Сказка о Шуте и ведьме. Госпожа Янига

Зикевская Елена

Шут не хотел, чтобы о его даре знали другие люди. И я не собиралась допускать ещё одну оплошность.

Поэтому сказала другую правду.

— Он много раз спасал мне жизнь и научил сражаться.

Кузнец задумчиво чесал затылок, а я пошла дальше.

— Нечто вам не страшно с чудищами такими воевать, госпожа? Ни разочку?

«Чего ты боишься? Ты же ведьма…»

Я замерла, невольно вспоминая все, что пережила с момента знакомства с Джастером, и неожиданно для себя грустно улыбнулась. Страшно… Мне даже рядом с Шутом иногда жутко было.

—

Страшно, Микай. Иногда очень страшно. Только… Когда у тебя просыпается дар, ты не сможешь жить как прежде и не использовать его силу. Это воля богов. Я хотела быть ведьмой любовной магии, как меня учила Холисса. Но я ведьма-защитница, это мой дар, моя судьба. Любовные зелья можно купить у разных ведьм. А кто поможет людям в такой беде, кроме меня?

Кузнец молчал, хмурился и смотрел в сторону. Под чёрной щетиной ходили желваки.

— Пойдём, Микай. — Я снова неторопливо пошла по дороге. — Это было очень сильное проклятие. Надо приготовить тебе хороший отвар.

До «Золотого яблока» мы дошли в полном молчании.

Отвар я делала у себя в комнате, пока ждала купальню, которую прислуга готовила по моей просьбе. Мне вдруг захотелось помыться, и я решила, что Микаю это тоже не повредит. Конечно, они с Шутом мылись, когда мы только приехали, но сейчас был особый случай.

Если хозяин и счёл моё пожелание за блажь, перечить не стал. Особенно, когда его жена вернулась с берега и громким шёпотом рассказывала на кухне о подвигах госпожи ведьмы.

Готовый отвар я отнесла кузнецу, чтобы убедиться, что последствий от проклятия не осталось.

Комната мужчин ничем не отличалась от обычных комнат в постоялых дворах: две кровати, в ногах сундуки, между кроватями, у окна, стол. Хотя здесь попросторнее и заметно чище, чем было в Костинограде. Постель Джастера застелена ярким лоскутным покрывалом. Кузнец поспешно расправлял своё, смятое, когда я пришла. На столе лежала дощечка для письма и пергамент с утреннего урока.

— Ты решил учиться дальше?

Я поставила чашку с горячим отваром на стол. Микай выпрямил спину, стрельнул глазами на стол, потом — виновато — на меня, и кивнул. Может, Джастер и не упустил бы возможности подшутить над кузнецом, но я не собиралась этого делать.

— Это лечебный отвар, выпей весь, а потом сходи в купальню.

— Зачем энто? — удивился кузнец. — Мы же ж давеча парились. Ежли што не так, я и на реку могу…

— Хватит сегодня реки.

Я сердито нахмурилась, не зная как объяснить своё решение отправить его в купальню. Вот знаю, что надо и всё тут! Ох… Был бы здесь Джастер, он бы наверняка нашёл, что сказать!

— Как раз после неё тебе и надо попариться. Я сейчас туда пойду, а ты пока отвар выпей. Если вдруг почувствуешь себя нехорошо или странно — сразу скажи мне! — Строго наказала я ему.

— А должно, госпожа?

Парень испуганно сгрёб в кулак ворот рубахи.

— Нет, — я постаралась успокаивающе ему улыбнуться. — Не должно.

Микай облегчённо вздохнул, отпустил рубаху, взял чашку с дымящимся отваром и сел на кровать. Я собиралась уйти, но поймала на себе внимательный взгляд синих глаз.

— Что-то не так?

Кузнец покачал седой головой и отвёл глаза.

— Госпожа… Любопытно мне очень… Вы и впрямь бы тому дурню порчу чужу отдали бы и помогать не стали?

Услышав такое, я хотела возмутиться, но осеклась, не сказав ни слова.

Отдала бы я этому Борчику проклятый подклад?

Вахала бы отдала. И Холисса бы отдала.

Да любая ведьма бы отдала и посмеялась над дураком. И проклятие снимать не каждая бы стала.

А я…

Я, как дурочка, понадеялась, что людям хватит ума не трогать проклятое золото.

Ой, глупая, Янига, глупая… А как бы тронули? Чтобы я тогда делать стала? Стоять и смеяться, как любая ведьма?

Или… или что?

Отбирать подклад у жадного дуралея и отпаивать его зельями?

Как спасала глупых баб от проклятия Вахалы в Пеггивилле?

Как заступалась за охальника-охотника перед Джастером?

Как пожалела водяника?

— Не знаю, — хмуро буркнула я в ответ. — Не тронул и слава богам, что ума хватило.

— А вы и впрямь добрая, госпожа. — Вдруг негромко сказал кузнец, грея широкие ладони об чашку. — Верно я, значит, понял: того скрягу вы отговаривали хитро. Уж не гневайтесь, я поначалу о вас дурно думал. Шибко зол был на всех, а пся ваш ищщо по голове так огрел — трещало аки с похмелья. Вы сама-то уж шибко пригожи, да и он любу девку захомутает. От я и мнил, де он хахаль ваш, а надо мной шутки шуткует…

Я молча сложила руки на груди и смотрела в окно, стараясь ничем не показать свою растерянность и не зная, что сказать в ответ на неожиданное откровение. Вот значит, как с его стороны виделось… Молодая пригожая ведьма с красавцем-любовником беднягу напугали, обидели, да ещё и смеялись над его бедой…

Хахаль… Если бы всё было так просто…

Джастер мне не любовник.

Он для меня… всё.

— И почему ты передумал? — Голос получился немного хриплым.

— Дык глаза-то у меня есть, госпожа. — Парень прихлёбывал отвар. — Да и умом, чай, не обижен. Я ж видал, как вы тревожились, кады за девчонкой велели плыть. И кады меня тама отпаивали зельями вашими, тож волновалися. И опосля за дурёху энту радовались да плакали… Госпожа Лира ужо на что к матушке моей расположена была, а и то над радостями нашими али бедою и слезинки не уронила.

— Ведьмы не плачут, Микай.

И не волнуются о чужих людях, и не переживают из-за незнакомых девчонок и их дур-матерей!

Я незаметно стиснула пальцы в кулак, чтобы не выдать своих чувств. Надо было уйти, а не стоять и слушать! Зачем он мне это говорит?! Зачем мне его признание?! Чтобы опять себя глупой девчонкой чувствовать, которая по любой ерунде слёзы льёт?! Хороша ведьма…

Стыд и позор!

— Госпожа… вы энто… вы не серчайте токма… — голос кузнеца стал тише и виноватее. — Я ж не в укор вам…