Сказки детского Леса
Шрифт:
«Хорошо», – согласился, и стонать перестал. Затих, заворочался и умостился в кроватном углу клубком.
А потом, другой ночью пришло нелегко. Как не из лёгких ощущение сдвигающихся, тёмных без устали стен. Неясный тёмный друг спал себе в углу, а оно началось… Душно… И стены шевельнулись и пошли, медленно, спокойно, безостановимо… Он, царь, тогда не заснул, он почувствовал всем собой, а потом увидал… Вокруг хоть глаз коли – теми тьма, а он хорошо увидал, как двинулись со всех четырёх сторон бывшие раньше обычными, родными и добрыми, теперь тёмные и непроведанно обесчувствленные четыре стены. Застонал во сне-то бабаюшка, застонал, застонал, застонал. Тяжёл тёмных стеночек
Очнулся уж рано. Очнулся рано, утром совсем, на вспотевшей прохладе листвы. Это был лес. Стен не было, замка не было, друга тёмного и то не было, а лес был. Прозрачный, светлый на фоне не проясняющегося больше неба, притихший, как заговоренный. Царь встал , обеими ногами встал, крепко, как мог. Упёрся собой в сырую листву, глазами – в звонкий лес тишины. В воздухе свежем и ясно было, а непрочно глазам. Как то ли движение, да помимо глаз, то ли как что-то острое промелькнёт, а взглядом и не увидать. Как обернуться и не увидеть совсем ничего. Как вслушаться, а не услышать и самого себя. Как пытаться идти и замереть на полшаге. Хитро прищурился с берёзки неясный звук. Покатилась звенящая нигде капелька. Внутри неуют. Ох не понравилось, ох не понравилось, как тревожиться и не понимать смотрел на то царь. Ничего ничего не видать, а как на ладони ведь всё. Он повёл глазами себя вокруг и попытался идти. Не случилось идти. При всём желании не случилось. Морочило оно зачем-то его. Зато как из-под ног унеслось впопрыг, как унеслось вдруг впопрыг… И тогда не выдержал он. Внимательно тряхнул головой, вдохнул небо в лёгкие и стал себе и, на всякий случай, здесь – царь. Почувствовали сразу, попрыгали тихонько все по кустам и сидят тихонько, как вроде мы, а вроде и не мы. Никого никогда не трогали, по пустякам не тревожили. И видны стали, как миленькие, совсем все: сидят себе кто куда, как каждый себе ни причём. Один малый шорох от усердия даже чуть с ветки не упал, но ничего – обошлось. Наступила сплошная сознательность и стало возможно идти. Царь тогда и пошёл… Через лес…
Шёл и приговаривал: «Ёжики-ёжики, не бойтесь тьмы! Ёжики-ёжики не бойтесь тьмы!». Когда над ухом уже давний ночной товарищ: «Не бывает, говорит, больше ёжиков, не бывает, не бывает. Всех ёжиков увело…». А царь глянул тогда на него. Внимательно так. И товарища тёмного вмиг постиг оптимизм. Не беспокоило больше отсутствие ёжиков и внутривенное уныние. Сразу как поправился:
– Зато у нас есть тень-потетень! – говорит.
– Это какая тень-потетень?
– на всякий случай ещё раз внимательно спросил царь.
– Нормальная, нормальная! – поспешил заверить полночный друг. – Как у всех, как положено, вполне по стандарту приемлемая. Вполне потетень.
– Ну хорошо, – сказал тогда он, а сам шёл да шёл и приговаривать даже забыл.
Шёл пока не спросил строго сам себя: «Стой! Кто идёт?». Кто - было понятно. «А куда?». А вот куда – приводило в затруднение. «Кто ходит в гости по утрам – тот поступает мудро!», вспомнил он давно позабытую мудрость и определил координаты дальнейшего следования уже однозначно – в гости.
Попытка прийти в гости в первый день, как и в три последующие, успехом не увенчалась.
Пришлось сделать привал. Он сел и задумался. Шорохи тут же разбежались и завозились вокруг. Друг был рядом где-то, но виду не подавал.
– А ну-ка, воинство, сбор! – разрешил царь светлую мысль.
Посбежались, порасселись, поразохались. «Да, с такими чудесами далеко не уйдёшь, верно ведь», подумал царь и устроил тогда им перебор. Чтоб не охали.
Охать мигом поотучивались и выяснилось, что в наличии: восемь собственно шорохов, четыре неявисьсюда, три серьёзныша и два непонятно кто. И это ещё без ночного товарища, который утверждал, что есть у них тень-потетень, а её при расчёте и не оказалось как раз. Но спросить было не с кого – ночной друг продолжал делать вид, что потерялся в лесу. Царь пытался было сам стать искать потетень. В стройных рядах начались ухмылки и задорное ёрничанье.
– К кому в гости идём? – спросил тогда сразу со всех, так что ночной соратник попытался обратиться случайной ёлочкой в вокруг лиственном сплошь лесу, а два неявисьсюда в срочном порядке объявились словно бы и поддержали «Ходить, так ходить!».
«Да, как есть воины!», подумал царь ввиду безуспешных попыток трёх серьёзнышей попрятаться поскорей друг за друга.
– А ты не переживай! – утешала объявившаяся невесть откуда тень-потетень. – Не на войну ж собрались. В гости!
Царь согласился и дальше то ли пошли, то ли тронулись. Ещё день шли почти слаженно, поутихнув и от смеха почти не трясясь. Попался зачем-то бурелом и царь отлучился ненадолго искать проход. По приходу уж – в стройных рядах мелкие колики и хроническое передёргивание. Усмирив бунт, царь повёл и повёл. На седьмой день они успешно добрались до стен неделю назад покинутого ими замка. Как завидели, как завидели! В стройных рядах судороги с равномерным повизгиванием плавно сменились укатыванием с попытками умирания.
– Над кем смеётесь? – спросил грозно, обернувшись на них, он и они ответили: «Над тобой». – Ага! – понял он сразу и не стал им мешать.
«Идти, идти, думал, идти, на опушке стоя, не боись никого…». Обернулся, огляделся. «Останься здесь… за меня…», попросил. Тогда тот, кто был с ним ночью в темноте, согласился, и надо было идти. Оставили только в подмогу боевому товарищу двоих неявисьсюда, пару шорохов и остался ещё один непонятно кто. Подались они в замок, «А теперь нам надо идти, подумал, не выдержим мы здесь долго. Знать бы ещё куда… Ага!».
– Ребят, может объявится у вас тут кто, к кому сходить в гости? – спросил уже безнадёжно, за просто так.
– Так в гости можно! – объявилась как ни зачем потетень. – В гости? К дракону.
Он не воспринял сразу серьёзно.
– К какому ещё дракону? – только так, для формы спросил. Потом подумал и спросил ещё раз, внимательно: – К какому дракону?
– К обыкновенному, к какому, к какому! – пояснила потетень. – Все ходят, а нам почему не сходить? Только там по дороге оборотень живёт.
Тогда он подумал – придумала потетень. Какие-то драконы у неё, оборотень. Но потетень обижаться не стала, а объяснила вразумительно и толково, что дракон за лесом, а оборотень – избушка на курьих ножках настоящий, если попросить как следовает – и обернуться может. Всё как положено. К лесу задом, к тебе передом. В нём, в избушке, заночевать можно запросто, только потом оттуда не выберешься, если заранее не наберёшь полон рот воды.
– Ну, тогда другое дело! – согласился враз помудревший чуть царь. Значит в гости, к дракону. Ага.