Сказки гор и лесов
Шрифт:
Три водяных царя задумали жениться.
Первый царь владел рекою Нилом в Африке; ему были покорны все реки на земле.
Другой жил в вертячем морском омуте близ Реджио. Он управлял морем от Сицилии до Корсики и вдоль по всему западному берегу Италии до самого Монако.
Третий царь был болотник; ему подчинялись все стоячие воды, трясины, топи, грязи, зыбучие пески на все четыре стороны от его жилья. А жил он, где теперь Гаэта, только немного дальше от моря, в глубоком провале зеленой мареммы.
Царь Нила женился на дочери эфиопского царя, прекраснейшей из черных девушек, опаленных полуденным солнцем.
Морской царь явился рыцарем в зеленой броне ко двору сицилийского короля и, победив на турнире дюжину соперников, завоевал руку и сердце принцессы с изумрудными глазами и рыжими волосами до пят.
Но третий – болотный царь – был так уродлив, что ему не удалось найти жены ни между земными девушками, ни между воздушными феями. Черный и влажный, слепленный из болотного ила, опутанный водорослями, он ходил на лягушечьих лапах. Глаза его чуть светились, как гнилушки, вместо ушей висели пустые раковины.
Женатые цари стали смеяться над своим безобразным товарищем и сулили, что прожить ему весь век холостяком.
Болотный царь был горд и обидчив. Он приказал подвластным ему чертенятам:
– Ступайте по всей земле – узнайте, кто теперь самая красивая девушка в подлунном мире.
Чертенята, возвратясь, сказали в один голос:
– Конечно, это золотоволосая Мелинда, дочь графини Примулы. Она живет в замке на границе гор и твоей мареммы [5] . Вся она – как лепесток алой розы, плавающий в самых лучших сливках. Бирюза и василек поссорились из-за глаз её, споря, на кого из двух они больше похожи.
5
Маремма (итал. Maremma) – географическая область в итальянской области Тоскана, полоса низменных, ранее заболоченных участков на западном побережье Апеннинского полуострова (Италия). Наиболее значительный город – Гроссето.
Однажды служанки сказали прекрасной Мелинде:
– Графиня, на маремме показались чудесные желтые кувшинки; таких еще не видано в нашем краю.
Мелинда спустилась с высот своего замка к зеленым болотам, и точно: на изумрудной трясине сверкают, как маленькие солнца, золотые чашечки сочных водяных цветов, но цветы росли далеко от твердого берега, и Мелинда не могла дотянуться к ним руками.
В трясине – вблизи цветов – лежал и гнил старый, черный пень погрязшей ивы.
– Где держится дерево, там возможно удержаться и мне, – подумала Мелиида, – не много тяжести прибавлю я этому чурбану…
Легче стрекозы прыгнула она с земли на ивовый пень и весело наполнила свой передник желтыми цветами. Тогда мертвый чурбан ожил – и, крепко обняв свою добычу, болотный царь, вместе с Мелиндою, погрузился в жидкую тину.
Служанки, видя, что госпожу их засосала трясина, с плачем понесли горькую весть графине Примуле. Графиня оделась в траур и отслужила панихиду по умершей дочери.
Она каждый день приходила к месту погибели Мелинды и плакала так горько, что вместе с нею плакали все птицы над болотом. Но, боясь царя мареммы, ни одна не смела рассказать несчастной матери, что сталось с её Мелиндою.
Наконец, один старый аист, улетая осенью в Африку на зимовку, сказал Примуле:
– Не убивайся так ужасно. Дочь твоя жива. Ее похитил и держит в плену болотный царь, владыка этой мареммы.
– Могу ли я возвратить ее? – спросила Примула.
– Этого я не знаю. Но в маремме живут три колдуна, знакомые с болотным царем. Они могут объяснить тебе все, что ты желаешь.
Примула отправилась к колдуну и дала ему много золота, чтобы он научил ее, как спасти Мелинду.
– Ничего нет проще, – отвечал колдун. – Болотный царь не имеет права задерживать у себя твою дочь, если…
Но он не успел договорить, потому что чары болотного царя мгновенно превратили его в лягушку, и, убегая от пролетавшего журавля, колдун проворно прыгнул в камыш.
– Сущие пустяки, – сказал другой колдун. – Зови свою дочь с того берега, где она погибла, девять зорь утренних и девять вечерних по девяти раз каждую зорю, и болотный царь потеряет над нею власть, если…
Но на этом слове чары болотного царя скрутили колдуна в пестрого ужа, и он, зашипев, обвился вокруг золота, подаренного ему графинею.
Придя к третьему колдуну, графиня скрыла от него несчастия двух его товарищей и сказала так:
– Болотный царь украл мою дочь. Но мудрые люди говорят, будто я могу возвратить ее себе. Стоит только девять зорь утренних и девять вечерних звать ее по девяти раз на том месте, где она потонула, и болотный царь должен будет отпустить ее, если…
– Если она еще девушка, – договорил колдун.
И, обращенный в кулика, жалобно застонал над ближней лужей.
Девять утр и восемь вечеров болото безмолвно внимало материнскому призыву. Когда же догорела последняя вечерняя заря, графиня Примула – вместе с туманом, побежавшим по маремме, – услыхала из трясины голос Мелинды:
– Поздно зовешь меня, мать моя. Болотный царь овладел мною, и я осуждена остаться его рабою, на дне болота. Прощай, мать! Я в последний раз говорю с тобою. Близка зима, и скоро мы, с царем-супругом, задремлем на тинистом ложе, пока солнце не возвратит земле тепла. Новым же летом я дам тебе знак, что я жива и помню о тебе.
Прошла зима. Отшумели весенние дожди, отпели соловьи, вытянулся в метелку зеленый маис, зачервонел баклажан, надулся в золотое ядро толстокожий лимон, пролетели и умерли светящиеся мухи, загрохотали по горам ночные грозы, – и вот, с первою зарею, поворотившею солнце от нежной весны к палящему лету, на поверхность трясины поднялся из глубины, на скользком коленчатом стебле, новый цветок: водяная лилия.
Вглядываясь в её молочно-белые лепестки, зарумяненные лучом розовой зари, Примула узнала цвет лица своей дочери, а сердцевина цветка была золотая, как волосы Мелинды. И Примула поняла, что перед нею – внучка, дитя союза Мелинды с болотным царем.
Примула прожила много лет, и каждый год Meлинда покрывала трясину ковром белых лилий, в знак того, что она жива и, вечно-юная и прекрасная, царит над болотною державой. Но однажды слуги, сопровождавшие графиню в её обычную прогулку к болоту, сказали друг другу: