Сказки старого дома -2
Шрифт:
– А какое положение, Анна Петровна, вы с сыном занимаете во французском королевстве? Я имею в виду сословия или иерархию в титулованной знати.
– По геральдическим записям я графиня Аманда де Жуаньи, а мой сын — виконт Антуан де Го. Причем мы прямые вассалы самого короля. Поэтому со своими трудностями мы можем обращаться прямо к королю, а арестовать кого-либо из вассалов короля не может даже принц крови.
– Обращались?
– Еще нет. Приказ об аресте подписан королем, но ведь не он его писал. К королю нет смысла идти, не зная, кем и за что арестован Антуан. Приказ — всего лишь распоряжение, и там указан предлог для ареста, а не действительный мотив.
– То есть вы еще даже не знаете, кем инспирирован арест?
– Не знаю. При таких условиях на риск ложного обвинения не каждый может пойти. А возможность ареста по указанному в приказе обвинению не многим доступна. Таких лиц кроме самого короля всего трое. Кардинал Ришелье, начальник дворцовой стражи де Линь и капитан королевских мушкетеров де Тревиль. Представленные этими троими приказы и ордера король подписывает, не задавая никаких вопросов. Правда, ходят слухи, что у кардинала есть уже подписанные королем приказы и ордера с еще не внесенными в них именами.
Я уже хотела было пойти на крайность и вытащить Антуана из Бастилии с помощью Дома. Но тогда неизвестно, сколько ему придется быть беглецом. Может, всю жизнь.
– У вас бы ничего не вышло, Анна Петровна.
– Почему? Я водила людей и туда, и оттуда. Всё было благополучно.
– Если вы имеете в виду перенос с вашим сопровождением, то в сегодняшнем случае вам нужно было бы оказаться в одной камере с сыном. Дом вас перенести туда не может. Вы там никогда не были, и вообразить в памяти вам нечего. В лучшем случае Дом создаст какую-нибудь новую камеру. В ней и окажетесь.
– Об этом я как-то не подумала.
– Чего-нибудь странного, необычного не наблюдалось в этой истории?
– Сама я уже с давних пор очень редко бываю в Лувре. Только на церемониях, для которых присутствие вассалов короля обязательно. Так что тамошние слухи и сплетни проходят мимо меня. У Антуана дворцовой должности нет, но он часто заходит в Лувр к друзьям. Странным мне показалось то, что Антуан был арестован дворцовой стражей при выходе из Лувра. Хотя внутри дворцовыми делами занимается Ришелье, а де Линь опекает сам Париж.
– Значит, не исключено, что Ришелье приложил сюда руку. Просто не стал раньше времени афишировать свое участие в аресте, привлекая к нему своих гвардейцев. Это могло быть?
– Могло. Де Линь зависим от Ришелье, как от первого министра, и старается не портить с ним отношений. Тревиль намного более самостоятелен.
– М-м-да-а, Арман-Жан дю Плесси, герцог де Ришелье… Серьезная фигура и, насколько известно из истории, ничего просто так, не обдумав, не делает. Да и в средствах особо не стесняется. Один только его серый кардинал — отец Жозеф — с его любовью к тайным кинжальным расправам и удушениям чего стоит.
– Сережа, вы меня пугаете!
– Да нет, Анна Петровна, полагаю, ваш сын вряд ли попадет в руки отца Жозефа. Вашего сына арестовали публично, как я понимаю. Стало быть, не нужно было, чтобы об этом никто не знал. А "клиенты" отца Жозефа исчезают в неизвестность тайно. Так что я думаю, что арест вашего сына больше связан с какой-то интригой, а не с преступлением Антуана. Но это в том случае, если он действительно не участник заговора против короля. Вдруг вам, Анна Петровна, всё же что-то не известно? Но если тут интрига, то вряд ли жизни вашего сына что-то угрожает. Мертвые для интриг почти никогда не годятся. В интригах нужны арестанты, как разменная монета для шантажа. Может быть, вы, Анна Петровна, сами что-нибудь натворили? Или вас заблаговременно хотят нейтрализовать, чтобы чему-то не помешали. Ситуация слишком туманная, со многими неизвестными. Непонятно, что и как следует предпринять. Но вы правы. К королю сейчас идти не с чем. Можно только ухудшить ситуацию.
– Вот мне, Сережа, и пришла в голову мысль: а не согласились бы вы отправиться со мной в Париж? С вашей логикой и живостью ума помощь в возникшей проблеме была бы неоценимая.
– Анна Петровна, я, конечно, отказать вам не могу. У нас пятерых вроде бы как некое братство идолопоклонников таинственной машины сложилось. Но, сами посудите, какие сложности нужно решить прежде, чем двигаться в старую Францию? Иначе можно всё провалить. Сколько времени нам потребуется на освобождение вашего сына? Неделя? Месяц? Я же не могу просто так взять и бросить работу. Правда, у меня отпуск по графику через две недели. Но это ведь не завтра же.
С другой стороны, мама здесь, и объяснять ей свое исчезновение я не берусь. Хотя она опять собирается в Новгород. Бабушка ведь там осталась. Возможно, они обе насовсем туда переедут. Там ведь дом, огород, хозяйство, за которым надо присматривать, а для пенсионерок это самое то, что надо — занятие и отдых на природе. Но неизвестно еще, когда и как произойдет переезд.
Следующая сложность — в том, какой легендой будет обеспечено мое появление в вашем парижском круге. Мне ведь необходимо оказаться в гуще связей и событий. Иначе бессмысленно вообще там появляться. Но и легенда не решает всего. Я не умею ездить верхом и орудовать шпагой. Не говорю уж о знакомстве с изысками французского этикета. Как быть? Лошадь, шпага и этикет — непременные атрибуты того времени и места.
Пока что единственным для опоры обстоятельством может быть только надежда на арест Антуана в результате какой-то интриги. Разумеется, в случае, что он сам ни в чём не замешан. Тогда его взяли не для того, чтобы с ним что-то сделать, а просто для содержания в заточении, пока в отношении кого-то другого будет что-то делаться. Это дает какое-то время на сборы, подготовку. Да и пока я работаю, а моя мама здесь, то можно использовать хотя бы выходные. Я ей чего-нибудь совру.
– Я была уверена, что вы, Сережа, не откажете. Сегодня среда. Давайте встретимся в это же время завтра. Я подумаю над вашей легендой.
Завтра принесло некоторое разнообразие с уходом в отпуск. Мой начальник не против, если я уйду насколько мне нужно ранее или позднее. Отпускные можно будет получить и после возвращения. Мама собирается в Новгород во вторник или среду следующей недели. Раньше не утрясти перевод пенсий в другой город. Сообщил ей, что в пятницу после работы смоюсь с друзьями на их дачу в Карелии. Получил благословение и предостережение от безумств. При таком нахальном обмане моя совесть даже не пискнула. Видно, она уже на пути к полной деградации. Вспомнил Зубейду. Вру. Я ее и не забывал. Как она там? Тоскую по этому чуду.