Сказки о сотворении мира
Шрифт:
— Дело не во мне.
— Дело в том, Оскар, что мне небезразлично, какой ценой ты получишь этот проклятый ключ. Если б не ситуация, к которой мы неизбежно катимся, я бы не стал даже заводить с тобой разговора. Не зря я общался с Савелием. Не напрасно штудировал их тайные документы. Человек, который способен создать ключ дольмена, не может оставаться среди людей. Но если его не создать — миру придет конец.
— Мне не нужен этот мир. И судьбами человечества я распоряжаться не собираюсь.
— Весь ли мир тебе
— Почти весь.
— Вот, ради этого «почти», мы живем. Иногда это все, ради чего стоит жить. Юля права. Сейчас ты мотаешь нервы всем: и пришельцам, и Ангелам, и эзотерикам, и даже теннисной ассоциации. Я уверен, что спортивные чиновники также от тебя натерпелись. А больше всех ты натерпелся от самого себя.
— Дело не во мне, Учитель.
— Я знаю, в ком дело. Если ты думаешь, что я ничего не вижу и не понимаю, то ты ошибаешься. Конечно, вам с Мирославой надо встретиться и объясниться.
— Не нам. Сейчас вам надо встретиться с ней.
— Нет, уж уволь. Это ваши личные отношения и я…
— Ваши, Учитель! Чтобы серьезно работать с дольменом, нужно получить его в собственность. Даже Копинский понял, что только абсолютная собственность дает человеку право подбирать ключи к дверному замку.
— Копинский завещал имущество сыну. Он считает тебя гениальным ученым, поэтому опасается.
— Копинский считает меня Господом Богом. Он думает, я решу любые задачи.
— Не знаю, Оскар… Не знаю, решишь ли. Но точно знаю, что никто кроме тебя даже не приближался к решению.
— Нет, Учитель. Пока Мирка не вернется и не объяснится с вами, я с места не сдвинусь. Однажды я ее предал, потому что не вник в ситуацию. Боюсь совершить еще раз ту же ошибку. Пожалуйста, не старайтесь меня понять. Только Мирка может сдвинуть дело с мертвой точки. Если она до сих пор не сделала это — значит, на то есть неизвестная мне причина.
Профессор нахмурился.
— Ты знаешь что-то, чего не знаю я?
— Нет, — бессовестно соврал ученик.
— Знаешь что-то, чего не знаю я, но по какой-то причине не можешь сказать?
Оскар почувствовал, как начали краснеть его уши. Это замечательное ощущение он перестал испытывать так давно, что уже забыл. Уже не ожидал от своего организма таких сюрпризов. Оскару стало смешно, потому что впервые жизнь поставила его перед необходимостью врать человеку, которому меньше всего на свете хотелось врать. Крошка-граф вовремя вылез из спального мешка. Применяя кухонный нож и ненормативную лексику, стал отдирать пластырь от старых мозолей.
— Эрнест! — отвлекся Натан Валерьянович. — Ты куда-то собрался?
— Кросс бежать, — ответил молодой человек, обувая кроссовки.
Он поднялся на ноги и, ни с кем не прощаясь, скрылся в лесу.
— Оскар, я не уйду, пока не узнаю, что ты скрываешь.
— Я рассчитал апокалипсис, Учитель. И могу показать вам расчет.
— Нет, — решил Боровский после недолгих раздумий. — Я не должен это увидеть. Есть вещи, которые можешь видеть ты и больше никто.
— Учитель…
— Я давно уже тебе не учитель, мой мальчик. Так же как ты — давно не мой ученик. Прошло время, когда я мог проверять ошибки в твоих работах. Сейчас моя задача тебя поддержать. Ответь мне только на один вопрос: ты знаешь что-то про Эрнеста? Тебе известно, кто его настоящие родители?
— Да.
— Так вот… — строго заявил Натан Валерьянович. — Эрнест — мой сын! Прошу это принять к сведению и других вариантов не рассматривать. Этот мальчик — мой собственный, родной ребенок. Передай это всем, кто до сих пор сомневается. И еще передай, что эту тему я закрыл и никому не позволю ее обсуждать, даже вам с Мирославой. А Эрнест?.. — с тревогой в голосе уточнил профессор. — Знает?..
— Знает, — ответил Оскар.
— Так вот… Ничего он не знает! Все, что он знал до сих пор — чепуха, достойная Ассириона. Главное, что должен знать мой сын — это то, что у него есть отец. Самый настоящий, реальный отец.
Каждый день под моросящим дождем на пляже мерзла девочка. Каждый день приходила и дрожала от холода, кутаясь в курточку из крокодиловой кожи. Девушка дрожала до синевы, но теплые штаны не надевала, напротив, чем больше холодало на побережье, тем тоньше становились ее чулочки. Чем больше дожди размывали пляжный песок, тем выше становился каблук. Оскар не сразу увидел город в кромешной тьме, не сразу узнал фигуру, ожидающую у моря погоды. Он решил, что малышку Тати злой отчим выгнал из дома. А заодно отключил во всем городе фонари.
— Наконец-то, — бросилась к нему девушка. — Оска-ар! Тебе нельзя в мастерскую, идем… поживешь на моей квартире. Фреда взяли за торговлю золотом. Он признался во всем. Теперь тебя ищут, — объяснила она. — Арестовали все, что ты оставил на чердаке, все антенны и провода. Твои старые башмаки тоже арестовали. Оска-ар, разве мы делали что-то незаконное?
— Я не знаю ваших законов. Где-нибудь написано, что человек не имеет право купить серебряный поднос и превратить в золотой?
— Да, но пробы, которые вы ставили, оказались поддельными.
— Зато золото настоящее. Передай Фреду, пусть валит все на меня.
— Он и так на тебя валит больше, чем ты провинился. Тебя надо спрятать.
— Что с городом? Почему такая непролазная темь?
— Сегодня пятница, — напомнила Таня.
— И что?
— Сегодня семейный день.
— Это как?
— Ну, ты совсем бестолковый?! Не понимаешь? По пятницам специально выключают свет, чтобы люди приходили домой и занимались друг дружкой, а не пялились в телевизор. За прошлый год в Европе вдвое сократилось белое население.