Сказка про наследство. Главы 1-9
Шрифт:
– Вы напоминаете ребенка, который машет руками и кричит в полной уверенности, что какая-то противная бука исчезнет, испугавшись его крика. Пумс! лопнет словно пузырь… Максим Маратович, вы разумный взрослый человек и понимаете, что подобными словами не бросаются. Что я не пришел бы просто так…
– Ну, и уходите! Исчезните!
– Я – не дурной сон. И вам придется принять правду. Неприятную правду. Родню не выбирают. Вот здесь у меня приготовлена справочка. Означенный Гранит Решов. Как я вам уже говорил, имя он поменял. Раньше звался – Решетников Грицан. Надо отметить, тоже имечко – Грицан… Родился в 189… году, место рождения – окрестности села Утылва, что на юге Кортубинской области. Окончил два класса церковно-приходской школы. В первую мировую войну его призвать не успели – годами не вышел. Уже будучи молодым человеком, принял активное участие в послереволюционных событиях. У меня есть его автобиография. Там все, как полагается.
Я, Решетников Грицан Ефимович, родился в бедняцкой семье.
Что дальше? Да всего хватает. В 1920 году учился на курсах командного состава в Москве; по окончании командирован на Западный фронт. Участвовал в войне с белополяками. Затем служба в погранвойсках. С 1925 года – член ВКП(б). Тогда же начал работать в органах НКВД. Уполномоченный особого отдела НКВД стрелкового корпуса. После армии попал на курсы ВЧК в Москве – на месте этих курсов после была центральная школа ОГПУ, после академия ФСБ России. Понятно, птенец из какого гнезда. В 1932-1936 годы – на практической и руководящей чекисткой работе в Сибири. И вот в 1936 год назначен начальником ИТЛ№9. Сам Гранит Решов писал в автобиографии «на всех постах добросовестно и ответственно стоял на страже государственной безопасности, беспощадно боролся с врагами народа». В конце, как водится: «взысканий по партийной линии не имел и не имею. Раскулаченных, высланных, проживающих за границей родственников не имел и не имею». Насчет колебаний в линии партии и участия в оппозиции – естественно, нет, не было. Каково?! Чист аки агнец божий! Что молчите, Максим Маратович?
– …
– Мне особенно нравится выражение про беспощадную борьбу с врагами народа. Чем-то стихийным, родным веет… Н-да, солидный послужной список. Не робкого мальчика, но мужа. Вырисовывается фигура Решова – энергичного волевого человека, наделенного умом, самолюбием, жаждой власти. Яркий мужественный тип. Он высоко продвинулся от социальных низов – от этой своей Бузаковки, в полной мере воспользовался шансами бурной революционной эпохой. Его карьера удалась. Гранит Решов вошел в когорту избранных нового строя.
– Вы таким тоном произносите…
– Я без иронии, Максим Маратович. Ваш дедушка был личностью – победитель, а не жертва. Это уже достоинство. Потому что тогда жертв было слишком много – легче легкого стать жертвой.
– Не понял.
– Сложно объяснить. Вы же все торопитесь закончить. Куда-то опаздываете?
– Нет, но…
– Тогда посвятите мне еще время… Маленький ликбез. Вам, конечно, знаком термин – политические репрессии? Разумеется, знаком! Излюбленная тема – на ней кто только не потоптался, не извлек выгоды, пусть даже моральной. Ваш Правый Блок как представитель либерального крыла тоже отметился – заклеймил позором это явление, поклялся не допустить в дальнейшем. Короче, лишь демократическое устройство общества обеспечит соблюдение законов, уважение прав и свобод, призовет к ответственности государственные органы, если что или если кто…
– Вы стебетесь, Порываев? Не пойму – вы демократ или коммунист? Выберете же для себя одно.
– Без ваших советов обойдусь. И что за подростковый жаргон? Тема-то серьезная… Хотя давно потеряла актуальность – как-то все сошло на нет…
– Про политические репрессии мне известно. Я газеты читал, телевизор смотрел. Не на Луне жил эти годы. Тридцать седьмой год.
– Только этот год?
– А что? Чего вам не хватает?
– Репрессии в СССР начались не в тридцать седьмом – и на нем не закончились. Собственно, они продолжались до пятидесятых годов. И даже после. И также задолго до тридцать седьмого года появились лагеря. В восемнадцатом большевики приняли решение превратить страну в военный лагерь. Ха, весьма красноречиво. Вся страна – единый лагерь. Вот откуда ноги растут. Для изоляции и принудительного труда враждебных классовых элементов создавались лагеря. И на Урале были. В двадцатых годах узаконена ссылка на десять лет даже без совершения какого-то преступления, а уж в новом уголовном кодексе принята знаменитая 58 статья. Поначалу к нам сюда поехали лишенцы – лица, лишенные избирательных прав, и члены их семей. Тогда еще массово не стреляли – высылали лишь… Мне обидным кажется одно соображение – не знаю, как вам – почему жизнь на Урале и в Сибири со столичной точки зрения уже считалась и считается наказанием? Дескать, у нас тут медведи по улицам ходят. Или волки воют. Или совы ухают. А мы, здешние жители не подозреваем, что наказаны за что-то. За что?!
– Я не знаю. Наверное, это не так.
– Так, Максим Маратович, так. Вон вы решили карьеру в политике строить, наверх пробиваться, распрощаться с нашей дикой окраиной. Забыть про историю вашего семейства, не продолжать труды Елгоковых – отца и прадеда. Всех манит Москва. Да я вас не обличаю. Понятно. Но от своей судьбы не уйти.
– Я… еще не решил…
– Тогда продолжим, что ли? На всех стройках в Союзе использовали заключенных. Вообще, труд приобрел характер принудиловки – и не только для зэков. Как? Разве вы не знали, что здесь тоже была колония – конечно, не столь мощная, как, допустим на Кузнецкстрое. Но оттуда перетекали и кадры, и методы. На элементарную механизацию средств не хватало, а рабсила – вот она, бесплатная и безотказная…Например, Иван Глайзер работал (разумеется, не начальником) на Кузнецкстрое – на строительстве первого гигантского металлургического комбината имени Сталина. И конечно, там в 1937 году разоблачили вредительскую организацию, куда под одну метлу смели руководителей и специалистов – учителей и коллег Глайзера. Кузнецк и Магнитка построены раньше нашего комбината. Везде трудилось очень много спецпереселенцев из числа раскулаченных, врагов народа, вредителей. Местные органы НКВД надзирали – работали на износ… А вообще, история повторяется. Как с названием – Кузнецк, потом Новокузнецк, потом Сталинск и снова Новокузнецк. Оборот – и снова в исходной точке. Или с теми же разоблачениями – в Кузнецке после войны случился один из последних расстрельных процессов сталинской эпохи – опять-таки работники вредили, скрывали, саботировали – из кожи вон лезли насолить Советской власти. Буквально через несколько лет людей полностью реабилитировали. Кого это могло утешить? Глайзера? Он не попал под раздачу в Кузнецке – так угодил здесь, у нас. Расстреляли в благодарность за его труды… Нет, Гранит Решов уже не входил в особую тройку, рассмотревшую это дело и вынесшую суровый приговор.
– Я это к чему говорю? И здесь начали с готовым решением. Рядом с соцгородом, которого еще не существовало даже на бумаге, располагался ИТЛ№9. Колония (или трудлагерь) подразделялась на лагпункты, у каждого своя специализация. Непосредственно стройплощадка – это ТЭЦ и цеха; затем хозяйственное обеспечение колонии, больница, штаб. Штрафники – это работа на руднике, самый тяжелый участок. Существовал еще один пункт – специфический, выполнявший похоронные функции – мертвых зэков закапывали в землю, на месте могил втыкали палки с цифровыми бирками – и это печальное дело надо было делать. Максимальное число обитателей за все время существования колонии – 7-8 тысяч человек. Ежемесячно умирало до двухсот – истощение, дистрофия, пеллагра, дизентерия, тиф. Я читал документы санчасти лагеря. Ужас… Там, где в двухтысячных годах воздвигли памятник репрессированным – столп с разорванными звеньями цепи – там и располагалось основное кладбище. Это на окраине соцгорода. Слава Богу, что туда еще не продлили городскую застройку, а то люди бы буквально жили на костях…
– Боже, боже…
– Ваш дед Гранит Решов был хозяином лагеря. Да, он – не основатель ГУЛАГа, он всего лишь назначенное лицо, и таких лагерей в Союзе было много. Как говорится, целый архипелаг ГУЛАГ. И Решов – винтик этой гигантской безжалостной машины, но совсем не ничтожный винтик. Вот жизнь и смерть заключенных ИТЛ№9 зависела от него – от его усердия, организаторских способностей, властолюбия, преданности делу – да просто от его совести. Представьте себе тогдашнюю жизнь – беспросветный труд по 12 часов в сутки, скромный рацион. От выполнения выработки зависела норма выдачи продуктов. Трудиться должны все. Жили в землянках, в бараках. А по первости еще хуже. Но Решов приехал, когда уже построили бараки, в них установили двухъярусные нары, скученность была большая. Зимой это спасало от холода. Для ВОХРа и других вольнонаемных отдельные помещения. Столовая, школа, санчасть, клуб. Даже тротуары. Особый квартал. Над всем довлел строжайший распорядок, не очень отличавшийся от тюремного. Нарушитель подлежал задержанию и направлению в распоряжение органа НКВД. Надо объяснять дальнейшее?
Жизнь была не сахар даже на свободе – даже для таких счастливчиков, как Иннокентий Елгоков и других необходимых спецов – тогда что говорить о лагере. Охранников и администрацию постоянно наказывали за всякие грехи – повальное пьянство, воровство, потерю оружия, картежные игры, самовольное покидание поста, неоправданно жестокое обращение с зэками. Масса случаев. Как один стрелок охраны, мертвецки пьяный, стрелял с вышки и ранил нескольких людей, в том числе офицера. Другой охранник приревновал жену и, придя в санчасть, по ошибке убил другую медсестру, после чего сам застрелился. Неоднократные факты утери оружия. Проигравшись в карты, сотрудник ночью выгнал обитателей барака раздетыми на мороз и заставил бегать кругами – после этого многие простудились и заболели пневмонией. Страшные истории. Да, лагерь никогда не был учреждением культуры, перевоспитания, милосердия. Жизнь в такой дыре – тяжелая, муторная, невыносимая. Вот записка о том, что один из сотрудников лагеря – между прочим, занимал нерядовую должность – от всей этой работы заболел эпилепсией и был уволен из НКВД как инвалид. Профзаболевание получается… Имелись случаи самоубийств среди охранников.
Гранит Решов должен был следить за порядком, за тем, чтобы никто не убежал. И действовать жестокими мерами – вплоть до расстрела. Решову предоставлялись полномочия. По закону смертные приговоры заключенным приводились в исполнение тщательно отобранными сотрудниками и стрелками ВОХР под личным руководством начальника лагеря. И Решов не миндальничал. У меня в папке несколько бумажек примерного содержания:
Акт (1937 год … месяца … дня)
Помощник начальника лагеря