Сказки старого леса. Книга 1. Испытание Верой
Шрифт:
– Понимаю, – кивнул мальчик, – по делам важным улетел.
Старушка тяжело вздохнула и махнула рукой, то ли надоело спорить, то ли проходи, мол, в избу.
– Ничего руками не трогай, – строго сказала она, – сядь на лавку у окошка, а я пока завечерю чего-нибудь.
– Что ж я, маленький, что ли, али совсем без понятия? У вас ведь тут всё заколдовано.
Пока бабушка копошилась у печки, Ваня, спрятав, от греха подальше, руки за спину, рассматривал обстановку. Закопчённые стены, низкий потолок, два окна напротив друг друга, одно на восход, другое на закат, старенькая, чуть ли не на треть избы печка. В углу, похоже, икона, настолько потемневшая от старости, что разглядеть лик на ней нет никакой возможности. И вдоль стен пологи, а на них – всякие коробочки, туески, мешочки, много-много. Ясное дело, зелья всякие. А над потолком у печки травы какие-то сушатся. Стол да лавка, вот и всё убранство.
– Ой! – громко вскрикнул Ваня.
– Ты чего, шебутной? – оторвалась от своих дел старушка.
– Бабушка, вы же сказали, что кота нету.
– Так и есть. Нету у меня никакого кота.
– А кто ж тогда с печки смотрит? Домовой, что ль?
– Это кошка.
– А зовут её как?
– Так и зовут: Кошка. У меня и названия-то в голове не держатся, а уж имена и подавно.
– Здорово вы придумали. Вот захочет кто-нибудь коварно вашу Кошку подманить, все имена переберёт, а ни в жизнь не догадается.
– Это кто ж такой смельчак найдётся?
– Я не знаю. Мало ли врагов у Бабы Яги. Может быть, это даже сам Бабаягаед.
Старушка подошла к мальчику, повернула его лицо на свет, рассматривая глаза, затем потрогала лоб и обеспокоенно спросила:
– Давно по лесу бродишь? Ел ли какие грибы красивые али ягоды незнакомые?
– Вы чего, бабушка, со мной как с маленьким. Мне же 10 годков уже. Да я, если хотите, и до заморозков могу по лесу бродить. Лес, он же добрый: и накормит, и напоит, а уж спится в нём мягче, чем дома на лавке.
– Вот потому и кличут вас соседи «лешаками». Из твоей деревни, почитай, ни один мужик в лесу не сгинул.
– А я думал, потому что стричься не любят, ходят косматые, на леших похожи.
– И это тоже, – согласилась старушка, снова отходя к печке.
– Ой, мыши! – вдруг вскрикнул Ваня.
– Вот егоза, – заворчала старушка, чуть не опрокинув чугунок, – ну откель здесь мыши? Кошка всех споймала, давно в лес за ними бегает.
– Да вон же она, вон, – мальчик показывал пальцем на середину избы.
Там действительно спокойно сидел и умывался мышонок. Бабушка глянула на него через плечо и опять продолжила готовить:
– Какие же это тебе мыши? Это же Мышь. Зовут его так. Глянь, там, на окошке, корешки для него положены. Сунь ему, только один, а то знаю я его, снова всё за раз схрумкает.
– Так он ваш?
– Не-е, я животных не держу. Мне нельзя.
– А как же тогда? А Мышь, а Кошка?
– Кошка сама по себе, приблудная. И Мыша этого она завела.
– Бабушка, почему ж вам-то животных нельзя держать? – Ваня протянул к Мышу руку с корешком. – Вон как хорошо с коровой-то в хозяйстве или опять же с козой. И молочко, и сметанка.
– Ну, летом я ещё смогу отбрехаться. А вот как посреди зимы заглянут ко мне во двор волки голодные? Тут и растолкуй им на пустой желудок про молочко, про сметанку.
В это время Мышь, косолапя, подошёл к протянутой руке, довольно быстро съел угощение, затем сел на задние лапки и издал тоненький писк. Кошка появилась словно из воздуха. Осторожно взяла Мыша за шиворот и одним прыжком взлетела с ним обратно на печку.
– А чего вам волки, бабушка! Вы – бах! – Ваня махнул рукой. – Одного – в пень. Бах! – другого – в камень.
– За что же это? За то, что он волком родился? За то, что деток надо кормить? Этак весь лес можно в пеньки да каменья перевести.
– Бабушка, а вы меня звериному языку обучите? Чтоб я хошь с медведем, хошь с белкой поговорить смог.
– Поговорить?! С медведём?! Да ты совсем спятил, что ль? И о чём ты с ним толковать собрался?
– Ну-у… – Задумчиво протянул мальчик, – сначала, понятно, поздороваюсь, затем скажу, как меня величают. Дальше спрошу его, как детки, как малинка в этом году, уродилась ли?..
Бабушка (впервые с их встречи) улыбнулась.
– Я даже имя ему придумал, – тем временем увлечённо продолжал Ваня, – давайте назовём его Медведь.
– Имя хорошее, спору нет. Только вот тебе первый урок. Если встретишь медведя в лесу, то не шевелись. Стой себе и слушай внимательно. Он тебе сам всё скажет. И имя ему не ты станешь придумывать, а он тебе. И коли назовёт тебя, может Ваней, может Шишкой еловой, может Мухомором с дыркой, значит, так тому и быть. Даже головой мотнуть не смей, стой и слушай. И белку слушай, и волка.
– Бабушка, а с кем же тогда поговорить-то можно?
– Да ни с кем. Ишь, выдумал, где это видано, чтобы человек со зверьми разговаривал?
– Бабушка, вы сами давеча говорили, чтобы слушал я их.
– Слушать и беседу вести – это две разницы великие. Любой зверь тебе при встрече перво-наперво скажет чего-нибудь. Поначалу слышать научись, а уж затем сам балаболить на ихнем пробуй.
– Запутали вы меня, бабушка, то, говорите, нету такого случая, чтобы человек со зверьём разговоры вёл, то, мол, научись слушать – научишься и толковать на зверином.
– Так и есть. Станешь понимать зверя, почитай ты уже и не человек вовсе.
– Мудрёно, всё у вас, бабушка. Вы бы мне лучше, как Мышу, корешок какой дали, я враз и начну зверей понимать. Али нет у вас?
– Как не быть? Только вот ведь какая незадача с уменьями этими: сколько силёнок приложишь, столь пользы и получишь. Завтра к вечеру пойдёшь до кустиков и выйдет из тебя корешок, а за ним и умение твоё. На ложку хотенья насыпь мешок терпенья.
– Ой, бабушка, как у вас тут здорово всё. Интересно-то как. Вы не подумайте чего, я вона какой терпеливый. Давеча на Пасху мне тётка леденец с базара привезла, так он у меня аж до вечера улежал.