Сказки из дорожного чемодана
Шрифт:
И он, уклоняясь от копий, стал прыгать с дерева на дерево, пока не добрался до царской деревянной беседки.
На шум прибежали еще ракшасы. Они окружили беседку и стали пускать в обезьяну стрелы. Хануман ловко увертывался и от них.
— Стойте! — вдруг закричал один из стражников. — Эта обезьяна заколдована! Давайте сожжем ее!
Ракшасы принесли из дворцовой кухни горшок с угольями и с воем и хохотом стали метать их в Ханумана. Крыша была сложена из сухих пальмовых листьев — они вспыхнули, Хануман почувствовал, что шерсть на нем тлеет.
— Смотрите,
«Горящий обезьяний хвост — это, конечно, смешно, — подумал Хануман. — Но сейчас будет еще смешнее!»
Он сильным прыжком перелетел с беседки на стену сада, со стены на бамбуковый дом, в котором жили слуги Раваны. Дом вспыхнул. С дома — на сторожевую башню. Она загорелась, с башни, через улицу, на дом — он запылал. С крыши на крышу… Он мчался, повсюду оставляя за собой дым и брызги пламени.
Скоро половина домов в городе пылала. Черные клубы взвивались в небо, горестный вопль ракшаси повис над столицей.
Не успели Раване доложить о случившемся, как Хануман уже достиг городской стены, перебрался через нее, перебежал поле и очутился на берегу океана.
Там он снова начал расти, стал огромный, как гора, присел, оттолкнулся и прыгнул изо всех сил, простирая руки в сторону материка. Толчок его был столь силен, что ракшасы, выбежавшие из городских ворот, попадали, а стены Ланки пошатнулись.
Хануман взлетел в небо, пробил головой тучи и помчался над океаном, подобный рыжему пламени.
Подлетая к берегу, он снова уменьшился и плавно опустился на песок у костра, вокруг которого сидели обезьяны, готовые уже оплакивать смерть своего товарища.
— Скорее в путь! — воскликнул Хануман. — Я нашел Ситу!
С этими словами он поднял над головой драгоценный камень, врученный ему царевной.
ВОЗВРАЩЕНИЕ ХАНУМАНА
Ранним утром, когда столица Страны обезьян еще утопала в тумане, стража у городских ворот увидела, что из леса вышло несколько огромных фигур и что великаны направляются к воротам. Подняли тревогу, но туман рассеялся (а ведь именно в тумане все предметы кажутся непомерно большими), и все увидели — возвращается отряд Ханумана.
Их проводили во дворец. Там Рама и Сугрива уже с нетерпением ждали посланцев.
— Я выполнил вашу волю! — начал Хануман, обращаясь к Сугриве и Раме. — Я был на Ланке. Сита томится во дворце Раваны, окруженная стражей. В городе много воинов. Войско ракшасов ни на час не покидает столицу.
— Говорил ли ты с ней? — воскликнул Рама. — Видел ли ты ее?
Вместо ответа Хануман протянул ему камень. Долго и безмолвно держал его в руках царевич Айодхьи.
— Ну вот, теперь можно выступать! — сказал, прерывая его молчание, Лакшмана.
— Можно выступать, — как эхо откликнулся Рама.
— Сколько ворот в стенах Ланки, Хануман? — спросил он.
— Четыре. Одни с севера, одни с юга, одни с востока и одни с запада.
— Мы должны иметь четыре армии, чтобы запереть ракшасов в городе.
— Мои войска уже собраны! Их достаточно. Воины рвутся в бой, — сказал Сугрива.
Когда спала дневная жара, он, Рама, Лакшмана и Хануман, выйдя из городских ворот, стали впереди четырех армий и повели их на юг, к тому месту, откуда совершил свой удивительный полет сын Ветра.
ПОСТРОЙКА МОСТА
Как пенный коричневый вал, с ревом и хрипом, катилось по лесам воинство Сугривы. Рыжие обезьяны неслись по деревьям, тащились по горным тропам. Дрожала земля. Тучи пыли закрыли солнце.
Птицы, испуганные звериным ревом, молчали в рощах. Первые отряды достигли берега океана и остановились.
— Я предлагаю построить корабли, — сказал Сугрива. — Неподалеку, близ мыса Коморин, живут рыбаки, искусные в сооружении судов.
— Но у нас тысячи и тысячи воинов. Сколько же потребуется кораблей? И как долго мы будем их строить? — возразил ему Лакшмана. — Не забывай, мы должны торопиться. Я предлагаю построить мост.
— Хорошая мысль! — воскликнул Рама, но мудрый Хануман только покачал головой.
И вот тысячи обезьян стали выворачивать с корнем вековые деревья, отбивать от скал огромные камни и бросать их в воду. Но волны океана уносили дерево за деревом, а камни поглощали, и те, оставляя на поверхности тысячи шипящих пузырей, скрывались в бездонной пучине.
А когда подошла ночь, все увидели, что после дня работы на поверхности океана не видно ничего.
— Коварная стихия! — воскликнул Рама. — Вечно изменчивый и непостоянный Океан, ты встал на моем пути. Завтра на рассвете я выжгу тебя раскаленными стрелами, а наше войско, Сугрива и Хануман, перейдет на Ланку посуху!
С этими словами он завернулся в плащ, лег на песок и заснул. Но когда в черном небе зажглись голубые созвездия и зеленый лунный диск встал над землею, к нему во сне явился сам бог Океан и произнес:
— О Рама, сокрушитель врагов и друг победы! Когда-то в давние времена наши предки были большими друзьями. Легенда даже гласит, что в наших жилах течет общая кровь. Забудь о своем безумном решении выжечь раскаленными стрелами мою воду. Сделаем так. В твоем войске есть обезьяны, искусные в плетении веток, и такие, которым ничего не стоит сложить из камней гору. Едва только солнце взойдет на небо, пусть они снова выходят на берег моря и снова принимаются за работу. Но теперь мои воды поддержат мост, и он будет построен прежде, чем солнце уйдет на отдых.
Так сказал Океан, и на этом сон кончился.
Когда восточный край неба начал алеть, Рама проснулся, подошел к берегу и бросил в воду камень. И на глазах пораженных Лакшманы, Сугривы и Ханумана камень не утонул, а остался плавать, не погружаясь и не двигаясь вместе с течением.
И тогда обезьяны с ревом и криками радости стали швырять в воду стволы деревьев, сплетать их ветки, сыпать поверх камни. И мост, прямой, как копье, устремленное в грудь Ланки, стал расти час за часом. Когда он был закончен, тысячные отряды устремились по нему, как поток.