребца не была отражением солнца! «Это не обычная лошадь, как Серая Стрела! — подумала она. — Но… как? Как можно поймать и приручить кеплианца?»
Эйдрис вспомнила один-единственный случай, когда видела демонов-коней, посланных Тьмой, чтобы заманивать неосторожных путников. Это было вскоре после исчезновения ее матери. Она, Джервон и лорд Керован были в поиске и заночевали у ручья в долине, которая показалась им покинутой.
Эйдрис в предрассветном серебре выбралась из-под одеяла и увидела рядом с лагерем коня. Кеплианец походил на прекрасного черного высокого жеребца, он спокойно щипал траву. И Эйдрис, и Джервон вскрикнули от восторга при виде этой великолепной головы, тонких сильных ног… бегущих плавных линий шеи и всего тела.
Они с отцом одновременно двинулись вперед, очарованные неземной красотой коня. И оба могли бы погибнуть, если бы дорогу им не преградил Керован. Браслет на его руке слабо светился. И когда этот свет коснулся их глаз, они пошатнулись, возвращаясь к нормальным чувствам: древний талисман обладал способностью предупреждать о зле и защищать от него.
Керован предупреждающим жестом поднял руку.
— Уходи, злое существо! Уходи и не возвращайся!
Свет браслета коснулся кеплианца, тот фыркнул от боли и ускакал.
«Монсо — кеплианец. Это многое объясняет, — думала Эйдрис ошеломленно, почти не слыша разочарованный гул зрителей. — Но у него… нет той сверхъестественной красоты и правильности форм, как у того. Может, он помесь? Возможно ли, чтобы кеплианцы скрещивались с обычными лошадьми?»
Продолжая размышлять и не находя ответа на свои вопросы, сказительница пробилась через толпу к палатке, чтобы получить свой выигрыш.
Гонка была заключительным событием этого дня ярмарки; торговцы и купцы кормили лошадей, закрывали свои павильоны до утра, когда ярмарка откроется снова. Солнце быстро садилось, и к тому времени как девушка вышла с выигрышем, синие сумерки крались по земле, как вор, унося с собой цвета и жизнь.
Эйдрис улыбалась, ощущая тяжесть кошелька в кармане куртки. «Более чем достаточно, чтобы купить хорошую лошадь. Я окажусь в Лормте быстрее, чем думала!»
Проходя мимо опустевших палаток, она увидела Дакара недалеко от тою места, где они впервые встретились. Юноша вел в поводу Монсо. Поправив мешок на спине, сказительница свернула к нему, собираясь поблагодарить.
При свете факелов в глазах жеребца снова вспыхнули тревожные красные искры. Эйдрис остановилась, глядя на эту невероятную пару. В конце концов, что она знает о Дакаре? Он ездит на кеплианце. И поэтому вполне возможно, даже вероятно, что он и сам с Левой Тропы, что он принадлежит Тьме. Легенды говорят, что Темные часто красивы, даже прекрасны… настолько же привлекательны внешне, насколько гнусны изнутри.
Она уже собиралась повернуть назад, как Дакар поднял голову, увидел ее и обрадованно воскликнул:
— Госпожа Эйдрис! Видела гонку?
Сказительница кивнула.
— Видела. Конь лорда Фарала не мог бы скакать так быстро! — и, подойдя ближе, добавила не так громко: — Теперь, благодаря выигрышу, я смогу добраться до Лормта в несколько дней. Я у тебя в долгу.
Молодой человек покачал головой.
— Ерунда. Мы все равно выиграли бы скачку, даже если бы ты и не сделала ставку. Но я рад, что ты сможешь продолжать путь на хорошей лошади.
Эйдрис не решалась спросить, куда направляются они с Монсо после окончания гонки. Но какой в этом смысл? Она больше никогда не увидит Дакара и его необычного жеребца. Сказительница вздохнула и решительно расправила плечи под тяжестью дорожного мешка.
— Тогда прощай, Дакар, желаю тебе завтра благополучного пути, — сказала она.
Он тоже как будто колебался, но наконец кивнул.
— И тебе благополучного пути… Желаю тебе найти то, что ты ищешь. — Он протянул руку.
Эйдрис обменялась с ним воинским рукопожатием, ощутила пальцами, привыкшими касаться струн, жесткие мозоли на ладони. Увидела, как слегка расширились его глаза от силы ее пожатия; но вот он улыбнулся и склонился к ее руке, как при дворе.