Сказительница
Шрифт:
— Желаю удачи, госпожа Эйд..
— Отродье Тьмы!
— Обманщик! Это не обычный конь!
— Мошенник! Ты заколдовал мою Серую Стрелу!
Повернувшись, Эйдрис и Дакар увидели приближающуюся группу мужчин; их фигуры колебались и казались огромными в дрожащем свете факелов.
Хозяин Монсо успокаивающим жестом поднял руки; мужчины окружали его, не давая возможности уйти.
— Спокойно, господа, спокойно! Если вы считаете, что Монсо победил несправедливо, нужно было обратиться к судьям до того, как его официально объявили победителем. Но никаких протестов не было.
— Потому что мы были околдованы! — вперед выступил хозяин Серой Стрелы, высокий костлявый фермер со светлыми волосами салкара. — Ты всех нас выставил дураками, но сейчас мы пришли в себя и требуем, чтобы ты возместил наши потери!
Монсо, фыркнув, опустил голову. Острое копыто вызывающе застучало о землю. Дакар схватил недоуздок жеребца, что-то шепнул ему, и черный конь слегка успокоился.
— Хорошо, — сказал его хозяин. — Я не хочу неприятностей. Не только для себя, но и для вас. Я отдам вам то, что получил.
Эйдрис протестующе подняла руку, но промолчала. Дакар медленно достал кошелек. «Пять… шесть… — считала она фигуры в мрачном кольце, заметив, что некоторые вооружены дубинами, а один даже мечом. — Слишком много, чтобы сразиться. И Дакар ведь действительно обманул… вряд ли можно назвать справедливым состязание кеплианца с обычными лошадьми. Но и это нечестно!»— в гневе подумала она, глядя, как молодой человек, взвесив кошелек в руке, бросил его к ногам Хаурела.
— Возьмите и оставьте нас в покое, — сказал он. Плечи его внезапно поникли от неожиданной усталости. — Я покину ваш город, и, уверяю вас, ничто не заставит меня вернуться.
Окружающие не пропустили горькую насмешку в его голосе. Оскорбленные, они придвинулись ближе, и Эйдрис узнала и других: кривоногого жокея Серой Стрелы… широкоплечего наемника, стоявшего рядом с ней в толпе (в его руке отшлифованная рукоять меча)… деревенского кузнеца… торговца, лошадь которого она отвергла. У шестого лицо скрывал капюшон плаща.
— Мы не будем слушать насмешки мошенника-мальчишки! — рявкнул кузнец, ударив дубинкой по мозолистой ладони. — И ты, и этот твой чертов конь заслуживают трепки, и вы ее получите!
— Подождите! — Дакар протянул ладонь, теперь он по-настоящему встревожился. — Не нужно! Вы будете убиты! Я не хочу кровопролития! Позвольте по крайней мере сказительнице…
— Вперед, парни! — закричал Хаурел, и в мрачном молчании мужчины устремились вперед. Эйдрис, пригнувшись, протянула посох — нападающий в плаще с капюшоном тяжело упал на землю.
Он лежал, с трудом глотая воздух, а Эйдрис нанесла ему расчетливый удар по затылку, и он вытянулся без сознания. Дакар держался за коня, выкрикивая команды, а кузнец размахивал дубинкой, пытаясь попасть по голове юноше и одновременно уворачиваясь от копыт жеребца.
Хаурел схватил Дакара сзади, одной рукой зажал ему рот, другой стиснул горло. Кузнец нацелил удар дубинки в голову жеребца.
Кеплианец с пронзительным яростным криком встал на дыбы, ударили его передние копыта. Глаза его сверкнули красным огнем в свете факелов. Конь-демон налетел, как развернувшаяся змея. Он схватил зубами кузнеца за руку, подбросил в воздух, и зубы его до кости прокусили предплечье. Раненый закричал.
— Монсо! — крикнул Дакар, освободив рот от зажима Хаурела. — Нет! Не трогай их!
Монсо потряс кузнеца, как крысу, и бросил.
Окованный бронзой наконечник посоха Эйдрис ударил фермера-салкара по голове, тот пошатнулся и выпустил Дакара. Юноша побежал к коню, вытаскивая на ходу кинжал. На него набросился с обнаженным мечом наемник. Дакар попытался увернуться и ударить в свою очередь, но Эйдрис было ясно, что он не очень опытный боец. Эйдрис бросилась к нему на выручку, но наемник уже выбил кинжал из его рук. Отбросив кинжал ногой, он приближался, искусно размахивая мечом.
Горожане с проклятиями отступили. Теперь они стали осторожней. Один нагнулся к человеку в капюшоне. Кузнец исчез. Не сводя глаз с противников, тяжело отдуваясь, Эйдрис обратилась к Дакару:
— Ты ранен?
Вместо ответа что-то большое задело ее за плечо. Эйдрис пошатнулась.
«Монсо!»
Жеребец устремился вперед, Дакар вцепился ему в гриву. И вот топот копыт затих вдали, всадник и конь исчезли, оставив девушку перед толпой нападающих.
С горькой гримасой: (Неужели я так и не научусь не вмешиваться в дела, которые меня не касаются?) — сказительница приготовилась встретить натиск.
— Что ж, менестрель, — усмехнулся наемник, обнажая меч, — ты, кажется, застряла. Твой ухажер оставил тебя одну.
Жокей Серой Стрелы в нерешительности поморщился.
— Я не дерусь с бардами, — сказал он. — Говорят, это приносит неудачу. Говорят, некоторые менестрели могут проклясть песней. К тому же, — добавил он, — она женщина.
— Да заберет ее Тьма! Дерется она как мужчина, и обращаться с ней нужно, как с мужчиной.
— У нее тяжелый кошелек, — сказал человек в капюшоне, с трудом вставая. Капюшон он откинул, показалась загорелая кожа цвета древнего бронзового щита и седеющие волосы. — Я видел, как Норден отсчитывал ей выигрыш. Можем возместить убыток за ее счет.
Жилистый низкорослый жокей покачал головой.
— Я не стану рисковать проклятием певца. И не люблю краденое. Меня не считайте, парни.
Он повернулся и ушел во тьму. Остальные заколебались.
— Отдавай кошелек, менестрель, — сказал Хаурел. — И мы отпустим тебя всего с несколькими синяками.
«Помоги мне, Гуннора, — взмолилась Эйдрис. — Помоги прихватить с собой двоих». Она, не отвечая, покачала головой.
— Ты сама выбрала, — проворчал салкар. Эйдрис ухватилась за голову грифона и потянула. Из посоха показалось сверкающее лезвие.