Сказки и легенды ингушей и чеченцев

Автор неизвестен

Как и в первую ночь, прибежал белый конь, подобный барсу, — только земля дрожит, ив глаз синие искры сыплются, из ноздрей дым столбом. Вцепился и на этот раз Овдилг в коня. И только успел сесть на него, как конь стал то поднимать его в небеса, то опускать к земле, то мчать по морям. Заговорил конь человеческим языком:

— Сын суки, сын мухи, слезай с меня!

— Я буду сыном суки и сыном мухи, если отпущу тебя. Ты пригодишься мне.

— Делать нечего, я должен подчиниться храброму канту [47] ,

который одолел меня. Вырви из моей гривы волос. Как только сожжешь его, я сейчас же предстану перед тобой, — проговорил белый конь, подобный барсу, и исчез.

47

Кант (канат) — букв. «сын»; юноша, удалец, молодец.

Овдилг спрятал конский волос в карман и пришел утром домой.

— Как ты провел ночь? Что видел? — спросил средний сын.

— Кроме волчьей ночи, ничего не было, — ответил Овдилг.

— Что за волк? Где он? — закричал средний брат и бросился бежать.

— Ай, я говорю, что ночь была холодная и темная, но я-то знаю, ты сильнее волка.

На третий день младший брат должен был сам караулить могилу отца. Ни старший, ни средний не хотели идти вместо него и лишь посмеивались над ним:

— Сегодня ты должен идти сам за себя!

«Вы смейтесь, смейтесь, но будет дело, если мне снова попадется конь», — думал про себя Овдилг.

В третью ночь светила луна и небо было звездное. Внезапно прибежал черный конь, подобный барсу, — только земля дрожит, из очей синие искры сыплются, из ноздрей дым столбом. И стал конь копытами разгребать землю. В третий раз вцепился Овдилг в коня. Только успел одной рукой ухватиться за его гриву, а второй обвязать себя хвостом, как конь поднял его выше солнца, носил его целый день и ночь по морям и горам. Пот скакуна превращался в море, и ему ничего не оставалось, как остановиться:

— Сын суки, сын мухи, а ну слезай с меня!

— Я буду сыном суки и сыном мухи, если слезу с тебя! Ты мне еще пригодишься, — сказал Овдилг.

— Мне ничего не остается делать, лишь только сослужить тебе службу. Вырви из моей гривы волос. Если я понадоблюсь тебе, сожги его, и в ту же минуту я буду рядом с тобой, — проговорил конь и исчез.

Овдилг спрятал конский волос в карман и рано утром пришел домой.

Недалеко от братьев жил князь. У него было шесть дочерей. А три сестры были незамужние. Среди них самой красивой была младшая, Харсен Нарс — с золотой головой и серебряными руками.

Созвал князь людей и говорит:

— Выросли мои дочери, и пришло время выдать их замуж. Построил я для них башни с тройными оградами. Вершины этих башен достигают облаков, а основания упираются в землю. Кто на коне допрыгнет до дочерей, за того и выдам их замуж.

У старших братьев коней не было — только два быка. Сели они на быков и отправились в путь. Младший брат стал их умолять:

— Долгой жизни вам, братья! Взяли бы меня с собой, коли не добьюсь дочери князя, то хоть на людей посмотрю.

— Пошел вон, плешивый! Лучше в

золе возись, на большее ты не способен, — сказали братья и тронулись в путь.

«Хорошо, тогда докажу вам, какой я дурак!» — решил Овдилг, достал из кармана волос красного коня, подобного барсу, и поджег его.

Не успел Овдилг и глазом моргнуть, как конь предстал перед нем; на его спине были одежды для всадника. Овдилг сбросил с себя лохмотья, оделся в одежды из красного шелка и отправился следом за братьями, чтобы добыть себе невесту. В пути он догнал братьев.

— Ассалам-алейкум, всадники на быках! Далеко путь держите? — спросил Овдилг.

— Ва алейкум-салам, всадник на коне! Едем мы во двор князя добыть себе в жены его дочерей, — ответили старшие братья, не узнавшие Овдилга.

У князя во дворе собралось много людей. Здесь были известные во всем крае храбрецы и все, кто хотел добиться руки дочери князя. Старшая дочь сидела у окна башни. Никто не мог допрыгнуть на коне до нее. Тогда Овдилг пришпорил коня, разрушил тройные фарфоровые ограждения и подскакал к башне, в которой сидела дочь князя. Вершина башни упиралась в облака, а основание — в землю.

Допрыгнул он на коне до окна башни и воскликнул:

— Пусть я буду счастлив с тобой, а ты — со мной!

Усадил он девушку впереди себя и поскакал домой. Никто не мог заметить, в каком направлении он скрылся. Дома Овдилг отпустил коня, а девушку спрятал в кадушку, стоявшую за дверью. Сам же принялся возиться в золе.

Старшие братья вернулись расстроенные.

— Что случилось, братья? Чем вы так опечалены? — спросил Овдилг.

— Во двор князя прискакал всадник на красном скакуне, красивый, как картинка. Он и увез старшую дочь князя, — рассказали братья.

Овдилг поднялся из золы и спросил братьев:

— Скажите, ради бога, не был ли он хоть немного похож на меня?

— Перестань, дурень! Куда тебе до него? Ты хоть понимаешь, что говоришь?! Лучше продолжай возиться в золе, — ответили братья.

На второй день Овдилг опять стал просить братьев взять его с собой. Братья и слушать не стали, а лишь обругали его. Сами же сели на быков и поехали во двор князя.

Овдилг вытащил из кармана волос коня, подобного белому барсу, и сжег его. Не успел Овдилг и глазом моргнуть, как конь, подобный белому барсу, предстал перед ним; на его спине были одежды для всадника. Овдилг оделся в белые шелковые одежды и отправился во двор князя. Догоняет он братьев и говорит:

— Ассалам-алейкум, всадники на быках! Далеко ли путь держите?

— Ва алейкум-салам, всадник на коне! Едем мы во двор князя добиться руки одной из его дочерей. А ты куда путь держишь?

— И я по тому же делу, — промолвил Овдилг, пришпорил коня, поднял облако пыли и, обдав ею братьев, поскакал вперед.

Братья так и остались стоять с разинутыми ртами.

— Да, далеко нам до него. Вряд ли и на этот раз вам добиться дочери князя, — ворчали они.

Вторая дочь князя сидела у окна высокой башни. Народу во дворе было видимо-невидимо. Никто из присутствующих не мог допрыгнуть до окна дочери князя.