Сказки народов Америки. Том 5
Шрифт:
Тогда все змеиное семейство набросилось на Уаньяма: только кутимбойя, которую змеи обделили ядом за скверный нрав, не могла кусаться; она и теперь не трогает людей племени мауэ.
Умер Уаньям от укуса жарараки, но его друг натер мертвое тело настоем из целебных листьев и оживил Уаньяма.
И тот снова отправился к хижине сурукуку.
Теперь он хотел получить от нее длинную ночь, потому что первая была слишком коротка.
А в уплату он понес сурукуку много-много змеиного яда.
И сурукуку собрала всю грязь на земле и смешала ее с соком женипапы [59] ,
Так появилась длинная ночь.
И потому так часто по ночам нас мучают ломота в костях и горечь во рту.
Вот вам история о том, как Уаньям раздобыл ночь для людей племени мауэ.
Урубу и жаба
Перевод И. Чежеговой
59
Стр. 431. Женипапа — растение, из сока которого индейцы делают черную краску.
60
Стр. 432. Урубу — черный гриф; хищная птица, длина тела которой составляет около 65 см. Гнездится в дуплах и скалах по всей Южной Америке.
— Кумушка жаба, я знаю, что тебя пригласили в гости на небо, и хочу пойти с тобой.
— Пригласили, а как же иначе, — сказала жаба. — Пойдем, но только ты возьми с собой гитару.
— Обязательно возьму, — говорит урубу, — а ты уж тогда возьми с собой бубен.
И он удалился, пообещав в день праздника зайти за жабой. Явился урубу к жабе, а та зовет его в дом взглянуть на кума и крестников. Занялся урубу с жабьими детишками, а жаба в это время залезла в гитару и кричит будто издали:
— Куманек, я ведь быстро ходить не могу, так я уж пойду потихоньку вперед!
А сама сидит себе в гитаре. Немного погодя прощается урубу с жабьим семейством, берет гитару и отправляется в путь-дорогу. Добрался он до неба, а там все его спрашивают, почему жаба с ним не пришла.
— Вот еще! Да этой дурехе сюда и не добраться, — отвечает урубу, — она и по земле-то еле-еле шлепает, где уж ей летать!
Тут гостей пригласили к столу. Урубу положил свою гитару и тоже пошел за стол садиться.
Стали гости пировать, а жаба тем временем незаметно вылезла из гитары и говорит:
— А вот и я!
Все очень удивились, что жаба все-таки добралась до неба. Начали гости танцевать и веселиться, а после стали собираться по домам. Видит жаба, что урубу зазевался, улучила минутку и опять в гитару спряталась.
Попрощался урубу с хозяевами — и в обратный путь, на землю. Летит он, а жаба возьми да зашевелись в гитаре. Урубу, не долго думая, перевернул гитару отверстием вниз, жаба и вывалилась из нее. Падает и кричит:
— Эй, камень, прочь с дороги, а то расшибу!
«Ишь ты! — думает урубу. — Здорово научилась летать кума жаба!»
А жаба плюх на землю! С тех пор так и живет сплющенная.
Жизнь
Перевод И. Тертерян
Камень:
— Жизнь человека должна быть такой же, как моя. Тогда он будет жить вечно.
Бамбук:
— Нет, нет, жизнь человека должна быть такой, как моя. Я умираю, но сразу рождаюсь снова.
Камень:
— Нет, пусть лучше будет по-другому. Пусть лучше человек будет как я. Я не склоняюсь ни под дуновением ветра, ни под струями дождя. Ни вода, ни тепло, ни холод не могут повредить мне. Моя жизнь бесконечна. Для меня нет ни боли, ни заботы. Такой должна быть жизнь человека.
Бамбук:
— Нет. Жизнь человека должна быть такой, как моя. Я умираю, это правда, но возрождаюсь в моих сыновьях. Разве это не так? Взгляни вокруг меня — повсюду мои сыновья. И у них тоже будут свои сыновья, и у всех будет кожа гладкая и белая.
Ничего не ответил камень. И ушел мрачный.
Бамбук победил в споре.
Вот почему жизнь человека похожа на жизнь бамбука.
Каипора
Перевод Инны Тыняновой
И вот как-то раз, когда он, взобравшись на самую верхушку дерева, подстерегал дичь, из чащи выскочило стадо кабанов. Охотник прицелился и метким выстрелом уложил сразу троих. Но в ту минуту, когда он, в восторге от своей удачи, стал слезать с дерева, издали послышался громкий свист. Охотник вздрогнул и замер на своем настиле из веток, испуганно вглядываясь в темную лесную глубину… Да, сомнений быть не могло: то приближался Каипора [61] , главный леший окрестных лесов, — видно, желал взглянуть хозяйским глазом на свое кабанье стадо…
61
Стр. 435. Каипора — злой лесной дух, способный изменять свой облик.
Все ближе и ближе слышался свист, и уже не только свист, а еще и топот копыт и треск валежника. И вот наконец чаща раздвинулась, и охотник увидел Каипору. Он был маленький, жилистый, черный как черт, мохнатый, как обезьяна, и ехал верхом на тощем черном кабане. В правой руке он держал длинную железную рогатину, а левая рука его и вовсе не была видна, как, впрочем, и весь левый бок — виден он был только наполовину, словно другая его половина растаяла в сонном, жарком, сыром воздухе леса. Вонзая острые пятки в бока поджарого кабана, он скакал по своей вотчине с гиканьем и свистом, протыкая рогатиной воздух, поднимая такой шум, что хоть святых вон выноси, и выкрикивая гнусавым голосом охотничий клич: