Сказки о сотворении мира
Шрифт:
— А мне казалось, Натана Валерьяновича два года как нет в живых.
— Уважаемый господин капитан, — улыбнулся физик. — Я семью из трех человек на свою зарплату прокормить не могу, а у Натана Валерьяновича пятеро детей и жена не работает. Я в чудеса не верю. А вы?
Капитан Карась верил в чудеса еще меньше. Он проводил консультанта, запер дверь кабинета на ключ и достал из сейфа папку с ксерокопиями статей воскресшего. Кроме рукописей и публикаций, в папке хранились пасквили и доносы коллег, рецензии скептиков, фотографии неисследованных аномалий, больше похожих на дефекты пленки. Списки аспирантов, которых профессор патронировал лично, были выделены в особый раздел, а фамилия «Шутов» подчеркнута жирной красной чертой. Капитан задумался.
Всех фигурантов дел, подчеркнутых красным фломастером, капитан помнил по адресам и фамилиям. Помнил с самого начала своей карьеры и до сего момента. Помнил даже тех, кого давно нет в живых. Всех, кроме Оскара Шутова.
— М-м… да! — сказал капитан. — Иллюзорная теория памяти не так глупа, как могло показаться. Гораздо интереснее, чем я полагал, когда присутствовал на ваших похоронах, уважаемый Натан Валерьянович. А вы решили, что вовремя от меня отделались? — Карась раскрыл рукопись на искомой главе: — «Коррекция иллюзорной памяти, основанная на эффекте убежденного наблюдателя, — прочел он и вник. — Идентификация реальности и возможные последствия дехрональных инверсий, основанных на эффекте убежденности».
Капитан улыбнулся, вспоминая прошлое: «Профессор Боровский математически доказал эффект веры в Бога», — докладывал он начальству и верил, что никакой реальной угрозы безопасности подобные доказательства не несут. Верил всецело и абсолютно, пока «убежденный наблюдатель» не ушел от него абсолютно уверенный в том, что Боровский жив. В том, что несколько лет назад капитан Карась не присутствовал на похоронах профессора лично и не скорбел о том, что не успел допросить потерпевшего. Карась заглянул в календарь. Оптимальное действие описанного эффекта, согласно Боровскому, приходилось на первые двое суток. У него было время придти в себя и подготовиться к встрече.
— Зря вы, физики, плохо думаете о нас, гуманитариях, — сказал капитан воображаемому собеседнику. — Ей-богу, зря, Натан Валерьянович!
Глава 2
К предстоящей встрече капитан Карась готовился ночью и заслужил отличной оценки. По крайней мене, он перечитал все конспекты, писанные студентами с неформальных лекций Боровского. Там, где невозможно было понять ни черта, капитан Карась прочел трижды, и оформил шпаргалку с вопросами, на которые ученый был обязан ответить. К утру у капитана распухла голова. Не откладывая дело в долгий ящик, он сел за руль, отправился в Академгородок и скоро пожалел, что не выспался. За каждым поворотом капитана Карася подстерегали иллюзорные флюиды первичного поля, у каждого перекрестка ему мерещились пространственно-временные трещины. Солнце в тот день взошло для капитана не с той стороны. Он заглядывал в карту… тормозил у обочины и убеждался в том, что Академгородок не сгинул с лица Земли. Он презирал сомнения и синие светофоры, пешеходов и автобусные остановки, растущие из проезжей части. Капитан был уверен, что движется по правильной стороне, пока ему в лоб не вышел КаМАЗ. В конце концов, капитан Карась проехал нужный поворот.
Дорога опустела. Старые указатели поблекли и покосились. Только пара живых гвоздик да плакат на обочине свидетельствовали о том, что данный участок иногда используется по назначению. Капитан развернул машину и еще раз проскочил поворот. На третий раз он не думал ни о чем, кроме злосчастного поворота к дачному кооперативу Академгородка, ясно обозначенному на карте, но проскочил его еще раз. Капитан остановил машину возле плаката. «Мемориальный комплекс жертвам авиакатастроф… 100 м», — было написано на крашеной фанере, и обозначен поворот. Через сотню метров из канавы издевательски торчал километровый столб с цифрой «100». Предыдущий столб показывал «98». Капитан Карась не считал себя идиотом и абсолютно доверял спидометру. Он еще раз изучил схему въезда в кооператив, начерченную когда-то бывшей вдовой, а ныне супругой воскресшего профессора, с подробностями извилин и закоулков, которые должны были встретиться на пути. Капитан Карась помнил, что поворот был. Но справа от капитана простиралось до горизонта ровное поле, слева возвышался еловый лес. Девяносто девятый километр вместе с мемориалом мифическим образом испарился.
Капитан Карась вышел из машины и заметил такого же растерянного мужчину, одетого не по погоде легко. Вероятнее всего мужчина ждал транспорт, но остановка автобуса не была обозначена ни расписанием, ни убогой скамейкой.
— Прошу прощения, — обратился капитан к незнакомцу. — Не подскажете, где свернуть к дачному кооперативу университета? Меня интересует Приозерная улица.
Мужчина пожал плечами. Капитан Карась уже собрался уехать, но что-то насторожило глаз сыщика.
— Могу я помочь? — спросил он. — У вас все в порядке?
— Машину угнали, — пожаловался человек.
— Надо заявить об угоне как можно скорее. Документы на машину при вас?
Человек приблизился к Карасю и вместо документов подал обрывок авиабилета.
— Я хочу получить с них деньги, — объяснил человек.
— С кого?
— С того, кто уехал на моей машине. Я думал, французы — приличные люди. А они от полиции прячутся и машины воруют. — Мятый листок трепетал в руках незнакомца. В пустую строку была вписана сумма со многими нолями. Под суммой стояла подпись.
— Да, неприятная история, — согласился капитан и оглядел пустое шоссе.
С детских лет он не видел в Подмосковье столь безлюдных дорог. Грешным делом капитан решил, что началась война с марсианами, и неожиданно для себя напугался.
Глупая мысль отозвалась дрожью в коленках. Карась вернулся в машину, но страх не прошел. Шоссе было мертвецки пустынно, девяносто девятый километр отсутствовал. Мятый авиабилет навевал мистические подозрения и прекрасно укладывался в теорию иллюзорной памяти. Пот выступил на лбу капитана. Липкий, холодный пот животного страха, ничем не мотивированного ужаса вменяемого мужчины, вооруженного табельным пистолетом.
— Садитесь! — крикнул он и распахнул дверцу.
На обочине не было ни души.
Неисправный прибор с похищенной деталью капитан Карась в тот же день перенес в кабинет. Он больше не доверял железным дверям. Профессиональный опыт подсказывал следователю, что чудеса — не к добру. Как только в ходе следствия начинали происходить необъяснимые вещи, он все предпочитал держать под контролем.
Капитан принес прибор в кабинет, и на душе стало легче. Он бы успокоился окончательно, если б смог запереть вещдок на замок, но агрегат не лез в сейф ни вдоль, ни поперек. Каждый раз предательские полтора сантиметра не позволяли запереть дверь на ключ. Карась освободил пространство от секретных бумаг, которые не имел права хранить в кабинете, но мера не помогла. Дьявольский генератор торчал из сейфа уже на полсантиметра, не давая двери замкнуться. Капитан вспотел. Он перестал подходить к телефону и оставил без внимания информацию о посетителе, который ждал его у бюро пропусков. Капитан измерил длину прибора, глубину сейфа и решил, что кто-то издевается над начальством. Либо вещдок, либо сейф.
— Федор! — обратился капитан к помощнику. — Освободи мне нижнюю полку шкафа.
— Там же материалы отдела, Валерий Петрович! — удивился Федор.
— Полежат на полу!
— А посетитель?
— Ларионов? — уточнил Карась.
— Наверно.
— Пусть подождет.
Валерий Петрович задвинул генератор на полку и пришел в ярость: те же полтора сантиметра не позволили капитану поступить по инструкции. А именно: изолировать от посторонних глаз вещественное доказательство, представляющее потенциальную опасность.