Сказка о принце. Книга первая
Шрифт:
– За что?! – с изумлением обернулся к нему Ян.
– Да есть за что. Тогда, десять лет назад… я вас ненавидел!
– Нас?
– Ну, не тебя лично, конечно, и не принца твоего, вы ж еще мальчишками были. Тех, кто меня осудил тогда… - Джар хмуро посмотрел на него – и заговорил вдруг сбивчиво, путано, быстро.
– Я тогда сколько проклятий на головы королевского дома сложил… на весь мир хватит. Едва не спятил… меня только ненависть удержала, я не мог подохнуть, оставив все так. Все эти десять лет молился, чтобы за меня судьба отомстила. Вот она и отомстила. Когда слух прошел про заговор и про то, что вас сюда привезут, я сначала чуть с ума не сошел от радости: вот оно! Услышал Господь мои молитвы
Ян молча смотрел на него.
– Понимаю, - сказал он, наконец.
– На будущее урок мне будет. Хотя, конечно, я все это и раньше знал. Проклятия всегда возвращаются тому, кто их произносит. Наверное, и мне вернутся. Да и уже вернулись – виной перед вами. Ты хороший человек, Ян… и Патрик твой – тоже. Не знаю, правда ли вы виноваты в том, за что вас сюда упрятали, нет ли… не мне решать, да и дела мне нет до того. Принц наследный, тоже мне… - он невесело рассмеялся. – Видно, вовсе страна с ума сходит, если уж такое случается.
– Мы пытались узнать тогда – за что ты сюда попал? – спросил Ян тихо.
Джар хмуро улыбнулся и помолчал. Ян вопросительно смотрел на него и хотел сказать уже: «Не хочешь – не говори»…
– За мерзкие и богопротивные ритуалы, - ответил, наконец, Джар. – Трупы младенцев я вскрывал…
– Зачем?! – потрясенно спросил Ян.
– Я же лекарь. Вот представь: рождается человек – и сразу мертвым. Отчего, почему? Что с ним происходит там, в утробе, если он вместо того, чтоб для жизни появляться, сразу ТУДА уходит? Пока сам на тот свет не попадешь – не узнаешь, и у Господа Бога не спросишь… А младенцев-то хоронить надо… ладно если бедняк какой – у него за пару монет выкупишь дитя, он и рад, и глаза закроет, что богопротивное занятие. Вот и приходилось могилки детские разрывать… тайком, - Джар посмотрел в ошарашенные, испуганные глаза Яна и грустно улыбнулся. – На том и погорел. Целый год я вот так прятался, осторожничал. А потом, как на беду, родила мертвое дитя герцогиня… неважно, какая именно герцогиня, - он опять улыбнулся. – Во дворце суматоха, Ее Величество лично в покои герцогини несколько раз спускаться изволили – как же, родственница. А мальчишка – хороший, крепкий мальчишка – всего несколько минут прожил. Да еще и с шестью пальцами получился. Похоронили его, честь по чести, а я… а мне не терпелось. Да, я понимал, что рискую, но ведь узнать хочется…
– Узнал?
– Узнал… - в голосе его скользнула гордость. – Успел записать все, свел все наблюдения воедино, успел даже трактат этот выслать другу моему старому, он в Элалию уехал за год до того. Эх, Ян, какой я тогда счастливый был! Словно весь мир у меня на ладони! Молодой, глупый… И то сказать – ведь до меня никто, никогда этого не знал. Понимал, конечно, что рискую, но… я ж не для себя, а науки ради. Ходил, словно ошалелый. Сколько же пользы я могу принести… еще, дурак, думал в Университет со своими открытиями сунуться, студиозам рассказать… Да не успел, донесли на меня.
– А потом?
– А потом… суп с котом. Дыба да раскаленные клещи. С какой, мол, целью мерзким и злокозненным делом занимался. Им ведь, сыщикам да палачам, до факела, какой у меня интерес – богопротивный или научный. Суд, ссылка сюда – вот и вся награда, - он усмехнулся и сплюнул. – А ведь думал – ради людей стараюсь.
Патрик пошевелился и хрипло, сбивчиво забормотал что-то сквозь стон. Джар обтер ему лицо влажной тряпицей, осторожно пригладил спутанные, слипшиеся светлые волосы. И вздохнул.
– Суд был церковный, но Его Величество мог бы, мог меня вытащить, ему всего и надо было – слово обронить где-то кому-то. Не стал. Отступился, бросил меня монахам – как кость собакам. А я ведь Ее Величеству королеве Вирджинии жизнь спас, когда она после родов в горячке лежала. Десять лет у меня заноза эта в сердце сидела, - сказал он. – А теперь… получается, что не тем жил я все это время. Ненависть помогает иногда, выжить помогает. Но… когда она уходит, то понимаешь, как ты был неправ. Я, может, путано говорю… я отвык здесь говорить за эти годы... но ты меня поймешь, я знаю. Я вас ненавидеть должен смертно… а вместо этого сижу вот тут и понимаю, что жалко мне его… - Джар кивнул на принца, - и тебя тоже жалко. И что делать мне теперь с этой жалостью? И на кой черт она мне нужна… да и сам я кому и зачем теперь нужен?
Он говорил словно сам с собой, а Ян смотрел на него и молчал.
– Может, потом станет легче… - тихо сказал он, наконец.
Утром Джар был таким же хмурым и ворчливым, как всегда, и Ян не решился напомнить ему о ночном признании. Но порой ему казалось, что дышать теперь стало легче – им обоим. Ненависть тех, кто рядом, тоже убивает, пусть медленно. Принцу об этом разговоре Ян не сказал.
Когда Патрику стало лучше и раны стали понемногу затягиваться, Магда приходить перестала, оставив Яну запас бинтов и мазь для перевязки. Ян был благодарен ей за это. Он чувствовал, что если увидит этих двоих вместе, то сорвется и либо обложит их черными ругательствами, либо выставит Магду вон из барака – и смертельно обидит этим друга.
Ян свирепел при любом упоминании о лекарке еще и потому, что видел, как это ударило Вету. Теперь любовь Яна к девушке не была тайной ни для него самого, ни для принца, но из деликатности Патрик эту тему не затрагивал. А Ян не искал добра от добра, и темы женщин друзья теперь в разговорах старались не касаться. А если и касались, то вскользь – вот как сегодня.
Спустя две недели Патрика – еще полуживого, едва стоящего на ногах - увели в барак при карьере, где сортировали готовые каменные глыбы. Работа эта была несложной, и даже прикованный к тачке, он все-таки имел возможность отдыхать; не общие работы и уж тем более не ворот. Две недели наказания закончились как раз накануне. На ногах Патрик теперь держался вполне твердо, но силы прибывали медленно.
Вета подошла к друзьям, но не улыбнулась, как обычно, после приветствия. Лицо ее было усталым и замкнутым. Глядя на Патрика в упор, негромко сказала:
– Магда умирает.
Оба решили, что ослышались, и после ошеломленной паузы хором переспросили:
– Что?!
– Магда умирает, - так же сухо и тихо повторила Вета. – Патрик, она вас зовет.
Патрик беспомощно посмотрел на Яна. Потом сорвался с места.
Маленькая Вета с трудом поспевала за его размашистыми шагами. Возле выхода в зону охраны она дернула его за рукав:
– Не бегите так быстро, это подозрительно. И не забудьте перед солдатом сделать больной вид.
Патрик послушно умерил шаги, согнулся в три погибели и постарался навесить на лицо маску смертельно больного. Миновав солдата, который даже не спросил их ни о чем, Патрик прошептал:
– Что случилось, Вета?
– Она умирает, - повторила девушка отрешенно.
– Но ведь еще вчера… она же была совсем здорова!
– Да, - кивнула Вета. – Наверное, вчера вечером она и выпила это… А сегодня утром уже не могла встать.