Сказки о сотворении мира

Ванка Ирина

— Что это? — удивился Оскар.

— Мирка прислала в подарок, — объяснил Жорж. — Уникальное пиво. Ничего похожего раньше не пробовал.

— Я, собственно, ищу ребенка, которого она привезла из Флориды, — неожиданно для себя признался молодой человек.

— Знаю, — ответил Жорж без лишнего высокомерия. — Знаю, чей ребенок. Знаю, что Мирка увезла его из Америки, чтобы спрятать…

— От меня?

— От соблазнов. С недавних пор она перестала мне доверять, а я перестал задавать вопросы. Вот что, парень, я тебе скажу: даже если б я знал, где ребенок, я бы постарался об этом забыть. Не хочу посвящать

себя в ваши дела, потому что не считаю, что они приведут к разумному результату. Это ваша жизнь, ваши игры… из которых я давно вырос. А вы — все не угомонитесь. Одна уже доигралась. Ты, я вижу, стремишься по ее следам.

— Что с ней?

— Ничего хорошего.

— Она жива? — испугался Оскар.

— Не уверен, что такая жизнь для нее.

— Но вы не знаете, где она!

— Как раз таки знаю.

— Не можете мне сказать?

— Отчего же? Могу.

— Но она просила не делать этого…

— Напротив. Она просила немедленно, как только ты появишься в Европе, сообщить ей об этом, но на этот счет у меня свои соображения.

— Я даже догадываюсь, какие… — вздохнул гость и глотнул пива, чтобы сбить внезапный приступ злобы.

— Брось, Оскар! Мы с тобой давно не соперники, а товарищи по несчастью. Я принял решение отправить тебя прямо к ней в гости, если не возражаешь.

— Я? Возражаю? — удивился Оскар. — Смеетесь?! Я просто не верю в такую удачу!

— Морской болезнью страдаешь?

— Не очень.

— Голова не кружится от дехрона?

— Кружится и довольно сильно, но это не имеет значения.

Жорж отставил стакан и пошел на балкон. Оскар последовал за ним. В сумерках все огни порта горели одинаково ярко и бестолково. Только один изумрудный фонарик на мачте вселял надежду.

— Узнаешь «Рафинад»? Хорошо запомни, где он стоит. Лодка видна только с этой точки горы. Надо быть очень уверенным в себе человеком, чтобы подняться на борт, которого не существует.

— Запомнил, — ответил Оскар.

— До восхода Солнца отчалит. Не опоздай, — Жорж посмотрел в глаза Оскару. Оскар посмотрел в глаза Жоржу. Впервые в жизни эти двое улыбнулись друг другу. — Скажешь охране, что ты — мой сюрприз для ее сиятельства.

— Неприятный сюрприз, — уточнил молодой человек.

— Мирка ввязалась в историю, — сказал Жорж. — Я пытался вернуть ее в этот мир, но не смог. Теперь ты поезжай и попробуй.

Глава 3

— Человек без судьбы — абсолютный нонсенс. Он не может существовать, как не может существовать абсолют. Это недостижимое, воображаемое нечто, которое нельзя себе представить, как нельзя себе представить абсолютной свободы узнику, закованному в кандалы и запертому в темнице.

— Только узнику известно, что такое свобода, Валех! Только узник сможет узнать ее, вдохнув свежего воздуха сквозь железные решетки окна.

— Человек без судьбы не может жить в этом мире, потому что жизнь — есть судьба. Жизнь начинается там, где берет начало судьба, и заканчивается там, где ей суждено оборваться.

— Там, где существует судьба, Валех, жизни нет. Есть исполнение закона бытия, игра по чужим правилам, никакого отношения к жизни не имеющая.

— Человеку, лишенному судьбы, никогда не войти в Великую Реку Времени, что несет его к истине, ибо время Человеку дается только вместе с судьбой, и ровно столько, чтобы хватило преодолеть путь.

— Человек, вошедший в Великую Реку Времени, никогда не приплывет к Истине, мой Ангел. Он приплывет к своей смерти и будет выплеснут в океан вместе с миллионами таких же, как он, почитателей судеб. Только стоя над Великой Рекой можно видеть ее берега, но даже тогда Человек не увидит Истины, потому что Истина — есть обман, придуманный Ангелами для того, чтобы заманивать человека в Великую Реку Времени. Заманивать для того, чтобы Человек никогда не познал истинного себя, потому что все его силы уйдут на то, чтобы не пойти ко дну.

— Человек, лишенный судьбы, не познает себя самого, даже стоя на берегу, потому что никогда не увидит свое отражение в водах, проносящихся мимо.

— Это значит, Валех, что он не будет введен в заблуждение, ибо все, что видит человеческий ум, только сбивает его с панталыку. Человеческий мир состоит из обмана, мой Ангел. Чем ярче обман, тем охотнее в него веришь. И если Человек, приходит в мир, повинуясь судьбе, значит, у него просто нет выбора.

— Человек приходит в мир, повинуясь судьбе, — согласился Валех, — и возвращается, когда перестает повиноваться. По ту сторону он называется Человеком. По эту сторону он Ничто и имя ему — Пустое Место. Эта пустота стоит над высоким обрывом и созерцает Великую Реку Времени, в надежде узреть берега. Вот, что я скажу тебе, Человек, а ты подумай и постарайся понять. Та великая Пустота стояла над Рекой задолго до твоего появления в мире, и будет стоять, когда ты уйдешь… столько времени, сколько хватит на Великую Пустоту. Просто толку в ней совсем никакого. И если вдруг, поразмыслив, ты найдешь в этом великом стоянии хоть толику смысла, немедленно сообщи мне об этом.

Утром Оскар отчалил от берега в компании молчаливого Густава и ящиков с красным вином. Пустые каюты «Рафинада» оказались запертыми на ключ, словно перевозили призраков, и Густав не приложил усилий, чтобы сделать путешествие пассажира комфортным. После гибели «Гибралтара» он подозрительно относился ко всем пассажирам и редко подавал трап, но Оскар был уверенным в себе человеком, он хорошо запомнил, на каком расстоянии от пристани качается борт, и прыгнул в лодку, которой не было видно. Присутствие «Рафинада» выдавал лишь изумрудный фонарь, маячащий в пустоте над причалом. Оскар присел на ящик с вином и загрустил, провожая Ривьеру в туман. Ему понравилось Монте-Карло больше всех городов, в которых он успел побывать. И если бы жизнь дала ему выбор, он выбрал бы именно этот город.

Берег скрылся, и стало холодно. Голова закружилась, светлая пелена навалилась на палубу, а когда отступила, над горизонтом поднялся форт. Каменные стены выросли из песка до самого неба. Небольшой причал оккупировали роскошные катера и ветхие парусники, на одном из которых мотался пиратский флаг. Черные рабы таскали ящики и катили бочки к воротам. Потерпевший крушение вертолет ржавел на берегу, но люди шли мимо, словно не замечали. Оскар поднялся на верхнюю палубу «Рафинада», чтобы все рассмотреть, и не понял, что за флаги реют над башнями. Он не нашел среди них ни одного знакомого, словно форт представлял интересы фантастических государств.