Сказки и легенды ингушей и чеченцев
Шрифт:
— Ой-ой-ой! Не ходил бы ты лучше к нему — живым от него не вернешься, — сказал сын Солнца.
Наконец он указал ему путь-дорогу, которая вела к Бийдолг-Бяре. Сели они, поели, переночевали, а утром Овдилг уехал.
Шестьдесят три дня ехал он по колючкам репейника, шестьдесят три дня ехал по стеблям кукурузы, шестьдесят три дня ехал по острым каменьям, пока седло не прилипло к коню, а он сам не прирос к седлу. Овдилг добрался до жилья Бийдолг-Бяре, который ложился спать в пятницу и спал целую неделю до следующей пятницы. Боясь, что Харсен Нарс могут украсть, он ложился спать, положив голову ей
— Почему ты сначала улыбнулась, а потом заплакала?
— Увидев тебя, я улыбнулась от радости, а заплакала потому, что боюсь, как бы Бийдолг-Бяре, проснувшись, не убил тебя.
— Выходи скорее, пока он спит, мы убежим подальше.
— Оставь меня, а сам уходи! Пусть со мной случится что угодно, лишь бы ты остался жив! — так говорила Харсен Нарс, но Овдилг все же усадил ее на своего жеребца и ускакал.
У Бийдолг-Бяре был гулинг [49] — трехногий конек, которому не было равных на свете. Как только Овдилг и Харсен Нарс ускакали, трехногий конек стал яростно кричать [50] , звать на помощь и разбудил своего хозяина. Бийдолг-Бяре вскочил и увидел, что Харсен Нарс нет рядом. Спросил он у трехногого гулинга:
49
Гулинг — сказочный конек.
50
«Стал кричать красным криком» — стереотип, означающий, что он кричал яростно; букв. — «кровью».
— Что произошло? Где Харсен Нарс?
— Ее увез муж, Овдилг, усадив впереди себя, — сказал трехногий гулинг.
— После обеда догоним их или не обедая? — спросил Бийдолг-Бяре.
— Мы догоним их и не обедая, и после обеда.
Бийдолг-Бяре взял волчью палицу, сел на трехногого гулинга и поскакал за ними в погоню; догнал их и волчьей палицей искромсал Овдилга на куски.
От горя Харсен Нарс слезами плакала — сколько лилось воды, кровью плакала — сколько лилось крови! Стала она просить Бийдолг-Бяре:
— Ты убил его, дай мне хоть собрать останки тела, чтобы птицы не клевали, дождь не размывал, а солнце не пекло их.
Бипдолг-Бяре не стал перечить Харсен Нарс. Она быстро собрала останки тела Овдилга, положила их в талс и привязала его к седлу жеребца. Бийдолг-Бяре вместе с Харсен Нарс вернулись обратно, а жеребец Овдилга с сумой побежал к дому сына Солнца.
Когда его жена увидела талс с останками тела Овдилга, она горько заплакала.
— Чем плакать, сделай лучше из останков Овдилга его подобие, — сказал сын Солнца.
Жена сына Солнца сделала из останков. Овдилга его подобие. Сын Солнца потер покойника бруском, смазал клеем и оживил его.
— Из мертвых воскрес ты, Овдилг, что ты теперь думаешь делать? — спросил сын Солнца.
— Не успокоюсь, пока не отобью Харсен Нарс.
— Не успокоишься?
— Нет, не успокоюсь!
— Тогда пойдем к твоему второму свояку, сыну Луны, он поможет тебе, — сказал сын Солнца и отправил его в путь.
Овдилг вырвал у красного жеребца волосок и отпустил. Затем достал из кармана белый волос и сжег его. С небес мгновенно спустился прекрасный жеребец, подобный белому барсу, с белыми одеждами.
Уселся Овдилг на коня и стал пугать его криком. С неба все птицы попадали на землю, все звери ушли в норы. Прыгнул прекрасный жеребец, подобный белому барсу, — ударами копыт разрушал горы, грудью валил лес, головой разгонял тучи, гривой подымал ветер — летел пулей. Через некоторое время он подъехал к горной пещере, из которой навстречу ему вышла женщина.
— Что ты за человек? Куда путь держишь?
— Я — Овдилг, мою жену Харсен Нарс похитил Бийдолг-Бяре. Я хочу найти сына Луны и с его помощью отнять свою жену.
— Твой свояк, сын Луны, живет здесь, а ты — мой зять. Мне тебя жаль. Уходи отсюда скорее; если он застанет тебя здесь, непременно убьет, — сказала женщина.
Овдилг не послушал ее. Она пригласила его в дом, зарезала трехгодовалого бычка, накормила, напоила, а затем спрятала в сарае. В сумерки возвратился сын Луны. Он нес в одной ручище оленя, в другой — чинару.
— Жена, кто у нас?
— У нас никого нет. Почему ты спрашиваешь?
— Не лги. Следы одного человека остановились у вашей пещеры. Если у него нет крыльев взлететь в небо и нет когтей уйти под землю, ему больше некуда деваться.
— Что бы ты сделал, если бы к тебе в гости пришел твой свояк?
— Старших можно и меж ладоней растереть, а с младшим и развлечься можно.
— У тебя в гостях младший свояк.
— Хорошо, приведи его. Я не причиню ему зла.
Он подвесил в небе Луну, разрубил чинару и развел огонь, зажарил оленя, приготовил ужин и пригласил Овдилга поужинать.
— Я не прикоснусь к еде, если ты не скажешь, как одолеть Бийдолг-Бяре.
— Не говори о невозможном, лучше поговорим о возможном.
Но Овдилг стоял на своем.
— Ладно, так уж и быть, скажу тебе. Как только приедешь к Бийдолг-Бяре, взнуздай его трехногого конька, — дал совет сын Луны.
Тогда они сели и поужинали.
Шестьдесят три дня ехал Овдилг по колючкам репейника, шестьдесят три дня ехал по стеблям кукурузы, шестьдесят три дня ехал по острым каменьям, пока седло не прилипло к коню, а сам он не прирос к седлу. И вновь подъехал Овдилг к жилью Бийдолг-Бяре, который и на этот раз спал. Подъехав, он быстро взнуздал трехногого конька. Под голову Бийдолг-Бяре он положил чурбак, усадил Харсен Нарс на круп коня и изо всей мочи погнал прекрасного жеребца, подобного барсу.
Через семь дней и семь ночей в пятницу, проснулся Бийдолг-Бяре. Под своей головой он заметил чурбак, а трехногого гулинга нашел взнузданным. Разнуздал его Бийдолг-Бяре, и обо всём поведал ему трехногий гулинг.
— После обеда догоним их или не обедая догоним? — спросил Бийдолг-Бяре.
— Мы догоним их и не обедая, и после обеда.
Перекусив, Бийдолг-Бяре взял волчью палицу, уселся на трехногого гулинга и пустился в погоню. Догнал он Овдилга и Харсен Нарс и ударом волчьей палицы вдребезги раскрошил Овдилга.