Сказительница
Шрифт:
Черные уши резко повернулись, чтобы ловить успокаивающий голос; Эйдрис сделала еще шаг, конь прижал уши, фыркнул. Это предупреждение. Зрители ахнули. Девушка остановилась. Потом, вспомнив, как успокаивала свою кайогскую кобылу Вьяр, негромко запела. Ту самую мелодию, о которой несколько минут назад вспомнил старик.
Черные уши медленно шевельнулись, конь слушал. Постепенно он перестал дрожать. Толпа стихла, и Эйдрис запела. Слова песни легко плыли в неподвижном воздухе.
Лорд Хатор и его конь Погибли от руки предателя, А теперь в темноте, в туман и дождь Его жеребец летит над землей. Душа его полна местью, Глаза полны огнем, Он пообещал отомстить предателю Всей силой своего гнева.Сказительница медленно приближалась к коню… один шаг… два… три…
Наконец, оказавшись рядом, Эйдрис протянула руку, почувствовала тепло дыхания; жеребец принюхался к ее руке. Она заставила себя стоять спокойно, хорошо зная величину и силу его зубов, которые совсем рядом с ее телом. Но он не пытался укусить ее.
Лорд Хатор умер первым В расцвете своей юности, Но прежде чем закрылись глаза жеребца, Конь поклялся отомстить.Девушка подняла руку и погладила шею жеребца.
— Нет! Девушка, не трогай его! Он убьет тебя!
Отчаянный крик донесся издалека. Голос Эйдрис дрогнул, жеребец прижал черные уши. Сказительница торопливо возобновила пение. Она не поворачивалась, но краем глаза видела, что кто-то бежит со стороны кузницы и лавки седельщика. Пробираясь через толпу, бегущий замедлил свое продвижение.
Наклонив голову, Эйдрис осторожно подула в раздутые, окруженные красными ободками ноздри. Положила ладонь на горячую, потную шею, погладила, продолжая петь.
Из лунного света теперь его грива, А кровь — из смерти, Зубы его — проклятье предателя, А ярость — его дыхание.Каменные мышцы под ее рукой наконец расслабились, и сказительница решилась схватить оборванный недоуздок. Сунув руку в карман, она достала кожаную полоску, которой связывала куски шкуры. Все это время она продолжала негромко напевать.
И только когда смогла держать беглеца за починенный недоуздок, Эйдрис повернулась и посмотрела на того, кто выкрикнул предупреждение.
— Ты говоришь со мной, добрый человек? — спокойно спросила она.
Тот удивленно смотрел на девушку, которая, стоя рядом с жеребцом, продолжала негромко напевать. Молодой человек, среднего роста, стройный, он производил впечатление гибкости и силы. Волосы черные, как грива жеребца, глаза темно-серые. Лицо молодое, но есть что-то в нем глубоко древнее. Он явно Древней Расы… и все же…
… все же…
На мгновение Эйдрис почувствовала что-то иное в этом незнакомце… что-то такое, что выделяет его из толпящихся вокруг горожан и фермеров. Он казался более чуждым. Сказительница удивленно мигнула; но это беглое впечатление тут же исчезло. Перед ней всего лишь молодой человек, одетый просто, в небеленой льняной рубашке и кожаной куртке поверх нее, в кожаных брюках и изношенных сапогах для верховой езды с голенищами по колено.
Незнакомец сухо улыбнулся ей и слегка поклонился.
— Я сказал: спасибо за то, что поймала мою лошадь, сказительница. — Голос у него был низкий, приятный баритон, произношение как у образованного человека, в противоречии с грубой одеждой. В толпе послышался смех, и зрители начали расходиться. Больше ничего интересного не ожидалось.
Эйдрис улыбнулась, по-прежнему поглаживая коня.
— Не за что, добрый человек. Скажи, а как он убежал?
Молодой человек потер затылок, словно ему больно.
— Это моя вина, — признался он, сматывая с пояса кожаный ремень и прикрепляя его к недоуздку. Жеребец издал негромкий низкий звук. — Я был неосторожен. Оставил пастись на берегу реки, а двое бродяг решили, что проще украсть лошадь, чем честно купить.
— Они на тебя напали?
— Набросились, прежде чем я понял, что происходит. В одно мгновение повернулся, что-то услышав, а в следующее приходил в себя на земле, а моего коня нигде не было видно. Один из негодяев был мертв, второй убежал в лес, неся на весу руку, для которой потребуется гипс, если я правильно разглядел.
Незнакомец печально покачал головой и почесал у жеребца за ухом, а тот потерся о него головой, едва не сбив с ног.
— Этот парень приучен никому не позволять притрагиваться к себе. Я был уверен, что ты разделишь судьбу неудачливых воров. Но я ошибся. — Он внимательно поглядел на Эйдрис, и она почувствовала, что краснеет. — Даже Монсо не смог противиться такой красоте.
» Монсо. — Эйдрис пораженно смотрела на незнакомца. — На древнем языке это означает «быстрый, как ветер». Но… откуда он знает древний язык?«
Мысли ее мешались. Эйдрис подобрала лежавшую на земле арфу. Проведя пальцами по струнам и корпусу, уложила ее в футляр.
— Цела ли твоя арфа, сказительница? — с тревогой спросил молодой человек.
Эйдрис покачала головой.
— Все в порядке. Меня зовут Эйдрис, а тебя? Он колебался долю секунды, потом снова поклонился.
— Мое имя Дакар, госпожа Эйдрис.
И снова сказительнице пришлось с трудом скрывать внешнюю реакцию на эти слова.» Дакар на древнем языке значит «тень». Кто этот человек? Неужели он из Арвона?«
Дакар погладил шею Монсо, провел рукой по широкой груди.
— Он все еще в поту… Мне нужно его выгулять, иначе у него затекут мышцы. Не хочешь ли… не хочешь ли походить с нами, леди? Я не успел тебя поблагодарить.
— Не за что, — ответила Эйдрис, но повесила мешок на спину и пошла вслед за Дакаром, который повел жеребца подальше от будок на открытый луг вблизи места для скачек.
Приближался вечер, солнце уходило за темный лес. Маленькие бело-золотые цветы» любовные узелки» начинали закрывать на ночь лепестки. Шум ярмарки стихал позади.