Сказки о сотворении мира
Шрифт:
Оскар ринулся к мешку.
— Ну и порядки у них, Натан Валерьянович. Как у Карася в офисе. По блокпосту на каждый этаж. — Он выбросил на стол штаны с рубашкой, обшарил карманы и расстроился.
Боровский поднял с пола ботинок, измазанный грязью. Светлого плаща с характерными следами крови среди вещей не нашлось, как не нашлось и другой одежды, необходимой для данного времени года.
— Вы кто? — спросил «Иван Павлович».
— Какая тебе, на хрен, разница, если ты ни черта не помнишь?! — рассердился Оскар. — Заткнись и молчи, пока не спросили!
— Не
Врач вернулся в кабинет с печатью охраны, чтобы окончательно утрясти вопрос, и Оскар накинулся на врача.
— А остальное? — спросил он. — Где белый плащ и все, что было в карманах?
— Не было плаща.
— Спички, сигареты, ключи… штучка такая, размером с авторучку, с красным камушком внутри… Должна была быть. Куда делась?
— Все, что было изъято на хранение, согласно описи, перед вами, — ответил доктор.
— А тумбочку обыскали? Проверили под матрасом?
Доктор умоляюще поглядел на старшего посетителя.
— Мне жаль, — согласился с коллегой Натан, — но лучше удостовериться. Прошу вас, позвольте моему ассистенту осмотреть палату. Пропал опасный прибор, который не должен попасть в случайные руки.
Из палаты Оскар вернулся обескураженным и убитым.
— Разве может быть, чтобы человек совсем ничего не помнил? — отчитывал он дежурного врача. — Он же разговаривает, значит, по крайней мере, помнит слова.
— Может, — уверял физика врач.
— Ерунда это все! Вы не определите, прикидывается он или на самом деле…
— Непременно определим.
— Когда?
— Никто не дает гарантий и сроков. Наши специалисты только начали с ним работать.
— Когда они закончат, будет поздно, — сообщил молодой человек и вытолкал «Ивана Павловича» из кабинета. — Всего хорошего, — попрощался он. — Если что, мы вернемся.
— Всегда к вашим услугам, — ответил доктор и заперся на ключ.
Человек без фамилии не произнес в дороге ни слова. Он не спросил, куда его везут и кто… Он не взглянул в окно. Он не был ни удивлен, ни напуган, словно все, что происходило вокруг, его не касалось. Человек тяжело дышал и кашлял в кулак. Пока машина пробиралась к даче по буграм и канавам, он даже вздремнул, но был немедля разбужен.
— Заходите в дом, — пригласил хозяин.
— Он тормоз, Натан Валерьяныч, — заметил Оскар. — Может, стопочку ему налить для храбрости?
— Выходите. Здесь вас никто не обидит. Вы ужинали в больнице?
Человек пожал плечами. Факт больничного ужина благополучно стерся из его памяти, как и все предыдущая жизнь.
После третьего приглашения, гость прошел в кухню, скромно разместился и стал рассматривать пейзаж с охотником, которым Алиса Натановна украсила интерьер. На картине был изображен мужчина с ружьем, ниже висели рога косули, подаренные коллегами профессору Боровскому. На рогах держались кухонные полотенца. Боровский плохо представлял себе внешность актера, на которого гость оказался похож. У Боровского была отвратительная память на лица. Он толком не рассмотрел ни героя, ни его прототип. Только отметил для себя, что коренастый и загорелый мужчина вовсе не походил на убийцу. Мужчина походил на поклонника спортивных тренажеров, который попал в чужую компанию и замолчал, чтобы не наговорить чепухи.
— Это репродукция… — объяснил Натан Валерьянович. — Увлекаетесь живописью или охотой? Я не знаток ни того, ни другого. Дочка принесла. Считает, что такой картине самое место на даче, а я не против. Как ваше настоящее имя?
Мужчина перестал рассматривать репродукцию и удивленно поглядел на хозяина дома.
— Не знаю, — ответил он. — Не помню.
Оскар вернулся из лаборатории с коробкой.
— Сейчас вспомнишь, — пообещал он. — Прибор узнаешь? Где красный камень, который ты вынул из точно такого прибора на кухне у деда Коробова? Кто тебя просил это сделать? Кому ты его передал? Вспоминай!
— Какой камень?
— Маленький красный камень. Сюда смотри! — Оскар достал прибор из коробки и отогнул рычаг. Линзы вытянулись на штативе, поймали луч от кухонной лампы и натянули световую «струну». — Узнал? Куда дел капсулу с камнем, придурок?!
Гость съежился, когда пятнышко света с прицела легло ему на плечо.
— Не помню, — повторил он и указал на линзы. — Что это? Можно?..
— Еще чего? — возмутился конструктор.
— Дай ему, Оскар, — попросил Натан. — Быстрее вспомнит. Поставь на предохранитель и дай.
— Последнее ружье ему дать? Этому клиническому идиоту? Пусть вспомнит сначала. Вспоминай, гад, как деда застрелил, как бегал по лестнице с пистолетом, пугал соседей. Вспоминай, а то сдам тебя Карасю и сядешь в тюрьму лет на двадцать.
— Какого деда? Я не стрелял.
— Оставь его в покое, — заступился за гостя Натан.
— Сядешь пожизненно, если не вспомнишь, — пригрозил Оскар и спрятал прибор в коробку. — Я тебе не добренький психиатр, я тебя за день уработаю…
— Погоди, Оскар. Человеку надо прийти в себя, он устал и простужен, а ты устраиваешь допрос.
— Надо еще доказать, что он человек, — огрызнулся Оскар. — Вдруг он из этих… или друид какой-нибудь, или выползень инохрональный.
— Я, в самом деле, не помню, — признался «Иван». — Я уже в больнице все рассказал…
— Что рассказал? Повтори слово в слово все, что ты рассказал в больнице.
— Рассказал, что ничего не помню. Так и рассказал: ничего…
— Ну-ка, еще чего-нибудь расскажи… — Оскар склонился над подозреваемым. — Какие еще слова знаешь, кроме «не помню, не помню»? Учитель, вы слышали, как он говорит? Акцент что ли?
— Похоже на акцент, — согласился Натан.
— Ну-ка, поговори еще…
Гость смутился и замолчал.
— Давай подумаем, что мы имеем, кроме акцента, — предложил ученику Боровский.
— Думайте вы, Учитель. Я уже не могу! Я скоро бить его буду!
— Человек наверняка занимается спортом, — предупредил Натан. — Возможно, единоборствами. Для потерявшего память он слишком уверенно себя чувствует. Он необыкновенно спокоен для жертвы обстоятельств, которую двое неизвестных везут за город.