Сказки темного города. Паутина 2. Мертвый волк
Шрифт:
Вивьен в ужасе уставилась на него, явно думая, что он шутит. Главный же сощурил глаза и процедил сквозь зубы:
– Ты что несешь, Хатэрворд?
– А почему нет? – сухо бросил ведьмак. – Ты сам сказал, что деньги так же важны, как и удовольствие. Почему не продать светлую ведьму, а телом этой прикрыть прореху в заказе? Труп будет как две капли воды похож на девчонку. Почему нет? Не веришь? Смотри, – он щелкнул пальцами, от чего Вивиан и правда стала словно близнец Мари. – А эту на продажу, – скривил он свои губы в презрительной усмешке, наблюдая за тем, как Вивиан тщетно пытается сделать хоть шаг, пребывая в таком же парализованном состоянии, как и мы с Мари.
Главный сплюнул на землю и подошел к Хатэрворду. Окинув его
– Ты страшное создание. Не брезгуешь даже своим пустить кровь.
– Она не относится к нашим, – спокойно ответил Хатэрворд. – Это просто бесполезная шлюха, которая помогла нам выполнить заказ и не более.
Главный хмыкнул и ответил, похлопав по плечу ведьмака:
– И то верно, – с этими словами он молниеносно вытащил из ножен кинжал и вонзил его в горло Вивиан.
Когда она рухнула на землю, захлебываясь кровью и пытаясь зажать рану, главный проговорил, обращаясь к невозмутимо стоящему подле умирающей Вивиан Хатэрворду, кивнув на Мари:
– Ты еще не поимел девку. Давай, мы подождем.
Ведьмак посмотрел на Мари, которая тотчас же еще сильнее сжалась в комочек и закрыла глаза, затем проговорил стальным тоном, переведя взгляд на главного:
– Я предпочитаю быть первым. Но это было твое право, поэтому я воздержусь.
Главный сначала нахмурил брови, потом усмехнулся, проговорив при этом:
– Уважаю. Сам не люблю болтыхаться в болоте, в котором уже побывали другие. Давай, доводи до конца, – кивнул на Вивиан, которая уже смотрела мертвым взглядом на небо. – И по коням. Нужно еще к волкам заехать, выручить деньги за этих девок. А это займет два лишних дня.
Сказав это, он рывком поставил Мари на ноги и потащил в сторону поляны, на которой были привязаны лошади. Хатэрворд же щелкнул пальцами и тело полыхнуло пламенем, затем погасло, оставив нетронутым плоть. Колдовство высшего уровня, я точно это знала. Этим он закрепил свою иллюзию, чтобы никто не смог докопаться до правды. Затем он перевел на меня взгляд и протянул руку. Я же, поняв, что более ничего не сдерживает меня, вскочила на ноги и хотела было бежать, но он рыкнул:
– Хочешь жить? Значит даже не думай убегать или издавать хоть звук. Если не хочешь пройти через то же, через что прошла твоя подруга. Уяснила? – процедил сквозь зубы, рванув меня к себе.
В ответ на это я лишь в ужасе закивала головой, понимая, что все будет как раз так, как он и сказал, если я проявлю непослушание.
Следующие несколько часов мы мчались просто в бешеном темпе через королевский лес. Я сначала сидела на лошади прямо, словно струна, в жутком ужасе боясь откинуться назад и прислониться к везущему меня всаднику, но спустя какое-то время, когда была уже вне себя от страха, боли и изнеможения, все-таки расслабилась и обессиленно прислонилась спиной к сильному телу мужчины, который, казалось, совершенно не знал, что такое усталость. И снова он склонился к моему уху и что-то тихо прошептал, едва-едва коснувшись губами моей кожи, отчего я хотела было дернуться, но лишь погрузилась в какой-то полудрем, интуитивно чувствуя, что могу положиться на силу мужчины и что он не даст мне рухнуть с лошади, даже если я буду крепко спать. Только спать это было громко сказано, ведь действие успокоительного заклинания хоть и притупляло боль, но ужас от прожитого уверенно не отпускал меня, переворачивая все изнутри, особенно когда мой вымученный взгляд падал на серое лицо едущей рядом Мари, губы которой были искусаны в кровь.
Через какое-то время, когда сквозь толстые деревья начали пробиваться лучи восходящего солнца, главный натянул поводья лошади и вздернул руку, приказывая всех остановиться.
– Два часа на отдых. Напоить лошадей, – кивнул на виднеющуюся внизу склона речушку. – И эту привести в порядок, – рывком стащил с лошади застонавшую от боли Мари и толкнул ее ко мне. – Помоги ей.
Я быстро подхватила под руку шатающуюся
– Не могу идти.
В этот момент к нам подошел Хатэрворд и словно пушинку подхватил ее на руки. Мари, все еще пребывая в состоянии шока, начала вырываться, но мужчина лишь посмотрел ей в глаза, и она постепенно затихла. Он же быстро зашагал по направлению к журчащей воде. Шмыгнув носом, я засеменила за ним следом, отчего-то пытаясь держаться поближе к нему. Чем это было навеяно, то ли тем, что он не стал насиловать Мари, то ли тем, что пусть и таким кровавым способом, но все же сохранил ей жизнь, то ли бог весть еще чем, но то, что он не такой, как все остальные, я просто кожей чувствовала это.
Спустившись по склону, он осторожно поставил Мари на ноги и проговорил, обращаясь ко мне:
– Помоги ей искупаться. Пусть немного придет в себя.
Я сразу же подошла к подруге. Дождавшись, пока мужчина отойдет в сторону и отвернется, разделась сама и помогла ей стащить платье, затем тоненькую рубашку и повела ее в воду, которая, на удивление, была теплой, словно парное молоко. Зайдя примерно по пояс, набрала в пригоршни воду и вылила ее на спину Мари, которая вздрогнула и, словно очнувшись, посмотрела на меня уже более ясным взглядом. Вытерев нос, она перевела взгляд на свое отражение в воде, и одинокая слеза покатилась по ее щеке.
– Вот тебе и черный цветок, – тихо прошептала она и сделала судорожный взмах рукой, стирая с водной глади свое отражение.
Затем она набрала в пригоршни воду и начала умываться. Снова и снова, раз за разом, с болью, с каким-то душераздирающим остервенением, пока я наконец не ухватила ее за запястья и не обняла, заставив уткнуться мне в шею. Рев. Звериный стон и просто море боли вырвалось в этот момент из губ Мари. Плача, она, словно беззащитный ребенок, держалась за мои плечи, будто я была для нее какой-то спасительной соломинкой посреди океана ужаса. Так простояли мы с ней минут пять, потом Мари резко отстранилась и, еще раз умывшись, сполоснула волосы. Отжав их, заколола шпильками на голове и выпрямилась. Даже не посмотрев на меня, побрела на берег.
– Мари, – окликнула я ее и, когда она обернулась, проговорила тихо: – И мой, и твой отец заставят их заплатить за все, что они сделали.
Губы Мари тронула горькая, какая-то жестокая улыбка, и она ответила:
– Да мне-то теперь что? Я жить не хочу, Марисанта. А ты живи, живи, – она сощурила глаза и лишь едва уловимым движением головы указала на воду.
Сказав это, она вышла на берег и начала одеваться. До меня же наконец дошло, что она имела ввиду. Бросив растерянный взгляд на реку, я проглотила комок в горле. Река. Плавала я отлично, не зря отец с самого детства учил меня держаться на воде. Река метров сто шириной и течение не такое уже и сильное. Переплыть под водой – раз плюнуть. И никто из ведьмаков не успеет даже сообразить. А там берег весь в камышах. Зарослях и ветви склонившихся деревьев скроют надежно. Уплыть и черта с два поймают. Растерянно обернувшись, я посмотрела на Мари, которая уже была одета и глядела на меня пристальным, приказывающим взглядом. Выдохнув, я закусила губу, решаясь на такое, но в какой-то момент мой взгляд зацепился за высокую фигуру наемника Хатэрворда, который также смотрел на меня. Едва только мой взгляд скрестился с его, он едва уловимо покачала головой, явно поняв, что я хочу сделать. Нахмурившись, я вновь посмотрела на Мари, которая лишь губами, беззвучно прошептала мне: «Плыви». Снова на Хатэрворда взгляд и по его хищному выражению лица стало понятно, что далеко я от него не уйду. Да и Мари, я точно знала, что если убегу, то они ее без сомнения замучают в отместку за то, что упустили меня. Закусив губу, я вытерла щеки и, отвернувшись, умылась, затем нехотя побрела на сушу. Уже на берегу Мари прошипела: