Сказки о цветах
Шрифт:
В Японии Камелий, готовясь к великому посту, под вечер отправлялся в лес собирать коренья и ловить саранчу, чтобы все это насушить на зиму. Особенно богатая добыча ему доставалась на дереве, в ветвях которого верещало несметное множество саранчи, но сколько он ни вылавливал ее, на другой вечер все ветки опять кишмя кишели саранчой.
В один жаркий вечер Камелий задержался в каком-то селении, рассказывая крестьянам про нагорную проповедь, и только незадолго до полуночи пришел к щедрому дереву.
Над лесом поднялся полный месяц, деревья стояли неподвижные,
Когда Камелий, сложив молитвенно руки и устремя взор к небу, возблагодарил господа за благочестиво прожитый день, в листве дерева вдруг послышался сладкий женский смех.
— Хи-хи-хи! Ха-ха-ха! — Какое-то существо проворно, точно белка, прыгало с ветки на ветку, поблескивая белыми зубами.
«Это сам нечистый послал мне искусительницу», — решил Камелий и, как обычно в таких случаях, осенил себя и странное существо крестным знамением. Знамение, которого боялся сам дьявол, ничуть не испугало маленькую хохотунью. Размахивавший руками монах, казалось, развеселил ее еще больше. Она захохотала звонче прежнего и, поняв жест Камелия как знак приблизиться, прыгнула на самую нижнюю ветвь, обхватила ствол дерева и принялась раскачивать белыми ногами над самой головой монаха.
Камелий, несколько попятившись назад, оглядел непонятное существо. Тело, закутанное в зеленый покров, сливалось с листвой дерева, видны были только белые ноги да рыжеволосая головка, озаренная лунным светом и сиявшая, как пышно распустившийся цветок.
— Кто ты такая? — спросил монах.
— Хи-хи! Ха-ха!
— Ты — женщина?
Существо отрицательно покачало головой.
— Так кто же ты все-таки? Как тебя звать?
— Я — Дриада, душа этого дерева, — открыла свою тайну рыжеволосая. — Пришла поблагодарить тебя за то, что очистил мое дерево от наглой саранчи.
Сказав это, душа дерева прыгнула в простертые руки монаха и, обняв его, запечатлела на его устах поцелуй. Камелий так растерялся, что вместо того, чтобы оттолкнуть лесную деву, крепко привлек ее к себе, продлив таким образом самое чудесное мгновение в своей жизни.
— Я не могу дольше оставаться с тобой, — шептала Дриада, а то мое дерево начнет засыхать.
Она вырвалась из объятий Камелия и вспорхнула на зеленую ветвь.
Только теперь монах понял, что нарушил обет целомудрия, и, подавленный, побрел домой. Как быть? Донести в орден о том, что он больше не достоин святого сана?
В ночной прохладе разгоряченная голова Камелия понемногу остыла. Он начал спокойно обдумывать случившееся. Нарушил ли он обет? Ведь его поцеловала не женщина, а душа, стало быть, поцелуй этот — не плотская радость. И не ведьма же она, а то испугалась бы крестного знамения. Да и в Священном писании нигде не упоминается о том, что общение с душой — грех.
Сознание, что он не поддался никакому соблазну, так ободрило монаха, что он зашагал легко, как подросток, и только через некоторое время поймал себя на том, что насвистывает какой-то легкомысленный мотив.
В следующую полночь Камелий, подхлестываемый любопытством, опять явился к дереву.
— Дриада! — позвал он, остановившись под развесистой листвой.
— Хи-хи! Ха-ха! — послышался веселый хохоток, по шелесту листьев можно было догадаться, что лесная дева спускается вниз.
Монах еще днем придумал, чем оправдать свой приход к дереву. Когда Дриада уселась на нижней ветви, он, не краснея, объяснил:
— Я пришел посмотреть, не тревожит ли саранча твое дерево.
— Какая-то нахалка забралась на самую верхушку, — пожаловалась лесная дева. — Если бы ты поймал ее, я была бы тебе очень благодарна.
Камелий заткнул полы сутаны под опояску и проворно вскарабкался на дерево. Саранча была поймана, и он получил заслуженную награду.
Вся саранча была выловлена, но Камелий не растерялся и сообразил, как добиться еще нескольких поцелуев Дриады, — он потребовал их в награду за пойманную еще ранее саранчу, а ее было столько, что до самой осени он все носил и носил лесной деве низки сушеной саранчи.
Наступили прохладные дни, приближалась зима, и в одну ночь Дриада сказала Камелию:
— Завтра ты больше не приходи. До весны дерево будет отдыхать, вместе с ним буду отдыхать и я.
Камелия эта новость потрясла. Как жить ему теперь без радости — дни, недели, месяцы, много месяцев? А нежная душа — Дриада — она ведь замерзнет в дупле дерева. Нет, надо что-нибудь придумать, что-нибудь сделать, чтобы спасти ее.
Будь у Камелия больше времени, он, может, что-нибудь и придумал бы, но теперь думать было некогда, надо было действовать. Он схватил лесную красотку, спрятал под широкую сутану и унес к себе домой. Всю дорогу у Дриады рот был зажат, только в комнате, где монах усадил ее на кровать, она воскликнула:
— Что ты натворил? Теперь мое дерево засохнет…
— Пускай засыхает. Разве мало деревьев в лесу? — утешал ее Камелий.
— Как ты этого не понимаешь — если мое дерево засохнет, то умру и я, — грустно промолвила Дриада.
— Это суеверие, и я избавлю тебя от него, — поклялся монах.
К весне, когда начали распускаться листья. Дриада ослабела и заметно осунулась.
— Отнеси меня к моему дереву! — попросила она Камелия, и он с готовностью выполнил ее просьбу, надеясь, что лесной воздух вылечит Дриаду.
— О горе! — воскликнула Дриада, когда Камелий посадил ее на нижнюю ветвь. — Мое дерево умерло.
У Камелия на глазах она растворилась и слилась с деревом. Только какое-то время, точно пышный цветок, пылали ее рыжие волосы, потом и они стали блекнуть.
— Не уходи так, скажи хоть слово! — взмолился отчаявшийся Камелий и услышал слабенький голосок:
— В самой верхушке дерева еще теплится жизнь. Отломи там ветку и скорее посади в землю.
Камелий отломил живую ветку и, убитый горем, отправился домой. Через некоторое время из ветки вырос куст и расцвел густо-красными цветами.