Сказки детского Леса
Шрифт:
Не боись не боись не боись никого котята он нормальный оттуда вернулся – царь… почём лукошко - покладить картошку… и было не смешно невесело и не к ветру лицом… а он всё , как сумасшедший и шёл и шёл и шёл… свет слепил всё более и более пустые коридоры… это очень давно… это стали пустеть… коридоры… полные одного теперь только слепящего света… ведь свет же был раньше добрый был… это он так хотел закричать… а вышло то, вышло то – застонал… в никем больше не посещаемых коридорах полных до краёв светом пустых насквозь наскрозь душами… он еле ноги передвигал и почти совсем умер… потому что в таком случае просто не нужен себе… он стал не нужен себе… а вы не пробовали жить, если у детей уже нет глаз… он ничего…
…Спят мышата на лугу. Спят. Спят. Это ничего, что они заснули, кто как сумел, сегодня было можно. И не такой ещё случается шкод. Зачем зачем зачем ты умираешь каждый раз спрашивали его мышата во сне. Ничего ничего ничего отвечал он им малым, это пройдёт, это к дождику. Успокаивались мышата тогда трогался мыслью котёнок – отчего глаза грустные отчего метель по двору отчего зачем нам нужны клочки по закоулочкам… тогда он не мог ответить и ложился спать но это не помогало потому что это и так уже был сон. А попробуй тут выживи не выдерживал он наконец, выживи с негрустными глазами. Попробуй. Тут. Выживи. Но тихо добавил потом – ничего ничего ничего попробуем, с глазами. Тогда стало спокойнее и стало легче и можно спать…
Они на следующее утро потом поздно проснулись все. Лес был светлый уже и давно, с утра, был уже день. Они не стали долго собираться тогда, и организованно, слажено выступили в поход. Весь день они шли. И вечер тоже. И ещё полчаса. Хорошо, ответственно шли. От усердия даже пыхтели немножко. Поэтому, наверное, и добрались. Как раз когда стемнело уже, через полчаса после вечера. В гости.
Они вышли на опушку и всё. Смотрят – опушка. «Опушка – это хорошо…», сказал ещё непонятно кто. Все согласились. А там и не замок уже стоял. А чертоги. Чёрные уже все. Всё-таки полчаса как после вечера. Они тогда дверь поискали немного и нашли, хоть и темно уже было. Потому что там, над дверью, фонарь как раз был. Так что можно было найти. Они нашли, и царь открыл тогда дверь, которая тоже была чёрная вся, тяжёлая и дубовая. И они как-то все позаходили туда.
Дракон сидел в большом кресле-качалке и курил трубку. Человек он был пушной, пожилой и сосредоточенный. И в глазах искорки-огоньки. Наверное, от камина. Собственно, что это и есть дракон, понял сразу тогда только царь. Он так и подумал: «Да-а, дракон!».
– Какой же это дракон? – сказал непонятно кто. – Вы что?
И для выразительности непонятно кто покрутил на всех пальцем у виска. Причём определённо сказать, где у непонятно кого палец и где висок никто бы не решился, но жест был воспринят всеми правильно и недвусмысленно. «Действительно, подумали все, что это мы? Точно ведь – не дракон».
– Дракон, дракон, - успокоил всех царь.
Все посмотрели внимательно, а непонятно кто даже залез пятернёй в затылок, хотя с пятернёй и затылком была та же примерно история, что с пальцем и виском.
– Дракон? – переспросил на всякий случай непонятно кто и все уже определённо подумали ему в ответ: «Дракон!».
Зато чертоги были понятные сразу, что это чертоги, а не туристическая палатка. И камин там
А дракон, он в кресле сидел, и трубку курил себе. И смотрел с интересом на на пороге взявшихся откуда-то них. И в глазах у него играли два весёлых огонька от камина.
– Ты где такой детский сад добыл? – это он засмеялся, когда не выдержал и спросил потом у царя. А царь ему и говорит:
– А вот я тебе оставлю их всех на пол дня, так узнаешь тогда и где добыл и какой это детский сад…
– Ну заходите тогда, - обрадовался дракон.
– А мы зашли уже!
– не удержалась тогда потетень и сразу смутилась вся до ушей. Добавила: «Вот…». И словно нечаянно спряталась за ёлку в углу, притворившись верёвочкой для просушки белья.
– Вот, – поддержал дракон. – Тогда будем расселяться. Тут.
И трубку ещё выбивал и обернулся и сразу так предупредил:
– Я вас так просто не отпущу. Дракон всё-таки. Будем встречать Новый год.
Отряд обрадовался и приступил к расселению. Царь обеспокоился и за ночного друга и за в замке всех. Царь сказал:
– Нам нельзя так. У нас товарищи в нашем замке ведь. Им грустно без нас и так и особенно в Новый год. И привидения будут стонать. А если Новый год, даже могут ещё и плакать. Как же так?
– А мы их к нам позовём, - сказал тогда ему дракон. – Чтобы все были.
– Ага – «к нам»! – озадачилась из угла потетень, осваивая ёлкину лапку, как подходящее место жительства.
– «К нам» идти больше месяца. В один конец. Да ещё дойдёшь не каждый раз. Знаем мы! А нам Новый Год…
Все чуть не погрустнели, но дракон сказал: «Ага!».
– Ага. Это если вокруг тех трёх сосен, где вы ходили ходить. То – конечно. Месяц. А так вообще-то двадцать четыре с половиной минуты. Лёгкой трусцой. Я вам утром замок покажу ваш, его по утрам с башни видно как раз.
– Двадцать сколько? – переспросил царь, чувствуя неизбежную потерю своего путеводческого авторитета не то что у шорохов, а даже частично у серьёзнышей.
– Двадцать четыре, – сказал просто дракон. – С половиной.
И царь сказал тогда только:
– Ага.
И все подумали тоже: «ага…». А оба неявисьсюда подумали ещё на всякий случай: «лёгкой трусцой…»
И тогда все успокоились и расселились: шорохи – по углам, в которых было темно и не видно уже ничего, потетень на ёлкиной лапке, непонятно кто – под ёлкой с серьёзнышами, а неявисьсюда – как раз – возле самого камина сделали вид, что они брёвнышки.
Время было уже позднее, дракон придул свет факелов немного, только камин потрескивал потихоньку и все тогда тихо уснули и быстро совсем.
Тогда дракон сказал тихо царю:
– Нет, так дело не пойдёт. Надо перенести потихоньку их. Как же им здесь спать?
– Умаялись они сегодня у меня, - сказал царь, тоже тихо, - весь день старались идти…
– Ага, - сказал дракон, - у меня как раз тихая комната есть. Положим их там по кроваткам.
– Их? По кроваткам? – с сомнением переспросил царь. – И шорохов?