Сказки старого волшебника или самая звёздная ночь в году
Шрифт:
– После этой ночи, любезные, можно собирать иван-чай. Он в силу войдет, и чай из него, ох, как хорош будет, – сказал волшебник, обращая взгляд на небо.
– А что такого в этой ночи? Ночь, как ночь, – поинтересовался Глеб, дожевывая баранку.
Янус не сразу отозвался, его лицо, словно не желало отрываться от созерцания другого мира, верхнего, искрящегося серебром звёзд. Но он помнил, зачем он здесь и с какой целью, а потому вернулся к бренному клочку земли за пустошью, к костру и трем подросткам.
–
– А я что-то такое слышала, про хороводы и костры, – пробубнила набитым ртом Рика. – Но это же когда было. И всё это пустое. Подумаешь, старина.
– А вот не скажи. В эту ночь, кстати, самую короткую в году, всё небо покрывают звёзды. Их так много, что даже луне становится тесно наверху, и она торопится уйти.
– Ну и что с того?
– А то, что магия живет в этой ночи. Она входит в каждый цветок, в каждую травинку. Она касается каждого камня и каждой песчинки. Даже птицы её ощущают, поют иначе. Да она и вас уже осеняет своим прикосновением.
– Че-го? Что за чушь вы там несете про касания и что-то там ещё? – Сморщилось лицо Власа от услышанной нелепости из уст пожилого мужчины. – Вы нас позвали затем, чтобы всякую чушь втирать?
– Я тоже не понимаю, – впервые оказалась солидарна с ним Рика. – Говорите о какой-то магии. Это же всё выдумка.
Волшебник невесело ухмыльнулся. Трудно вкладывать знания в пустоту, когда там даже маломальского фундамента нет в наличии.
– Боже, дети! Да к чему вас жизнь готовит?! Вы верите в убийц, маньяков-потрошителей, насильников и мучителей. А в сказочное зло поверить не можете? А что говорить о чудесах? Дождь – чудо, снег – чудо, радуга и северное сияние – сказочный дар, который меркнет и теряет ценность в ваших глазах. У вас отняли чудеса, дети. Вы не живёте, вы серо существуете. И мне жаль вас.
Эта тирада, произнесенная голосом негромким, но умоляющим, вызвала оторопь в юных душах. Действительно, они многие природные явления считали нечто само собой происходящим, но, как и что порождает ту же молнию, никто из ребят толком не знал. Просто появляется и уходит в землю.
– Ваши чудеса может растолковать наука, – вдруг заявил Глеб. – Физика, химия, биология. Это не чудо.
– Вот, вот к чему привели вас ваши учителя да и все взрослые, – посетовал Янус.
Ответа не последовало. Если подумать, то никто не знал, что есть сам по себе огонь.
– А радуга? А молния? А северное сияние? – спрашивал он троицу. Но та не находила в накопленных знаниях ответа, который бы стал верным.
– Это чудеса, любезные. Никакая наука их не сможет разгадать. Магия не поддается разгадке, она либо принимается вся сразу, либо отвергается, как ересь. Одно из двух. А наука – это тень магии, которую соскоблили кое-как и провозгласили истиной.
Он замолчал, но ненадолго. В такие моменты пауза должна быть короткой, пока юный ум не переварил новизну.
– Радуга – не оптическое явление природы, не преломление солнечного света в дождевых каплях. Для меня, в душе ещё ребенка, радуга не что иное, как волшебный мост в мир детства, где все мечты реальны и осуществимы. Где жар-птица такая же данность, как любая ворона в обычном мире. Где вера в добро неискоренима, а сказочные приключения зовут на каждом шагу. И каждый раз, когда этот чудесный мост выбрасывает свои ступени во взрослый мир, я мысленно благодарю ту страну за то, что она не теряет веры в нас, взрослых, и возвращает в наши сердца забытое детство.
Они смотрели на него, как на психа. Да, нужно что-то поменять в разговоре, не то ровен час, и эта ночь пойдет прахом.
– Я знаю, мои слова не состыкуются с тем, что вы слышите с самого рождения. Я понимаю, это должно быть полная дичь.
– Ещё какая дичь, дед, – донеслось со стороны юного пижона.
– Я немного увлекся. Приношу извинения. Но справедливости ради, хочу добавить, что много раньше скажи я такое в обществе детей, меня бы восприняли иначе. Со мной бы даже согласились.
– Да ну!
– Вы думаете, что Вельтаврия всегда была такой, какова есть. Но такою она стала всего сорок с лишним лет назад. До того момента она была лишь округом, куда более значимой по границам державы. Таврида – это более точное её название. В былые времена крупных стран было много, они уподоблялись бусам с множеством жемчужин, нанизанных на единую нить. Полагаете, что страна ваша большая? Нет. Она лишь бусина, слетевшая с порванной нити. А кто же порвал ту нить? Можно винить верхушки стран-гигантов. Но я бы обличал всё человечество. Ведь что есть верх без низа? И все, без исключения все крупные державы распались, рассыпались на горсти жемчуга. Так то. Узнал я это не в вашем, а уже более зрелом возрасте. Время на многое открывает глаза, даже когда ты – против.
Конец ознакомительного фрагмента.