Сказки Бесконечного Океана

Амзирес Александр

Уже не сможет больше быть марионеткою судьбы.

*__*

***

Кот, который не верил в любовь

Прохладные потоки ветра проносились вдоль длинного, подземного зала метро, оповещая окружающих о том, что в тёмных проёмах существует своя жизнь. Эти частички воздуха содержали в себе всевозможные ароматы, которыми были наполнены слабо освещённые тоннели, уходящие вглубь земли. Время от времени эти, созданные человеком, бетонные артерии пропускали сквозь себя небольшие вагончики, наполненные людьми, словно сардинами в консервной банке.

В любящем

анализировать всё и вся, мозге кота, почему-то сложилась именно такая аналогия, когда однажды он впервые увидел эти механизмы. Возможно на это повлияли небольшие, консервированные кусочки рыбы, наполнявшие в тот момент его желудок.

Он сидел на краю одной из деревянных лавочек, расположенных вдоль стены, и внимательно наблюдал за двуногими существами своими пронзительными, янтарными глазами.

– Ой, мам, смотри какой котя! – пискляво выкрикнуло маленькое существо, заставляя кота поморщиться. Он прекрасно понимал, что последует за этим возгласом, поэтому посмотрел на женщину, очевидно являющуюся матерью этого детёныша, и изобразил гримасу настолько злобную и отвратительную, насколько только был способен из себя выдавить.

– Алёша, иди сюда, не надо трогать кису, – взволнованно произнесла женщина, взяв сына за руку. – Она блохастая, – добавила она через мгновение, как будто для большей убедительности своих слов.

Мальчик что-то возмущённо бормотал, но рука матери непреклонно тащила его в сторону, увлекая вглубь платформы.

Задумка кота сработала. Он сразу сообразил, что воздействовать нужно именно на самку, а не на её детёныша. Довольный собой, кот продолжил своё наблюдение за людьми, сохраняя при этом дистанцию с ними.

В этот раз помещение станции было не слишком заполнено. Это была середина дня, люди не ехали на работу, и не спешили домой после неё, поэтому их было тут всего пару десятков. Ровно девятнадцать человек, если уж быть точным. По крайней мере именно столько насчитал кот.

Девятнадцать человек, спешащих по каким-то своим, несомненно очень важным для них, делам.

Кот фыркнул, его забавляла эта суета, которую так любили эти создания. Иногда он думал, что они создают её сами себе буквально на пустом месте, словно боясь оставить свой разум в бездействии, и постоянно загружая его всё новой и новой порцией каких-нибудь переживаний. Каких-нибудь, непременно, неотложных и очень важных дел. Таких же бессмысленных, как и табличка над урной, с просьбой не мусорить, вокруг которой, тем не менее, валялись горы огрызков и фантиков. «Венцу творения» трудно подобрать мусор за собой, даже если он соизволил выкинуть его в урну и промазал. «Эго» не позволило бы ему нагнуться за своим фантиком, упавшим мимо цели, и выкинуть его по человечески.

Внимание кота привлекла парочка влюблённых, прижавшихся друг к другу. С закрытыми глазами и блаженными улыбками на лицах, они утопали в собственных объятиях, словно в трясине, и будто совершенно не замечали мир вокруг них.

Коту было интересно, сколько ещё продлится этот их гормональный угар, пока они наконец не увидят реальность. Сколько пройдёт времени, пока дофамин и окситоцин не перестанут вырабатываться их организмами в огромных количествах.

А потом неизбежная ломка, и поиск нового источника «любви».

По расчётам кота, учитывая, что сейчас парочка находилась в самой начальной фазе, у них было ещё несколько лет, если повезёт. Затем, угасание влечения, связанное всего лишь с тем, что с каждым утром они просто всё больше будут видеть настоящего человека перед собой, а не вымышленный образ.

Кот был уверен, что проблема состояла в том, что с самого начала эти люди «влюблялись» и «любили» какие-то образы в своей голове. Какие-то, сформированные ещё в детстве, представления о своём идеале. И если встреченный человек хоть немного напоминал этот образ, то тут-то всё и закручивалось.

Но образ есть образ, и он неизбежно рассыпается, как бы ты не пытался склеить его с помощью «гормонов любви».

Влюблённые, словно единый организм, что-то мурлыкали себе под нос, пропустив очередной вагон. Даже если бы они способны были слышать мысли кота, то лишь рассмеялись бы в ответ на его рассуждения. Ну ещё бы! Вот он – источник моей любви! Тот самый! Та самая! На всю жизнь! Что там несёт этот глупый кот? Он просто, видимо, никогда не любил по настоящему!

И так каждый раз. Каждый раз – «Ну вот этот раз уж точно тот самый! На века! Я же чувствую это!». И так до самой смерти, или до тех пор, пока что-то внутри не надломится, рождая очередных «циничных мудаков» и «меркантильных стерв».

Кот вздохнул. Наверное, это было даже хорошо, что люди не понимали его слов. Ведь в противном случае он только зря терял бы время, пытаясь донести свои мысли до их сознаний. Какой смысл во всех подробностях рассказывать наркоману о процессах, происходящих в его организме во время приёма очередной дозы? Его изменённое сознание всё равно не воспримет эту информацию, а в тот момент, когда он будет более-менее «трезв», его будет заботить лишь поиск новой дозы, а вовсе не размышления о физиологии этого процесса.

Задрав хвост и пометив территорию, кот спрыгнул с лавочки, и лёгкой трусцой направился к выходу из станции метро, стараясь держаться подальше от озадаченно глядевшего на него из своей будки охранника. Тот был явно удивлён появлением кота на «своей территории».

* * *

Не спеша пережёвывая сочную траву, раскинувшуюся зелёным ковром посреди городского парка, кот поглядывал на синее небо. Оно было безоблачное, и единственным посторонним предметом на этом холсте был белый, дымчатый след, оставляемый мчащим куда-то в другие страны самолётом.

Откуда-то кот знал, что это тот же самый вагон метро, только летающий в небе. Может его сравнение и было грубоватым, но суть от этого не слишком менялась. Всё те же сардины, только теперь уже в летающей банке.

Возможно когда-то давно он забредал на территорию аэропортов, и поэтому самолёты были знакомы ему. В те времена его юности кот вообще много где шлялся, но сейчас эти воспоминания уже стирались из памяти. Поэтому он был не совсем уверен, где и когда именно узнал подробности об этих крылатых творениях человеческих разумов. Быть может вообще в одной из прошлых жизней, когда он был дельфином, или ловцом жемчуга.