Сказка для добермана
Шрифт:
Эл, притворяясь знатным эльфом, оплачивает мои скромные покупки, не слушая моих возражений, Дем не разжимает кулаки, когда я благодарно улыбаюсь блондину, а потом он замирает, явно получив от кого-то сообщение.
– Мне надо вернуться, - с сожалением сообщает жених.
– Отец хочет о чём-то поговорить, и сдаётся мне, это касается бала. Вы ведь не задержитесь надолго?
– это уже не мне, но я просо обязана вмешаться.
– Дай ещё полчаса, - прошу, хватая его за руку, и сжимаю пальцы, которые он тут же подносит
– Обещаю, всё будет в порядке.
Ему претит сама мысль снова оставить меня наедине с Демьяном, особенно когда узнал, где я провела ночь, уже наверняка надумав себе всё, чего не было, однако не напирает, и мне становится легче дышать, как только Эл исчезает в толпе.
– Значит, эльфийских стриптизёров захотелось?
– раздаётся над ухом вкрадчивое, и на талию ложится тяжёлая рука.
– Дивичник, значит?
Я смотрю на его суровый вид и нахмуренные брови, а внутри такая усталость и пустота, что хочется, как маленькой сесть посреди этого рынка, и как маленькому ребёнку, потерявшему маму, горько расплакаться.
Моему зверю ничего не нужно объяснять, но он ещё сильнее хмурится, стоит ему уловить все мои эмоции. Дем тут же тянет меня куда-то к шатрам, где сейчас нет ни души, легко преодолевает чужую защиту, не повредив сигналки от воров, и мы оказывается в полутьме, которую расцвечивают лишь его горящие глаза.
– Что? Что мне сделать, чтобы ты перестала так убиваться?
– рычит, хватая за плечи, и этот звук больше похож на мурлыканье большого дикого кота, волнами касающееся кожи.
– Просто скажи, что я должен сделать?!
– Заставь меня забыть. Хотя бы на сегодня… причини мне ту боль, которая вытеснит всю эту мерзость, - прошу, ощущая, как в глазах собираются слёзы, и Дем целует так яростно, как умеет, сметая мои жалкие всхлипы, а я знаю, что если сегодня и буду плакать, то эльфы тут будут совершенно ни при чём. А вот насчёт них – не уверена…
Я сама тянусь к его ремню, а он не останавливает, вступая в противостояние с моим языком, и пока мой рот почти насилуют, избавляюсь от него. Яростно дёргаю вниз молнию на штанах, и Дем, мгновенно оторвавшись от моих губ, настолько шокирован этими действиями, что позволяет мне всё, включая высвобождение своей плоти.
– Зайка…
Я молча сжимаю свои пальцы на твёрдом горячем стволе, чувствуя, как увлажнилась сама, и ноздри моего зверя трепещут, улавливая мой усилившийся аромат, уже смешавшийся с его запахом возбуждения. Меня ведёт, голова кружится, но я уверенно опускаюсь на колени, протягивая Дему его же ремень, и он словно заворожённый накидывает его мне на шею. Я дёргаюсь, буквально впечатываясь в его бёдра, но в моём взгляде, обращённом к мужчине, нет ни грамма сомнений.
– Я не умею быть нежным, - предупреждает, прохаживаясь пальцами по моим губам, и чуть сжимает челюсть, чтобы я открыла рот шире.
Не
– Мне и не нужно… - тем не менее, отвечаю, сама заводя руки за спину и дотягиваясь губами до бархатистой кожи, проходясь по ней языком.
Дем шипит, и долго не выдерживая, вцепляется пальцами в мои волосы, притягивая к себе ещё ближе. Фиксирует мою голову в надёжном захвате, скользит головкой по моим губам, и я обхватываю её, пытаясь вобрать в себя, пока горло сдавливает ремень.
– Дыши носом, - хрипло командует Дем, а потом толкается в мой рот, проходясь по нёбу, и упирается в глотку, которую я пытаюсь расслабить.
Я никогда этого не делала. Не тренировалась на бананах или девайсах, а теперь понимаю, что это к лучшему, потому что всё так, как и должно быть. Моя неопытность и его настойчивость, моя беспомощность и его уверенность – всё это сносит остатки моей скромности в бездну, заставляя ощущать себя раскрепощённой. И мысль о том, что сюда в любой момент может кто-то войти, делает меня ещё более влажной.
– Чёрт, зайка… Я долго не продержусь, - хрипит от сдерживаемых стонов мой мужчина
А я двигаю головой быстрее, беря его всё глубже и глубже, пока не понимаю, что упираюсь носом в его живот с чуть жестковатой дорожкой волос. Он хочет отстраниться, чувствуя приближение взрыва, и я тоже его предвижу, заметив, как напряглись все мышцы в этом сильном теле. Но не позволяю. Выпускаю когти и впиваюсь ими в обнажённые ягодицы, пуская Дему кровь, и он кончает с бешеным рыком, обжигая горло своим горячим семенем.
Дышим оба, словно пробежали кросс, и мне немного страшно поднять взгляд, потому что не знаю, как он теперь будет на меня смотреть. А потом посылаю нахрен свои сомнения, первая поднимаясь на дрожащих ногах, и, глядя во всё ещё пылающие глаза, заявляю, показательно собрав языком пару капель, оставшихся на губах:
– Ты вкусный.
И если бы взглядом можно было убивать, я бы уже давно горела в адском пламени.
44
Демьян
Если я и сдохну, то вина в том будет исключительно её…
Зайка, кажется, хорошо понимает, что наделала, и что от превращения в одержимое животное меня останавливают лишь крупицы терпения, но я каким-то чудом держусь. Держусь, несмотря на всё ещё бурлящую в венах похоть, и Ада прекрасно видит, в каком я состоянии.
– Что?
– тянет невинно.
– Может, мне ещё и извиниться? Или всё было так ужасно, что у тебя даже настроение испортилось? Вот уж никогда не подумала бы…