Сказки народов Бирмы
Шрифт:
А тем временем старуха дома вконец извелась: все думала, как там старик один в дремучем лесу на дожде и ветре? Хижина-то его непрочная, поди, уж и рухнула, ему и укрыться негде. Дождь измочит, ветер исхлещет. Кабаны дикие из лесу побегут - того в гляди, затопчут. Тигр или медведь повстречается - как от смерти уйти? Старуха не могла больше дома сидеть и отправилась к старику.
Ночь была темной, непроглядной. Ветер сбивал с ног, дождь лил как из ведра. Но старуха будто ничего и не замечала. Она шла через дремучий лес и горы и наконец добралась до поля.
Подошла она к изгороди, ощупью отыскала калитку
Услыхал старик треск, подумал, что опять какой-нибудь зверь на поле явился. Выглянул из хижины: кругом тьма, разве что увидишь? И вдруг старику почудилось, будто к нему движется что-то большое. Вот уж совсем недалеко. Решил старик, что это дикий буйвол пролез через калитку. Поднял свои лук, наложил ядовитую стрелу, прицелился туда, где что-то шевелилось, и выстрелил.
Раздался страшный крик. И старик сразу узнал голос своей старухи. Он бросил лук и побежал к тому месту, откуда слышались стоны. Подбежал и увидел на земле свою жену. Старик взял ее на руки и понес в хижину.
— Оставь меня, — сказала ему жена.
– Брось на поле. Зачем ты выстрелил в меня? Ведь знал же, что, кроме меня, никто не сможет открыть калитку. Ты нарочно пустил стрелу в собственную жену. Разве ты верный муж после этого? А я-то из-за тебя в темную ночь под дождем шла через лес и горы. Нет тебе моего прощения!
Проговорила это старуха и умерла. Старик был как громом поражен: мысль о том, что он сам, своими руками, застрелил жену, не давала ему покоя. Горю его не было конца. Они поженились в далекой юности, соединились друг с другом по любви. Между ними не было обиды или ссоры, за всю жизнь не сказали друг другу ни одного грубого слова. И вот теперь, перед самой смертью, старуха сказала такие жестокие слова. Старик обнял мертвую жену и заплакал.
Так сидел он всю ночь, проклиная свою поспешность. Но вот рассвело, дождь перестал. И старик решил предать огню тело жены. Он собрал веток и хворосту посуше, сложил в кучу, сверху положил покойницу и поджег хворост. А потом и сам бросился в костер.
И вот когда, покинув мир людей, верные супруги повстречались вновь, они обратились в двух птичек нганва и полетели вместе над лесом и над горами. И с тех пор всегда летают неразлучно, вместе и корм добывают. Да только самка относится к самцу строго, помнит, что случилось с нею в мире людей. Вместе, парой, птички не ночуют: самка на одной ветке сидит, самец - на другой. И в гнезде вдвоем не живут. Старуха затаила обиду на старика, не может простить. А старик-то мучается, знает, что старуха не права. Кричит самец самке на птичьем языке: «Квуа-квуа!», а шанам-то слышится: «Кэ-вуа, кэ-вуа», что значит «принял за буйвола» - это объясняет старик старухе, как все вышло. Да самка-то не больно верит самцу. Прокричит он свое «квуа», а она ему в ответ: «Кват, кват!» («Врешь, врешь!»). Вот так они и не ладят с давних времен.
189. Как вороны принесли князя
Перевод Ю. Осипова
Случилось так, что в славном городе Кентунге не стало правителя: прежний князь скончался, а наследника не было. Городом и всею округою правили вельможи да военачальники - слуги прежнего князя. Правили и ссорились между собой да все ожидали нового князя.
А на одном
Надо сказать, что вороны были очень благодарны пастуху. Ведь крестьяне или горожане их не больно-то жаловали, все больше прочь отгоняли. И вот решили вороны отплатить пастуху добром за добро. В один прекрасный день вороний вожак прилетел к пастуху и спрашивает:
— Пастух, а пастух, хочешь быть князем?
— Отчего же, - говорит пастух, - я не прочь.
— Ну, если так, плети большую корзину. Такую, чтобы ты сам мог в ней поместиться. Как сплетешь, залезай в нее и устраивайся поудобнее. А уж мы возьмем эту корзину и отнесем тебя в город, где нет князя!
– так сказал пастуху вороний вожак и улетел к своим.
Пастух сплел большую корзину, влез в нее и удобно устроился на дне. Вдруг налетела стая ворон. Вороны подхватили корзину с пастухом и подняли ее высоко в небо. Покружились над пастбищем и полетели к городу Кентунгу, где не было князя.
Долго они летели. Но вот показался город, и тогда вороний вожак сказал пастуху:
— Мы спустим тебя прямо в княжеский дворец, и ты станешь править городом. Смотри, не забывай друзей!
Не успел вожак договорить, как вся стая снизилась и бросила корзину прямо в княжеский дворец на трон под огромный зонт. Сбежались сановники, окружили корзину, увидали в ней человека и сразу же решили, что это и есть долгожданный князь. Радости их не было конца. Тотчас созвали всех жителей города и объявили пастуха князем. Нового князя стали звать Пхая ка хап - «Князь, принесенный воронами».
Хорошо или плохо правил в Кентунге Пхая ка хап - никто не помнит. Известно только, что сперва он строго выполнял наказ ворон; каждый день в городе забивали по десять буйволов и по десять коров на корм воронам. Сытно угощали ворон, и те были довольны. Но время шло, и Пхая ка хап стал менее щедр: вместо прежних десяти буйволов теперь забивали только пять, вместо десяти коров - пять. Но и так продолжалось недолго: благодарность князя шла на убыль, он велел забивать в день не больше одного буйвола и одной коровы. Минул срок, и вороны не стали получать ничего. Князь будто и совсем про них забыл. Вороны стали голодать. Большая стая начала редеть, многие уже погибли. Обеспокоился вожак и подумал: «Князь не помнит о долге! Проучим бесчестного!»
В один прекрасный день вороний вожак прилетел в княжеский дворец и сказал Пхая ка хапу:
— О славный князь! Твоим верным слугам стало известно, что неподалеку отсюда есть одна богатая страна, в ней много городов и деревень, лежит она в плодородной долине. Этой стране нужен правитель. Хочешь, мы отнесем тебя туда? Тогда уж ты станешь королем!
Подумал князь, подумал и решился. Отчего бы ему и не сделаться королем? Доля завидная: богатства больше, славы больше, власти больше - чем не жизнь? А уж до богатства, славы и власти он стал теперь жаден!