Сказки из Скородумовки. Чурочки березовые
Шрифт:
– Дальше что?
– Марфа распласталась по бревенчатой стене и втягивала живот, в который упирался сук.
– Ни вправо не двинешься, ни влево, о как нас подперло.
Метла прильнула к Марфе.
– Чего дрожишь?
– спросила она, - э, да у тебя всего три хворостинки и осталось. Что ж делать?
Поля всхлипнула: - Нас сейчас по макушку мусором засыплет.
– Чего стоишь, Ксюха?
– рявкнула Марфа.
Гостюшка не сдержавшись, хлюпнула носом:
– Ходу никуда нету. Видать помрем тут.
– Когда не надо, у тебя головенка куда как хорошо работает.
– Кольцо тебе на кой? Вишь, как лезут вороги, меня сейчас насквозь сук проткнет.
Марфа завыла. Гостюшка просунула руку за спину и принялась скрести кольцом по стене. Куча мусора надвигалась. Марфа откидывала ветки, метла дубасила пень, Поля еле успела увернуться от камня.
– Получилось!
– крикнула Гостюшка и провалилась в распахнувшийся за ее спиной проем. Вскочила на ноги, ухватила Полю за талию и втянула ее в башню. Вдвоем девочки затащили Марфу, корень обвился вокруг теткиных щиколоток и не хотел отпускать, пока метла хорошенько его не огрела. Сучья было полезли в башню, но Марфа с Полей навалились на дверь, а Гостюшка поторопилась ее запечатать.
Из под свода башни лился слабый свет, кружилась-завивалась лестница. Ее ступени казались старыми, перила шаткими.
– Боязно, - вздохнула Поля, - кабы не свалиться с этой лестницы.
– Слышь, Ксюшка, - сказала Марфа, - шла бы ты первая, ты легонькая, свалишься - не разобьешься.
Гостюшка поставила ногу на ступеньку, она скрипнула, положила руку на перила, они качнулись. Следом поднимались Марфа и Поля, Марфа опиралась на черенок метелки.
Свет становился ярче.
– Еще кружечку нацедить, братец?
– ворковал женский голос, - пряничками закусывай, мядовыми.
От слова "медовый", Марфа забулькала горлом, и уже не боясь ветхих ступеней, оттерла Гостюшку к стене, и заторопилась наверх.
– Ловко мы их, - говорил мужской голос, - вышли что ль пряники?
– Последний, - кушай, Змеюшко.
Марфа взвыла, оперлась на метлу, перескочила несколько ступеней и прыгнула в комнату. Огромный начищенный самовар блестел боками на столе. Марфа цапнула пряник, за которым уже потянулся Змей, кинула его в рот, мигом прожевала, открыла вентиль самовара и, ухватив самовар за ручки, подняла его и принялась хлебать крутой кипяток.
– Фу-у, отвела душу, - облегченно вздохнула Марфа.
Выпучив глаза и раскрыв рты Дива и Змей смотрели на Марфу.
– Чего пялитесь?
– Марфа грохнула самовар на стол и вытерла ладонью рот, - иль гостей не ждали? Небось, думали, хламу накидаем, никто и не пролезет. Так мы скородумовские. Мы думаем скоро, а делаем еще скорей. У нас и метелка непростая есть, она какой хочешь сор выметет. Эй, метелка ты где?
Черенок с тремя прутиками подскочил к Марфе и ткнулся ей в бок.
– Расколдовывай моего мужа сей миг, - Марфа грозно уставилась на Змея.
– А то, а то...
– Что а то?
– Дива опомнилась и поднялась из-за стола.
– Ишь, явилась, вся запылилась. Я ваших мужиков заколдовывала, ко мне за помощью и обращайся.
– Марфа было полезла запазуху за поленом, но Дива зашипела кошкой.
– В зеркало мне тошнехонько смотреться, как отняли ваши мальцы у меня гривну с сережками, так и красоты во мне не стало. А я замуж хочу.
Дива обиженно надула губы и насупилась. Марфа обернулась к Гостюшке и Поле, смирно стоявшим у порога.
– Девки, - нараспев заговорила она, - в нашем болоте невеста сыскалась. Милая, тебе самой в зеркало гадко смотреть, а как мужик то на тебя глядеть станет. Тьфу.
– На тебя то твой плюется, а смотрит.
– Дива уперла руки в бока и, высунув язык, дразнила Марфу.
– Дура!
– завопила та, - да мой мужик, мой мужик, он вон как меня любит.
– Марфа достала полено и громко его чмокнула.
– Видала, жаба пучеглазая, видала?
– Видала, - злорадствовала Дива, - ох, видала. Вот мое слово: принесете сережки с гривной, расколдую мужиков ваших. Или хотя бы гривну, - хоть что-нибудь принесите.
– Не уйду, пока мужа не расколдуешь, - топнула ногой Марфа, - а не то ваш теремок по бревнышку раскатаю. Я в Коварниной кузнице молотом намахалась, сила у меня теперь мужицкая.
Марфа выхватила из-за стола Змея, подняла его над головой, покрутила и шлепнула его на пол рядом со скамьей. Змей заскулил, сморщился, но вдруг улыбнулся, почесал бороду и ласково сказал:
– Что ж ты, Дива гостей наших на скамью не сажаешь, они долгий путь прошли, устали, пускай передохнут.
– Еще чего, - огрызнулась было Дива, но поймав взгляд братца, захихикала
– Присаживайтесь, гости дорогие, на скамеечку.
Поля и Гостюшка переглянулись, ожидая подвоха. Марфа плюхнулась на скамейку, расставив ноги, и опираясь на метлу, девочки притулились возле тетки. Марфа тяжело помахивала поленом.
– Ты и впрямь думаешь, жаба бородавчатая, что я ноги била, у Коварны в рабстве была, чтобы о твоей красоте теперь заботиться? Ишь, замуж ей захотелось. Да пока отворотного зелья не дашь, не уйду отсюда!
– Улетишь!
– хохотнула Дива и дернула за шнурок, свисавший с потолка. Послышался глухой звук, словно катили что-то тяжелое.
– Окно распахни, - рявкнул на сестрицу Змей, - стекла переколотят.
Дива подскочила к окошку, отворила его, в тот же миг с потолка скатилось тяжеленное чугунное ядро и упало на край скамьи. Та часть, на которой сидели Марфа, Поля и Гостюшка резко поднялась вверх, и все трое с визгом вылетели в окошко.
– И без гривны не возвращайтесь, - Дива стояла в окошке и медленно махала платочком на прощанье.
– И с гривной не возвращайтесь, - ухмыльнулся Змей. Но получив оплеуху от сестры, умолк.
Марфа с девочками плюхнулись на землю далеко за кучами мусора.
– Не прорвешься, - Марфа охнула и с трудом встала на ноги, - и метелку назад не отдали. Куда мы без метелки-то.
– В белый свет, - послышался далекий насмешливый крик.
– Крышу ищите золотую.
Наши путницы шли да шли, били ноги о камни дорог, мокли под дождём, мучились жаждой, крапива их стрекавила, солнце жгло. Холодней становились ночи, по утрам туман скрывал дорогу, лето закатилось, как солнышко на покой.