Сказки на всякий случай
Шрифт:
Тут пассажиры начали шуметь: им объяснения Жизнерадостного Паровозика прекрасными совсем не показались.
— Какой же у нас тогда день сегодня? — закричали они.
— Предыдущий, — уклонился от прямого ответа Жизнерадостный Паровозик, не переставая выпускать во все стороны горячие пары, чтобы и вправду не разорваться (паровозики, вообще-то, хорошо умеют пары выпускать, не волнуйтесь! Они же знают, что в них пассажиры, — а значит, паровозикам на куски разрываться никак нельзя).
— То есть какой такой «предыдущий» — воскресенье? — не унимались пассажиры.
— Да,
— Как же воскресенье, когда воскресенье вчера было? — негодовали пассажиры. — Не бывает двух воскресений на неделе… ни семи пятниц не бывает, ни двух воскресений!
Понедельник-День-Тяжёлый продолжал сидеть на скамеечке и кутаться в тёплое пальто, словно этот разговор его не касался. Тогда к нему подошёл Железнодорожник-с-Флажком и спросил:
— Что же Вы, гражданин Понедельник-День-Тяжёлый, тут сидите и всех задерживаете? Вот этот Жизнерадостный Паровозик с места из-за Вас стронуться не может, в то время как другой Паровозик — Усталый — в город никак не въедет: всю ночь на подступах стоит!
— Вы, наверное, не понимаете, — в тоске посмотрел на Железнодорожника-с-Флажком Понедельник-День-Тяжёлый, — что такое «день тяжёлый»? Это, между нами говоря, такой день, которому очень трудно сдвинуться с места.
— Вот я сейчас милицию вызову — она Вас живо с места-то сдвинет! — пообещал Железнодорожник-с-Флажком и засвистел в свисток.
А Понедельник-День-Тяжёлый только снова вздохнул: он знал, что и милиции не сдвинуть его с места, потому что он — день тяжёлый.
Но в этот момент из поезда выбежал один Карапуз. Он приблизился к Понедельнику-Дню-Тяжёлому вплотную и сказал:
— И чего они все на Вас раскричались? Совсем не понимают, что, когда кому-нибудь встать тяжело, ему просто помочь надо! Мне самому тяжело в сад по утрам вставать, но мне всегда мама помогает.
Тут он подставил Понедельнику-Дню-Тяжёлому плечо и предложил:
— Вы, Понедельник-День-Тяжёлый, обопритесь на меня и сделайте только один шаг.
Так Понедельник-День-Тяжёлый и поступил. За первым шагом последовало ещё несколько… а скоро уже Понедельник-День-Тяжёлый решительно шёл вперед — и там, впереди, понимал, что вовсе он не тяжёлый, а очень даже лёгкий — пушинка просто!
— Я же говорил Ва-а-ам! — крикнул Жизнерадостный Паровозик, на всех парах проносясь мимо, а Карапуз всё махал и махал из окна флажком, который — уже перед самым отходом поезда — подарил ему Железнодорожник.
ИСТОРИЯ ОБ ОДНОМ НЕВЕРОЯТНО ГЛУПОМ МАСТЕРКЕ
Если вы не знаете, кто такой Мастерок, то и… ничего страшного! Мастерок — маленькая лопаточка, которой цемент подцепляют и на камни кладут, а потом ещё этак осторожненько прихлопывают. Кстати, кто такой Мастерок, пожалуй, только строители хорошо знают, да и то потому, что им без Мастерка как без рук. А где вы видели строителя без рук? Строители все как один с руками — хотите верьте, хотите нет: иначе им ведь не построить ничего… строим-то мы руками всё-таки!
Впрочем, руками или не руками мы строим — вопрос спорный, и мы его обсуждать не будем, а сосредоточимся лучше на одном Мастерке, который был невероятно глупым. Так, во всяком случае, окружающие считали, а то, что считают окружающие, почти всегда правильно, даже если окружающие — это только железобетонные плиты. В нашем же случае так оно и есть: куда ни бросишь взгляд — везде одни железобетонные плиты. М-да, железобетонные плиты, которые всегда правы…
А ведь послушать, о чём они говорят… так это просто уши вянут. Если, конечно, уши есть. Только у нашего Мастерка ушей не было: у мастерков ушей вообще не бывает, потому что они и без ушей всё прекрасно слышат.
— Значит, так, — говорила одна Железобетонная Плита другой, — ты этому Мастерку особенно долго по себе хлопать не давай! Доверять ему нельзя. Во-первых, он ещё только Мастерок… таким подозрительным именем не назовут того, кто по-настоящему хорошо знает свое дело. А во-вторых, он невероятно глупый…
— Откуда же известно, что он невероятно глупый? — интересовалась собеседница.
— Да об этом все окружающие говорят! А что окружающие говорят, то правильно и есть.
— Точно, — подумав, соглашалась вторая Железобетонная Плита. — Окружающие никогда не ошибаются.
Пока они очередной раз вот так вот беседовали, на обычно молчавший Подъёмный Кран уселась Морская Чайка, неизвестно как залетевшая в эти края. Уселась и начала рассказывать всякую чушь… так считали окружающие. Она рассказывала про воздушный замок, о котором от кого-то слышала. Замок был огромным и прекрасным. Он состоял из целых двенадцати башен, и все они увенчивались кучевыми облаками, в то время как галереи замка были перистыми облаками. В каждом из окон воздушного замка красовалось по одному солнцу или по одной луне, а стены были покрашены в цвет неба. И в замке этом жили ангелы — и они были бесплотными, то есть у них вообще не было тел… одни души!
Подъёмный Кран внимательно слушал и ничего не говорил. А выслушав рассказ до конца — вздохнул:
— Да-а… хотелось бы мне посмотреть на этот воздушный замок. Только так высоко разве заглянешь!
— Воздушный замок… — расхохотались внизу железобетонные плиты. — До чего же легко заморочить голову этим подъёмным кранам! У людей просто выражение такое есть — «строить воздушные замки», и выражение это означает «предаваться всяким неосуществимым мечтам». Человеку, который о чём-нибудь несбыточном мечтает, обычно говорят: «Перестань строить воздушные замки!». А на самом деле воздушных замков никаких не бывает… хоть у кого, хоть вот у окружающих спросите!
Между тем Морская Чайка, не обратив на железобетонные плиты никакого внимания, ответила Подъёмному Крану:
— Я думаю, что совсем не обязательно — воздушный этот замок высоко или далеко находится… может быть, он где-то и поблизости. Я, правда, сегодня весь день как раз вокруг летаю, только замка пока так и не нашла.
Тут Подъёмный Кран распрямил шею и внимательно огляделся по сторонам. Но, даже на его внимательный взгляд, воздушного замка видно не было — ни поблизости, ни вдалеке.