Сказки старого дома

Басов Андрей Николаевич

Гуськом спускаемся вниз за Капитаном и его фонарем. Внизу не очень длинный и довольно высокий проход шириной поболее метра, выложенный кирпичом.

— Ребята, — раздается его голос, — а на потолке лампочка висит. Ищите выключатель.

Старый, поворотный выключатель действительно находится у самой лестницы. Мы уже и не удивляемся тому, что он срабатывает. Лампочка вовсе не единственная. Впереди висит еще такой же старинный осветительный прибор с клювиком запайки колбы. А конец прохода освещен уже изнутри находящегося там помещения.

— Ого! — слышится возглас Капитана.

Подталкивая его в спину, все пятеро вступаем в помещение. Не маленькое. Метров сто квадратных с лишним по площади и метра два с половиной-три

в высоту. В середине толстая колонна — понятно, зачем. Мы же под фундаментом. Почти всё пространство заставлено рядами закрытых сосудов разной формы с переплетением трубок между ними. Медные и латунные, цилиндрические, кубические и сферические, большие и маленькие, одиночные или в несколько этажей, с крышками на болтах и цельные. На некоторых — сверху застекленные круглые окошечки. Пыли почти нет. Да и откуда ей взяться в этом склепе? Металл потемнел от времени, но зелени окиси мало — сухо. Одна из стен во всю длину и до потолка заставлена большими стеклянными цилиндрами, положенными на бок. Внутри каждого — широкая медная лента, скрученная в плотную спираль. А в стекло впаяны выводы, соединенные проводами с другими цилиндрами.

Народ разбредается по проходам и молча разглядывает таинственные предметы.

На всякий случай предупреждаю:

— К стеклянным банкам близко не подходите. Похоже, что это что-то вроде конденсаторов или батарей. Заряд в них может оказаться очень мощным и опасным для близко стоящего человека.

Себе выбрал для осмотра самую большую сферу. Около метра в диаметре, стоящую на треножнике. Если, подсвечивая фонариком, заглянуть в маленький иллюминатор наверху, то видна перегородка почти до верха сферы, делящая сферу на две равные части. Там и там какие-то жидкости, налитые больше, чем до половины сферы. Поднимающиеся снизу пузырьки медленно, лениво лопаются в одной части и очень быстро в другой.

Стало быть, жидкости разные — вязкая и текучая.

Быстро прикасаюсь к сфере пальцем. Ничего. Прикладываю ладонь со стороны вязкой жидкости. Поверхность сферы теплая! Прикладываю с другой стороны — очень холодная. От сферы тянутся три трубки и, не соприкасаясь друг с другом, исчезают в стене рядом с другими трубками и проводами. Две из них начинаются внизу сферы от секций с жидкостями, а третья — от общего пустого верха. Внутри есть и что-то еще, но не разглядеть.

Не сразу и заметишь, но в самом низу сферы есть изолятор с выводом, провод от которого тоже уходит в стену. И самое поразительное: если приложить ладонь к поверхности сферы на границе жидкостей, то чувствуется легкое щекотание ладони. А если две ладони одновременно приложить к поверхности сферы в теплом и холодном секторах, то по контуру пальцев, ладоней возникает слабое, зеленоватое свечение.

Медленно прохожу вдоль рядов сосудов. Анна Петровна следует за мной. А Ахмед как завороженный наблюдает, как в одном из цилиндрических сосудов вверх и вниз медленно движется проходящий через крышку шток. Одни сосуды молчат, а в других что-то тихо журчит, переливается или шуршит. В одной из сфер совсем не жидкость, а какая-то, видимо, тяжелая пыль темно-красного цвета. Она колеблется, расходясь от центра концентрическими волнами. Время от времени волны на мгновение замирают, а затем продолжают свой бесконечный и медленный бег.

— Так ты полагаешь, что это не машина? — нарушает молчание Капитан.

— Часть машины. Наверное, собирающая, накапливающая и преобразующая энергию.

— Собирающая-то откуда?

— А я могу знать? Могу только предполагать. Мы убедились несколько дней назад, что для работы ей нужно электричество. Но если бы она была присоединена к сети, то ее давно бы уж обнаружили по утечкам или при замене кабелей. Однако если разбросать на путях токонесущих проводов, кабелей катушки индуктивности, то можно высасывать незаметно из этих проводов энергию за счет индукции.

Немного, но тем не менее. Может быть, Генрих Швейцер что-нибудь вроде этого и использовал. Даже немного высасывая, накопить можно очень много. Нужно только время. При существующем расходе электричества в доме такие потери просто незаметны.

Ладно, пожалуй, нам пора выходить.

На пороге прохода я обернулся и еще раз окинул взглядом эту беззвучную и необыкновенную для современного человека картину творчества сумасбродного изобретателя. Только вот сумасбродного ли?

Капитан подержал железку, пока мы убирали подпорки и застилали досками люк. Лист с легким грохотом прилип к полу. Разошлись молча, словно чем-то озабоченные, подавленные, обманутые в ожиданиях и фантазиях. И, действительно — современные представления формируют и соответствующие фантазии. Если речь об электрической машине, то даже с ожиданием ее примитивности возникают в воображении провода, кабели, рубильники, изоляторы, гудящие трансформаторы, разряды и всё такое прочее. А тут вдруг булькающие бутыли и лохани! Есть от чего впасть в недоумение и раздражение.

Совсем упускается из вида, что сами сосуды и трубки — это проводники. А жидкости в них — одновременно и реактивы, и проводники с самыми разными свойствами. Виденный нами набор внешне примитивных агрегатов на самом деле по сути может оказаться много сложнее современных электрических машин. Наверное, мы видели электрохимическую систему с непрерывно меняющимися в огромном диапазоне параметрами, свойствами элементов. Современной науке такие вещи еще не известны.

Если прикинуть примерное расстояние от люка, в который мы спускались в кочегарке, и до проводов и трубок, уходящих в стену внизу, то получается где-то середина Дома. В подвале больше искать нечего. Кладка не тронута. Остается первый этаж, подвергавшийся перестройке Генрихом Швейцером. Пожалуй, здесь будет гораздо проще, чем в подвале. Промерить контур Дома и сопоставить с контурами доступных помещений первого этажа. Если всё совпадет, то никакого тайника тут нет. А если есть, то проявится неизвестное "белое пятно". Разумеется, если оно, действительно, на первом этаже. В общем-то главная тайна Швейцера состоит не в местонахождении тайника, а в его существовании вообще.

На следующий день после изысканий в подвале мы с Александром вышли на рекогносцировку, с неподражаемым артистизмом прикидываясь как бы гуляющими у Дома. Первым делом отбросили из рассмотрения квартиру слева от арки ворот и саму арку. Остаток фасада промеряли большими шагами. Свернули в арку и прошагали ширину дома. В этом прямоугольнике с края помещаются квартира Ахмеда, выходящая на улицу и во двор, наша "барская" парадная и бывшая прачечная со двора между Ахмедом и аркой ворот. Прачечная — это теперь дворницкая, где Ахмед хранит свой нехитрый инвентарь. Прошагали длину прачечной. Постучали в окно Ахмеду и попросили ее открыть. Длинное помещение, задняя стена которого скошена, расширяя помещение книзу. Промерили ширину прачечной. Осталась наша парадная. Прошагали и ее глубину внизу, широченный первый лестничный марш и глубину первой лестничной площадки.

Сложные математические вычисления на уровне первого класса школы показали наличие пустоты размером примерно шесть на одиннадцать шагов, ограниченной аркой, прачечной, квартирой Ахмеда и нашей парадной. С учетом стен — это примерно пять на десять метров. Полста метров! Как такая большая площадь могла быть не обнаружена при официальных промерах планировки Дома? Надо смотреть документы.

Попросил Ахмеда взять у паспортистки жилищную форму семь для своей квартиры. Там должны быть указаны некоторые размеры и смежных помещений. На следующий день Ахмед мне ее принес. У мамы с бабушкой всегда полно разных старых справок. Среди них нашлась и форма семь десятилетней давности на мамино жилье.