Сказки (не) на ночь
Шрифт:
Подруга почти вплотную прислонилась к стеклу и с обеих сторон прикрыла глаза ладонями, соорудив «бинокль». Какое-то время мы стояли в тишине. В воздухе зажужжала мошка, и я рефлекторно отмахнулась от нее рукой.
– Ничего не видно, только деревянные доски пола.
– Черт!
Эмили, поджимая губы, ходила взад-вперед за нашими спинами.
– Мы можем проломить окно, наверное. Взять палку побольше и…
– Мне не нравится эта затея, – призналась я. – Но, возможно, у нас нет другого выхода. То есть, входа.
– Там может быть рабочий стационарный телефон или аптечка, – заметила Эмили, продолжая мельтешить позади. Бантик на ее голове почти распустился и теперь свисал с волос неряшливыми лентами.
Я чувствовала, что мы найдем там не только помощь, но и ответы, но такую странную теорию озвучивать не стала – только снова подергала ручку. Всё еще закрыто.
– Эм… Девочки…
Я обернулась на дрожащий голос Доди и оторопела.
Глава 2
За десять лет до настоящего времени.
Питер снова поднял глаза на запачканное зеркало – наверное, раз седьмой за сегодня – и внимательно посмотрел на свое отражение. Он сделал два шага назад, склонил голову набок, прищурился, сделал два шага обратно.
Ему хотелось услышать одобряющий голос своей матери, которая сказала бы ему, что он отлично выглядит, что он готов к первому дню работы, что у него все получится. Но единственное, что слышал парень – неумолкающий телевизор в зале, соседней комнате от его, и сальные комментарии отца по поводу происходящего на экране. Он не прислушивался и не разбирал его речь – не хотел. Если бы мог, то вообще сбежал бы от тирана, который только и делал, что лупил свою жену, а в перерывах между битьем заливал в себя пиво и сериалы сомнительного содержания по кабельному. Но теперь его матери нет – Питер все еще с горечью задавался вопросом, почему раком заболел не его отец, а она – и уйти из дома получится только с наступлением совершеннолетия. Прошлая же попытка сбежать закончилась для него встречей с полицией.
Он еще раз одернул униформу помощника повара и решил проскочить через зал так быстро, как только сможет. Если до его костюма – даже не его, а кафе, в который дядя устроил его работать – доберется эта вонь, вывести ее уже не получится. Никакой позаимствованный у Александра одеколон не заглушит перегар и давшую запашок рыбу двухнедельной давности.
Маленький телевизор, совсем дешевый и работающий на последнем издыхании – Питер знал, что, если понадобится, отец спустит на него остатки денег с выплаты пособия для неработающих – тускло освещал комнату. Шторы, как и всегда, были задернуты, и в полутьме парень споткнулся о валяющуюся банку пива, преодолевая расстояние до коридорчика, который, может, при должном уходе и имел бы достоинство называться прихожей.
– А ты еще куда собрался? – прокряхтел противный, пропитый голос с такого же древнего темно-зеленого диванчика. Питер видел только лысеющую макушку: отец не повернулся к нему, а продолжал сверлить взглядом телевизор. Он на всякий случай ступил в еще более кромешную тьму коридора, чтобы тот не разглядел костюм.
– Собрание в школе, – соврал он еле дрожащим голосом. – Ты же не пойдешь, поэтому там буду я.
Со стороны отца было так тихо, что парень напрягся. Сейчас он скажет, что впервые за три года пойдет в школу, и его план разойдется по швам. Внутри всё похолодело, будто Питер залпом выпил стакан ледяной воды, и даже в горле собрался ком.
– А. Ну иди.
Подросток быстро обулся в ботинки.
– Подожди-ка.
Парень снова замер, уставившись на спину и сгорбленные плечи отца.
– Пива купи. Как обычно, у Крэйга в магазине рядом с домом, он знает, что это мне. Деньги на тумбочке под зеркалом.
—…Конечно.
– И не налажай, как в прошлый раз. Зачем только такого вырастили…
«Никчемного» эхом ударилось в голове парня, когда он уже вышел за дверь, на лестничную площадку. Питер втянул носом воздух, шумно выдохнул его обратно, посмотрел на грязный потолок слишком взрослым и серьезным для его возраста взглядом.
Это всё закончится. Он накопит денег на новой работе, перебьется как-нибудь так, а с совершеннолетием переедет к дяде – брату почившей матери, единственному человеку, которому на него не плевать. И вернется на учебу, обязательно.
А для этого нужно не опоздать в первый же день. Кнопка вызова лифта загорелась красным.
***
– Живей, новичок, живей! – Питер вздрогнул от громкого голоса, завертелся юлой еще быстрее.
Учиться теории времени не было: оказаться тут раньше других кандидатов позволило только то, что кафе «Пристань» руководилось двумя партнерами, одним из которых был его дядя, Александр. Теперь Питер всеми силами должен был доказать, что достоин остаться. Подросток был кем-то вроде разнорабочего на кухне: там сделать заготовки, тут махнуть тряпкой раз-другой, сбегать на склад… Первый день напоминал, скорее, последний. Для его ног уж точно.
– Яйца варить умеешь? – дождавшись неуверенного кивка от Питера, один из поваров в перепачканной чем-то, напоминающем томатный соус, форме указал подбородком на один из множества настенных шкафчиков. – Пять штук надо.
Небольшой, но уютный кафетерий получал стабильный поток клиентов вот уже несколько лет; сдерживая тяжелый вздох осознания, что отныне такие заполненные дни будут у него по графику 5/2, Питер кинулся к гарнитуре. «Интересно, чем сейчас занят дядя, – думал он, стараясь не греметь посудой. – Он придет меня проведать или нельзя?».
Шум посуды и гул сливающихся звуков работающей кухни, полностью заполнившие помещение, также верно вытеснили из его головы все лишние раздумья. Когда руки заняты, становится как-то легче – проблемы отходят на задний план. Как и мысли о «доме», который Питер уже не мог назвать таковым, ведь дом – это что-то сокровенное, родное, место, в котором тебя ждут, которое поглотит твои печали, а не пристанище монстра. Сейчас же парень думал только о своих действиях и старался просчитать их наперед, но при этом не дальше, чем на несколько, чтобы из рук всё не повалилось. Было в этом что-то монотонное, стабильное, несмотря на всю спешку и срочность.
Питер получил еще несколько просьб от работников и закружился в каком-то диком танце: расставить приоритеты, сделать то, помочь с другим… Кухня слилась в одно яркое, но размазанное пятно. Он бы нервничал, но времени на это просто не оставалось. В слаженном механизме каждая шестеренка должна крутиться так, как положено, иначе процесс нарушится. Именно с этой мыслью подросток грохнул сковородой о газовую плиту, зажал одну из множества кнопок с нарисованным огоньком рядом и замер: а как ее включать-то? Дома у них была другая, старее, допотопнее. Вода плеснулась от резкого движения, разбилась о край, снова успокоилась, когда Питер проверил огонь под сковородкой с плавающими в ней яйцами. Пламени по-прежнему не было.