Сказка для Алисы
Шрифт:
Алиса подняла к Ольге лицо. Губы подрагивали в улыбке, а по щекам из ласково сияющих глаз катились слёзы. Свет этих глаз проникал в грудь и тепло щекотал сердце.
— Оль... — Неукротимый всхлип заставил её замолчать, она махнула рукой и просто обняла, прильнув и уткнувшись.
*
Подписчики Убийцы Смысла были удивлены изменением авторского ника: теперь он именовался У. Смысловым. Шутники и острословы гадали:
«А что значит У.? Ульян? Устин?»
Предлагались варианты: Уильям наш (но не Шекспир), Улукбек, Умар, Усама и Ури. А ещё Улег, Унтон, Увгений, Угорь, Улександр, Уркадий, Улексей и Ундрей.
Некто Kon-V-Palto написал:
«Ueban)) Proshu proshcheniya za translit, ya ne v Rossii))»
Новая
«Бессмысленный и беспощадный. Кофеман, мясоед. Матерюсь, курить бросил. Тролль и алисоцентрик.
Если в моих текстах вы вдруг увидите разумное, доброе, светлое и вечное, все претензии — к моей жене и бете А. Зазеркальцевой».
Часть 2. Прошлое окликает
1
Алиса подставляла бледное после зимы лицо майскому солнцу, жмурясь с улыбкой. Яблоневый лепесток, сорвавшись с ветки, упал ей на нос, и она смахнула его. По-летнему тёплая погода позволяла раздеться, и она сидела в складном шезлонге в светло-бежевых шортах и топе на тонких бретельках.
Ольга возилась у гриля под навесом, следя за шашлыком; тут же поджаривались шляпки свежих шампиньонов, нафаршированные луком и сыром. В ведёрке с ледяной водой из скважины охлаждалась бутылка красного вина. Температура у этой водицы была ниже, чем в камере холодильника.
Ольга сняла дачу на все летние месяцы, и они с Алисой перебрались сюда из квартиры, забрав кое-что из спортинвентаря — не самое громоздкое. Одноэтажный домик, облицованный виниловым сайдингом под деревянный брус, вмещал две комнаты и крошечную кухоньку с газовой плитой и кирпичной дровяной печью; снаружи, в укромном углу между стеной дома и забором, располагалась летняя душевая кабинка самой простой конструкции — каркас, обтянутый влагонепроницаемой тканью. Была на участке и банька — на вид старенькая, но добротная. Около дома росли фиолетовые ирисы, два пышных куста сирени и чахленький кустик азалии, а из плодово-ягодных посадок — одна яблоня, пара кустов чёрной смородины, запущенный маленький малинник у забора и три вишнёвых деревца. Дача предназначалась преимущественно для отдыха, а не для урожая, оттого и выглядели шесть соток пустовато. Пространство под грядки изрядно заросло травой, а посередине на небольшой деревянной площадке стояла прямоугольная беседка с дровяным грилем и обеденным столиком. Мята и мелисса росли повсюду, как сорняки, обещая летом превратиться в целые душистые заросли. Ольга поинтересовалась у хозяйки-пенсионерки, планирует ли та приходить за урожаем, но та махнула рукой:
— Да какой там урожай, кусты старые, ничего уж на них не вырастает почти. Вишня-то — та от соседей приползла, она ж под землёй отростки пускает. Если где какая ягодка вырастет — себе забирайте.
Ольга полюбопытствовала также насчёт грядок, и хозяйка ответила, что они вольны выращивать для себя всё, что им угодно. От травы только почистить участок надо — и можно сажать. На том и сговорились. Оплату, надо сказать, старушка запросила вполне приемлемую. Сын её уехал за границу по работе, внуков на дачу палками не загонишь, а у неё самой — уж ни здоровья, ни сил.
Проводного интернета в дачном посёлке не было, но мобильный довольно уверенно ловился, и Алиса не собиралась отказываться от работы летом. Она вообще работала без отпусков, с одним-двумя выходными в неделю. Зато Ольга наконец-то взяла двухнедельный отпуск — первый за последние четыре года. Правда, ей иногда звонили подчинённые по рабочим вопросам; обычно удавалось всё выяснить по телефону, но пару раз пришлось съездить лично и утрясти возникшие проблемы. Это раздражало и не давало до конца расслабиться, погрузиться в атмосферу отдыха.
— Ребят, ну вы там что, дети малые? Может, вам ещё сисю дать и колыбельную спеть? Я в отпуске или где? В общем, звоните, только если что-то чрезвычайное и без меня реально не обойтись.
С другой стороны, если эти «младенцы» накосячат, разгребать потом... Ай, да чёрт с ними. Отпуск у неё или что?! Непосредственное начальство, к счастью, Ольгу не беспокоило. Ну да, потому что оно уже и само могло в кубики поиграть. Только мультики ему включить — и всё. А лучше — планшет с интернетом сунуть. Но вот с туалетом — проблема. Стоило Ольге уединиться на работе в «кабинке для медитаций», как сразу — звонок сверху. После четвёртого или пятого такого совпадения она на него поставила прикольную мелодию — сначала мультяшная песенка про улыбку, а потом требовательный детский вопль: «Ма-а-ма-а-а!!!»
Зато голос у неё, когда она брала трубку, всегда был весёлый и улыбчивый. Потому что трудно сохранять серьёзность, когда после такого звонка в динамике бубнил мужской баритон.
Цветущая яблоня засыпала землю снегом лепестков: выложенная плиткой дорожка от домика до беседки с грилем была усеяна белыми кружочками — как конфетти. Ольга сняла шампуры с мясом с огня и переложила на блюдо, чтобы шашлык немного остыл. Шампиньоны поджарились, сыр в них расплавился и стал тягучим. Прислонившись плечом к столбу, Ольга любовалась загорающей Алисой. Та, почувствовав её взгляд на себе, открыла глаза и улыбнулась.
— Уже готово?
— Ага. Только горячее ещё.
Бровь Алисы приподнялась, изогнувшись кошачьей спинкой.
— Я хочу кое-что погорячее...
— И что же? — Ноги Ольги мягко прошли по дорожке, пальцы тыльной стороной суставов коснулись Алисиной тёплой щеки.
Рука Алисы вцепилась, потянула, заставляя Ольгу присесть. Губы шевельнулись, обдавая дыханием:
— Тебя...
Розовые от солнца щёчки с нежным пушком, милый подбородок. Рот Ольги в миллиметре от касания повторял изгибы.
— А тебе голову часом не напекло? — спросила она.
В её глазах смеялись ехидные, подначивающие чёртики-тролли. Зрачки Алисы вспыхнули очаровательно-гневным пламенем.
— Что?! Хамить изволите?!
Возмущение не успело взорваться — утонуло в поцелуе. Сначала кулачок Алисы пару раз протестующе стукнул Ольгу по плечу, потом разжался, рука обхватила полукольцом объятия — разгорячённая, чуть влажная кожа локтевого сгиба.
Звонок ворвался в их уединённое слияние бодрым, нагловато-назойливым звуком. У Ольги вырвался рык.
— Если это опять «детки», я им... — начала она.
Но звонили не с работы. Это был Лёха.
Ольга встретила его на улице дачного посёлка случайно: тот выгружал из багажника машины рассаду помидоров и передавал поддоны с горшочками в руки пожилой даме с грушеобразной фигурой, в голубых брюках от спортивного костюма и в яркой синтетической косынке, переливавшейся всеми цветами радуги. Несмотря на солидный возраст и внушительную комплекцию, передвигалась она довольно бодро.
— Осторожно, не сломай! — строго приговаривала дама. И, сменив тон с властно-сурового на ласково-сюсюкающий, обратилась к рассаде: — Кто у меня тут такие халёсие помидороньки? Кто у меня тут такие умницы-красавицы? Повяли, бедненькие... Ну, потерпите, скоро уж сядете на своё место, в тепличку...