Сказка для Алисы

Инош Алана

— Его любовь недостаточно сильна, дитя моё, — молвил седобородый наставник. — И он никогда не был связан с нею той незримой, но прочной нитью, которая соединяет души истинно любящих... Он мечтал жениться на ней в большей степени для расширения своих земель, ты сам это знаешь.

— Ты хочешь сказать, Отче, что...

Старик молчал, опустив голову. Кулак Гая разжался, ладонь легла на живот. Он избавлялся от них, стоило ли жалеть ещё одного? Этого он оставил в себе, потому что надо было спешить — искать Ингу. Этот крошечный комочек прошёл вместе

с ним длинный путь от оборванного дыхания Инголинды до песчаных барханов, под которыми он её нашёл.

— Прости меня, — шевельнулись жёсткие губы Гая. Единственные два слова, сказанные им своему ребёнку. — Отче, возьми и его жизненную силу, пусть её пока и мало. Но каждая капля дорога. Пусть всё идёт в дело.

Подол платья Инголинды был задран, закатившиеся глаза под сомкнутыми веками смотрели белками в пустоту, а Гай орудовал между её раздвинутых бёдер, впрыскивая в неё своё семя. Он пытался уловить ртом её сладкое дыхание, но её губы не отвечали на поцелуй.

...Лужа вязкой крови и исторгшийся из утробы маленький плод, в котором больше не было жизни. Гай лежал на полу, скорчившись от боли, а Отец Фуно, склоняясь над ним и вцепившись узловатыми пальцами в его плечо, приговаривал:

— Ты не убил своё дитя. Ты просто отдал его ей. Его душа — теперь в этом новом, только что зачатом ребёнке. Эта новая жизнь поддержит королеву и не даст уйти в Тень. А это — только старая оболочка.

Окровавленная рука Гая стискивала маленькие останки, скользкие и податливые: крошечные мёртвые ручки, ножки. Разминала хрупкий кусочек плоти, превращая в кашицу.

— Лучшей судьбы для него нельзя и придумать, — прохрипел он. — Она воспитает его.

Рука разжалась, алые сгустки падали с пальцев. Гай, склонившись над Инголиндой, коснулся губами её лба.

— Потерпи, моя голубка. Скоро я приду, и мы закончим начатое. Тот, кто сделал это с тобой, должен поплатиться.

Нужно было восстановить справедливость, показать всем, кто настоящий злодей, и уничтожить Нистейна. А потом... Потом новым правителем станет Люстан.

Алиса сидела, запустив пальцы в волосы и уставившись застывшим взглядом в экран.

— Это жесть, Оль... Жесть и капец. Мне ещё долго будут сниться эти маленькие ручки и ножки всмятку в луже крови. Надо добавить предупреждение: «Беременным не читать».

— Извини, солнышко, — только и смогла проронить Ольга, обнимая её.

Алиса, уронив голову ей на плечо, вздохнула:

— Чем дальше я читаю, тем хуже у меня предчувствия.

*

Недуг не был бы недугом, если бы не подложил Ольге свинью в самый неподходящий момент. До окончания приёма работ оставалось всё меньше времени, а она не написала ни строчки, придавленная тоскливой тяжестью. На работу она тащилась сцепив зубы, но спустя два дня поняла, что это бесполезно, и взяла отпуск за свой счёт на неделю.

Ольга лежала на диване, свернувшись калачиком и уткнув лицо в подушку. Еда не лезла в горло, даже от кофе тошнило, только Алисин зелёный чай с жасмином её нутро понемножку принимало. В

испуганных, несчастных и растерянных глазах Алисы читалось: «Это катастрофа».

— Оль, это нельзя так оставлять! Может, к Софии Наумовне, а?

Что ей сказать, как успокоить? Ольга уже принимала лекарства по новой схеме, но особой разницы не заметила. Видимо, эффекта следовало ждать позднее... А время было на исходе. Послать бы в жопу этот долбаный конкурс... Всё осточертело. Жизнь, писанина, Гай. Невыносимо задолбал этот товарищ. Или дама с яйцами, хрен его разберёт.

Видимо, придётся подвести Алису... Она так мечтала, так ждала.

Похоже, вот оно, то самое — «не шмогла я, не шмогла». Осталось только пристрелить клячу.

— Оль, я все главы вычитала, — робко сказала Алиса, присаживаясь рядом.

— Умница, — глухо пробормотала Ольга, не открывая глаз.

— Может, ещё чаю?

— Угум.

Удавалось выдавливать только односложные ответы. На длинные фразы не было сил.

— Поешь что-нибудь, Оль...

— Не.

Сходить в душ? Нет, это километры по коридорам и комнатам. Подняла кружку с чаем — и выдохлась. Но до туалета как-то дотащиться придётся. Зелёный — он мочегонный весьма.

Овощное состояние. Couch potato. Кабачок диванный обыкновенный.

Где-то вдали маячил светлый поплавок мысли: это не навсегда. Это когда-нибудь закончится, и она придёт в норму. Но до поплавка — километры мёртвого штиля. Не достать рукой, взглядом не дотянуться.

Алиса сидела за компьютером, занималась в домашнем спортзале, что-то делала на кухне. Даже не открывая глаз, Ольга видела её несчастный испуганный взгляд. Мягкие ручки прикасались, трогали волосы, гладили щёку, скользили по плечу.

— Оль, покушаешь?

— Не.

— Чаю?

— Угум.

Путешествие в туалет длиной в полжизни. Цель — фаянсовый белый друг. Гай со своей гайской ебической настырностью полз по пустыне, чтоб найти свою Ингу. Не сдох, нашёл, отбил у нёхов — слизняков с круглыми пастями, как у рыбы миноги. Плавают по подземным рекам с бешеной скоростью. Жуткая хрень на самом деле. Присосутся — все потроха выпьют, оставят пустую оболочку. А некоторым впрыскивают парализующий яд и оставляют себе в качестве игрушек, что с Ингой и случилось. Очнуться после этого яда нереально. Так и будешь лежать и пялиться в потолок, пока не высохнешь заживо, как мумия.

Гай был готов всю пустыню ложкой вычерпать, чтоб найти Ингу. А автору хоть бы на толчок взгромоздиться. Эверест, блин.

Снаружи громыхало, сверкало. Тюль взвился, вздулся парусом, в комнату повеяло влажной прохладой, и Алиса закрыла балконную дверь.

— Гроза, — озабоченно проговорила она. — Надо бы комп выключить.

Выключила и пошла заваривать новый чай. Кабачок лежал на диване.

— Оль, ну поешь всё-таки, а? Четверо суток уже на одном чае.

А Алиса — четверо суток без машины и личного водителя. Сама ездила на массаж на общественном транспорте. Сама притащила пакет с продуктами.