Шрифт:
Борис Немировский
Сказки
Борис Немировский. Чертова перечница
Женился Иван-Царевич. Взял в жены себе Василису Прекрасную, да пожил с нею месяц, пригляделся маленько - не очень-то она Прекрасная оказалась. Думал, раз не Прекрасная, так может, хоть Премудрая? Да вот незадача - всей премудрости в ней только и хватает, что мужа пилить да ругать. День-деньской зудит Василиса:
– Я, говорит, молодость-красу свою на тебя, ирода, сгубила. Всех женихов да ухажеров отшила! Вот сватался ко мне Змей Горыныч... Три головы у него, одна другой умнее и все не чета твоей забубенной! Ты ить, чума астраханская, только и знаешь, что стрелы пускать в кого ни попадя да мечом махать не глядючи! Почто Кащеюшку маво сгубил, злыдень? Он-то, Бессмертный мой, озолотить меня обещался, красавицей звал! А ты... О-ох, горе мое горькое!
И заплакала. А Иван-то Царевич хоть и знал, что врет его жена, как мерин Сивка-Бурка, да что уж теперь поделаешь? Разводов не Руси тогда еще и в помине не было. Да и то сказать, куда уж красавицей - лягушкой Василиса до замужества была. Внимания никто не обращал, так бы и квакала в своем болоте, кабы не стрела Иванова. Ну да ладно. Хотел было Иван жену успокоить, а она как зыркнет на него глазищами бешеными да как завопит дурным голосом:
– Поди от меня к черту, увалень-деревенщина!!
Что тут Ивану делать оставалось? В сказке ведь так - чего ни скажешь, все сбудется, рано или поздно. Вздохнул тут царевич, встал, одел пояс с мечом булатным, лук с колчаном за спину повесил, поклонился в пояс жене:
– Прощай, Василисушка-свет, пойду я к черту по твоему слову.
С тем вышел во двор, оседлал Сивку-Бурку и поехал от родимой стороны. А Василиса из окошка вопит-надрывается:
– Анчифер болотный! Только и славы о тебе, что царевич, а сам-то небось в кабак наладился, подзаборник! Убирайся к чертовой бабушке!
С таким вот напутствием и поехал Иванушка от родного подворья к черту. А повезет коли - так прямо к чертовой бабушке.
Долго ли, коротко странствовал Иван - нам про то неведомо. Знаем токмо, что в землях чужих бродил, где Расею-матушку Ривией кличут, на ведуна выучился. Звали его в тех местах Геральтом, уважали шибко. Заговоры он всякие, слова чудные, ненашенские знал, знаки на пальцах невиданные складывал. Видимо-невидимо всяких драконов, вампиров, леших-водяных со свету сжил и прочего ископаемого зверья уйму извел. Так и скитался Иван-Геральт, пока не приехал на самые на чертовы кулички.
Ну, а Иванушка тем временем ехал и ехал, да так до черт-те куда и добрался. Слез с коня, в дом входит. Видит - сидит на скамейке черт-те что и сбоку бантик. А рядом в кресле-качалке чертова бабушка, пледом укутанная. В лапах спицы - вяжет, знать, какую-то чертовинку. Глянул Иван в угол - на образа перекреститься, ан образов-то и нетути. Все какие-то хари чертовы, да важные - прям фу-ты ну-ты. Вспомнил царевич, куда попал, да руку-то и опустил. Черт-те что вздохнуло облегченно, ажно бантик заколыхался. А бабушка из креселки скрипит:
– Правильно, Иванушка, сделал. А то я уж было подумала, что ты маньяк-убийца какой, садист там али расист. Давеча был тут один такой. Ворвался, на пол плюнул: "Всех, кричит, перекрещу, во имя Отца и Сына!!!" Спасибо, пьян был до чертиков, не попал крестом, убивец!
И бабушка пнула ногой кости под столом.
– А теперь сказывай, какая кручина тебя сюда привела, к черту на рога-то? Али послал кто?
Иван отвечает:
– Послал, бабушка, послал. Жена моя, Василисушка, и послала. "Поди, говорит, от меня к черту, убирайся к чертовой бабушке!" А что ей надобно от тебя, не сказывала. Может, ты знаешь?
– А черт ее, твою Василису знает и что ей надобно!
Тут черт-те что бантик поправило да и отозвалось:
– Знаю, знаю. Черта лысого ей надо!
– Ну а раз так, - говорит бабушка, - черта лысого ты у меня и получишь.
Тут она свистнула по-разбойничьи, из сундука раз!
– и выскочил черт. Лысый, как колено.
– Я, говорит, черт лысый. По временам разным шастал, да в аварию атомную у вас на Киевской Руси попал. С тех пор облысел вот маненько. Готов я с тобой, Иван, ехать.
А раз готов, то и ладно. Сунул царевич черта лысого в суму, поблагодарил чертову бабушку и поехал домой.
Так вот ездил Иван тридцать лет и три года. Вернулся домой, а навстречу из избы идет Баба-Яга. Подивился Иван:
– А где же жена моя, Василиса? Нешто съела ты ее, карга?
Тут Яга как заорет Василисиным голосом:
– Ишь, явился, чертов кум! Родную жену не узнает! А подавай-ка ты мне цареву зарплату за тридцать три-то года! Али пропил?
Понял тут Иван, кто перед ним. Осерчал, да как крикнет:
– Не будет, карга, по твоему! Черта лысого я тебе отдам, а не деньги!
И отдал ей черта лысого. А сам повернулся да и поехал, сказав:
– Черт тебя побери!
И побрал черт лысый Бабу-Ягу. А Иван с тех пор навсегда Геральтом стал и нечисть истребляет. Тут и сказке конец, а кто слушал - черт с ним!
Борис Немировский. Старинная легенда.
...Продвигаясь очень медленно. И неудивительно - ведь в этом сумасшедшем переплетении ветвей, корней и листьев даже пешком можно было идти, лишь прорубая себе дорогу топором. а что уж говорить о рыцаре в полном вооружении, при всех доспехах и на боевом коне...
– Господи, когда это все кончится?!- безнадежно простонал сэр Родерик. Из-под шлема стон прозвучал глухо и неестественно.
– Эй, сударь!- окликнул его Фальк, беззаботно трусивший на своей лошадке сзади по широкой тропе-просеке, оставляемой господином,- Сударь! Осмелюсь заметить, что негоже герою жаловаться. Вам подобает сейчас ободрить упавшего духом спутника уверенным голосом, подобным звуку боевой трубы...
– Это обязятельно?!- жалобно спросил рыцарь.- Ой!ветка хлестнула его по забралу.
– Во всяком случае, хозяин,- кивнул Фальк, достав из кармана яблоко,- раз уж угораздило вашу милость попасть в легенду, то извольте соответствовать.
– Ох, ну ладно... Крепись, друг мой!- продолжал сэр Родерик неестественно бодрым тоном... ...-Крепись, друг мой!- вскричал рыцарь голосом, подобным звуку боевой трубы,- Не вечно тянуться мрачной чащобе! Нам судьбою суждено одолеть сей лес!- и он твердой рукой, закованной в боевую перчатку, поддержал готового упасть от усталости слугу...
– Теперь правильно?- робко спросил сэр Родерик.
– Шипящих многовато,- назидательно заметил Фальк.- Шипяшие портят образ, они больше подходят злодеям и другим отрицательным персонажам. И кстати, не могли бы вы отпустить мою руку? Вы-то, надеюсь, понимаете, что я не упаду?- Движением плеча слуга стряхнул с себя боевую перчатку. Рука рыцаря безвольно качнулась, стукнувшись о щит. Загремело. Словно в ответ, справа послышался треск ломаемых деревьев и жуткий рев... ...На поляне появилось ужасное чудовище. Ростом оно было с трех коней, поставленных один на другого, лапы его оканчивались страшными когтями, а из ноздрей валил дым. Чудовище открыло жуткую, полную огромных зубов, пасть и заревело, оглушая: - Кто посмел тревожить меня?!! ...- Потише, пожалуйста,- поморщился Фальк. Чудище замолчало. Фальк с хрустом откусил половину яблока: - Ты кто такое?
– Я?удивилось чудовище,- Я страж замка. Стою в карауле у главных ворот, а что?
– Это я хочу спросить "что!",- разозлился Фальк,- Позволь-ка поинтересоваться, что ты делаешь здесь, посреди леса, где тебе быть не положено?
– Я услышало грохот железа и решило, что мой выход... И пошло на поляну.
– Какую поляну, ты, зеленое...- Фальк замялся, поскольку не знал, как произнести "идиот" в среднем роде,- ...чучело ты зеленое!- нашелся наконец он,- Здесь вообще не должно быть никакой поляны!
– Но ведь есть, шеф...- пыталось защищаться чудовище.
– Да это же ты само ее вытоптало! Согласно легенде, в этом лесу у моего рыцаря должен был быть бой с разбойниками, а с тобою - у ворот!
– Ну-у... Тогда я пойду обратно. Деритесь тут со своими разбойниками,- обиженно пробурчало чудовище, поворачиваясь.
– Да ты не огорчайся, - успокоил его Фальк, ловко уклоняясь от хвоста, - мой рыцарь к воротам направляется, так что тебя не минует. Он же за принцессой. Как она, кстати?
– Ничего,- через плечо бросило чудовище,- последнюю посуду в замке добивает. Одни золотые тарелки остались, да и те все погнуты... А вы ее спасете, правда?
– Ну ясное дело! Ты посмотри, какой у меня рыцарь! Герой! Воин! Он ее в два счета выручит. Хорошо бы,- шумно вздохнуло чудовище, заискивающе глядя на замершего в седле сэра Родерика.- Нам с хозяином такие жильцы ни к чему. Я-то еще туда-сюда, я в караулке спрячусь, а вот господин мой...
– А что господин?пролепетал сэр Родерик, которому при мысли о властителе этого монстра стало еще хуже.
– Хреново,- призналось чудовище.- Он у меня злодей древний, можно сказать - старенький уже. Здоровье у него не то - с такой принцессой х... характерной совладать. Ему до пенсии-то всего полторы сотни лет осталось, рукой подать... Спасете, а?
– С-спасу,- неуверенно пробормотал сэр Родерик, не уточняя, кого именно.
– Вот и славно,- обрадовалось чудовище.- Совет вам да любовь!
– Чего?
– встрепенулся рыцарь, но тут же поник, вспомнив, что сам просил у короля руку его дочери, как плату за спасение. " - Родерик, ты безнадежный кретин," - уныло подумал он. Хотя вообще-то, был еще разговор насчет полцарства впридачу... ...Страшилище, испуганное грозным видом Героя, позорно бежало в свое логово, а сэр рыцарь, протрубив победно в верный старинный рог, орлиным взором поглядел на перетрусившего оруженосца... ...
– Ну вот,- бурчал раздосадованный Фальк,- Тут, понимаешь, из шкуры вон лезешь, а вот такое приползет, хобот напополам, и всю легенду испортит. Ну где я теперь разбойников-то достану, из тридевятого царства, что ли? Вот же ж, хобот напополам...
– Какие такие разбойники?- осторожно поинтересовался сэр Родерик.
– А такие-такие,передразнил Фальк,- Здешние, вот какие! С которыми ваша милость в лесу сражаться должна была, понятно?
– П-понятно,- поперхнулся сэр Родерик.- И что, много их будет?
– Да нет, десятка три-четыре. Сколько собрал, уж не обессудьте...
– Что-о?! И я должен один биться против полусотни бандюг?! Они же меня ударить могут!!! Или, чего доброго...- голос рыцаря внезапно сел, - ...и порезать где-нибудь! Ну удружил, спасибо!
– Погодите спасибо-то говорить,- отозвался рассеянно Фальк,- не будет вам разбойников. Разбежались, поди, от такой страхолюдины-то, кто куда...
– Вот хорошо!- обрадованно воскликнул рыцарь, но тут же поправился:- То есть, как жаль, я хотел сказать... Ну ничего, не грусти, Фальк. Может, оно и к лучшему. Нам ведь еще к замку сквозь лес прорубаться... Хотя погоди-ка. Чудовище сослужило нам неплохую службу. Мы можем отправиться по его следам - оно все расчистило.
– Ну уж нет!- взорвался слуга.-Если вы герой, то извольте сквозь лес прорубаться, как положено! А то ищете, где полегче, понимаешь!..
– Ладно, ладно,- поспешно согласился сэр Родерик, снова достав из ножен длинный меч. ...Усталые и измученные, выехали путники на опушку заколдованного леса. Перед ними, на излучине реки, зловеще белея на фоне закатного солнца, возвышался Черный замок. Огромные башни его наводили ужас и пар поднимался от чародейской реки... "Сколько зла причинил ты миру, сидя здесь на своем черном троне,- подумал сэр рыцарь,- Однако последнее твое преступление переполнило чашу терпения. Я пришел, чтобы покарать тебя, колдун, и разрушить до основания это уродливое место..." ..._ Эх, красиво-то как!- вздохнул сэр Родерик, любуясь прекрасными башнями и серебрящейся гладью реки,- Вот бы здесь жить!
– А вы, ваша милость, чародея убейте, принцессу освободите, а замок с землей сровняйте, да и живите в нем в свое удовольствие,- посоветовал Фальк.- Во-он, видите - свет горит?- он указал на самую правую башню. Там и вправду светилось окошко.
– Ну, вижу.
– Там ваша суженая и томится, бедолага... Окошко открылось так резко, что вниз посыпалось выбитое стекло. Послышался визг. На таком расстоянии можно было лишь различить пару слов: - Ублюдок... сам давись... лысый... твою!!! Очарование вечера было бесповоротно нарушено.
– Э-эх!- вздохнул Фальк.- И тут не по правилам. Ну что, поехали, что ли? ...В молчании подскакали путники к воротам. Сэр Родерик трижды протрубил вызов и створки медленно открылись. Опустился, скрипя, мост, и навстречу рыцарю выполз Страж ворот... ...- А-а, здравствуйте, ваша милость!- радушно пробасило чудовище,Милости просим!- и оно весело хохотнуло:- Каламбурчик.
– Это... привет!
– запнувшись, ответил сэр Родерик. Фальк хмыкнул и рыцарь умолк, мучительно подыскивая приличествующие случаю слова. Чудовище пришло на помощь: - За принцессой, что ли?
– Н-ну... в общем, да. Как она тут, ничего?- нелепо спросил рыцарь. Монстр захохотал, раскрыв устрашающую пасть: - Да уж ничего! Небось сами слышали сейчас, а?
– Слышали,- признался рыцарь.Чего это она?
– Повара ругала. Она, видите ли, мясного на ночь не лопает, ей молочное подавай.
– Да-а,- неопределенно протянул сэр рыцарь, у которого от напряжения разболелась голова,- Так я, это... к ней того... поеду, или как?
– Поезжайте, конечно,- кивнуло чудовище, намереваясь посторониться,- Мы вас тут уже заждались...
– То есть как это "поезжайте"?!- встрепенулся молчавший до сих пор Фальк,- а биться кто будет?! Ты же,- обратился он к чудовищу,- само хотело биться, а теперь что? Это легенда или нет, в конце-то концов?!
– Да я это... вообще-то не против,- чудовище смущенно поглядело на рыцаря.
– Нет!- энергично воскликнул сэр Родерик.- Нет и еще раз нет! Ты извини, конечно,- обратился он к чудовищу,- но мне же еще принцессу освобождать, само понимаешь... Ты не подумай, я не боюсь, но... Мне силы нужны, да и тебя жаль - ты мне сразу понравилось, а я страшен в гневе - еще зашибу ненароком...
– А что же делать?- спросило чудовище. Оно явно испугалось, но старалось держать себя в лапах.
– Э-э... Придумал!- воскликнул рыцарь. Его осенило.- Слушай, а ты нырни сейчас с моста в ров, как будто я тебя убил, проплыви подальше и вылезай. А я поеду.
– Ага!- обрадовалось чудовище и без лишних слов нырнуло... ...Благородный рыцарь еще немного постоял, глядя на воду, поглотившую поверженного им Стража, потом вложил в ножны свой верный меч и медленно въехал под арку...
– Куда теперь?- спросил сэр Родерик, когда они, спешившись, вошли в замок.
– Куда, куда? Известно куда - в темницу, принцессу освобождать,- ответил ворчливо Фальк,- Пошли! ...Коридоры тянулись бесконечно, все выше и выше... И чем ближе подходили они к покоям, в которых томилась заточенная королевна, тем слышнее были ужасные крики, доносившиеся оттуда... ...- Да что же это такое?- недоуменно бормотал на ходу Фальк,- пытают ее там, что ли? Вроде не было такого в легенде... А-а, все тут наперекосяк!
– Слушай, может - не надо, а?- отчаянно зашептал сэр Родерик перед самой дверью.
– Как это - не надо?!- злобно прошипел в ответ Фальк,- А принцессу-то кто освободит, папа римский?
– А что,загорелся сэр Родерик,- может, поехать к нему да попросить? Он же этот... святой, ему бы сподручнее...
– И полцарства прикарманить - тоже сподручнее, да?
– Да ты погоди... Я же не отказываюсь. Только вот... Ты послушай - крики-то вроде как мужские. Может, она и не тут вовсе.
– Тут, тут,- успокоил Фальк и решительно подтолкнул оробевшего рыцаря к дверям.Давай! ...Страшная картина предстала взору Героя. Мрачная комната с клеткой в углу, в которой кто-то скорчился - невозсожно было разглядеть в сумерках. Посреди комнаты на возвышении стоял абсолютно черный трон, а на нем с хлыстом в руке...
– Ну, наконец-то пожаловал!- принцесса бросила хлыст и, легко соскочив с трона, побежала навстречу сэру Родерику.- Насилу дождалась! Чего только не перетерпела! Здешний повар - повешу его, как только свадьбу сыграем. Совсем готовить не умеет!
– Свадьбу?- ошеломленно пробормотал сэр Родерик, но заметил испепеляющий взгляд принцессы,- А, ну да, свадьбу. Я это...
– Ну то-то же,- рявкнула принцесса,- а не то смотри у меня - живо в клетке рядом с этим окажешься.
– Не злите ее, ваша милость,- шепнул Фальк,- Лучше спросите, где колдун?
– Да,- спохватился рыцарь,- а где, собственно, колдун?
– Здесь я,- послышался из клетки слабый голос,- Ох, выпустите меня, люди добрые! Сил нет...
– Ладно уж, выходи,- принцесса подошла и открыла дверцу. Из клетки, пошатываясь, вылез высокий человек в черном плаще.- Должен же он тебя убить!
– Убить?переспросил сэр Родерик.
– Ну да, его убить, а на принцессе жениться,подсказал сзади Фальк,- Так по леген...
– Да идите вы все со своей легендой!- не выдержал наконец сэр Родерик,- Не хочу я никого убивать, не хочу я на этой... даме жениться и пол-царства не хочу! И вообще, он,- ткнул рыцарь пальцем в колдуна,- он меня убил, понятно?! Ну могу я погибнуть или нет?!
– Нет!- воскликнул Фальк,- Это не по правилам! А кто на принцессе женится?
– Да брось ты его,- цинично ухмыльнулась та,- я за колдуна тогда выйду...
– Не-е-ет!!!- отчаянно завопил колдун. Он подскочил к сэру Родерику и ухватил его за рукав:- Эй, ты меня убил, понял?!
– Нет, ты меня , понял?!
– Нет, ты...
– Заткнитесь оба,- гаркнула принцесса.- Вы мне оба не нужны. Дайте-ка поразмыслить...- она на минуту задумалась, но тут же вскочила и схватила за шиворот Фалька: - Все сходится. Ты,- она ткнула пальцем в колдуна,- убил того, а этот,- она встряхнула ошеломленного слугу,- укокошил тебя. За него я и пойду. Это так романтично - выйти за оруженосца!
– Но это...- попытался было трепыхаться Фальк.
– По правилам!!!- в один голос заорали колдун и рыцарь. ...И жили они вместе долго и счастливо, и умерли в один день...
– Бедняга,- заметил сэр Родерик, когда отзвучала поминальная молитва,- умереть таким молодым! Представляю, каково сейчас принцессе,- вздохнуло чудовище,- ведь и года не прошло... Колдун вздрогнул: - Не надо об ужасах на ночь,- попросил он, непонятно кого имея в виду,- пойдем-ка лучше выпьем!
Борис Немировский. Микулишна.
Было, стало быть, дело в те незлопамятные времена, когда Русь Святую на удельные княжества делили. Делили по-простому, не чинясь: кто кого уделает, тот, значитца, и князь. А кто уделывать не умел - оставался не у дел. Ну и вот, Русь Святую разделили, тут бы вроде и зажить, как оно водится, припиваючи да призакусываючи - ан нет, не тут-то было. Явилось откуда-нито Чудище Партивное, село на гору высокую, да с горы вниз манифест спускает: Ща вот маленько дух переведу, да и сожру вас перво-наперво всех. А уж дале посмотрим. Народ сперва и не понял. Ну, сидит там чегой-то сверху, так мало ли их таких на нашем веку сверху-то посидело ? Авось, всех и не сожрет - не переизберут, поди. Но допрежь до кого дотянется - того жалко, самим, эвон, закуси не хватает. А тут пришел с деревеньки Сочи, что у самого Черного моря, вещун один, волхв и кудесник по прозвищу Прикупной Туз. Покорен Перуну старик одному, поэтому такое городит, что и Вещий Олег помрет. Вот дедунюшка и обьясняет: - Это, говорит, правило такое.Кто на высокой горе сидит - тому взятка надобна большая, чтоб закрыться без чреватых последствий. Призадумались мужики. Надобно, видно, взятку собрать, да поболе, чтоб уж закрылось Чудище Партивное и не открывалось. Да только чем давать-то ? Злато-серебро припрятано, деньги Чудище не жрет, деньги инфляция жрет... Один очкарик заикнулся было: "Водка, мол, жидкая валюта", да на него так цыкнули, что он, сердешный, до смерти потом заикался. Ишь ты, таракан очкастый! Да чем водку налево переводить - лучше пусть его всех нас лопает, авось желудок испортит! Долго ли думали, коротко - наконец догадались. Кликнули Данилу-мастера, да и вышел у него для Чудины цветок не цветок, а орден персональный - "Охреновительнейшая Мерзопакость" называется. Хороший орден, массивный - одного дерьма сколько извели, не считая позолоты. А из остатков медаль получилась - "Тридцать лет в одном месте". Вот ужо, думают, порадуется Чудище почету, да и пожалеет кого... Может быть... Не тут-то было. Пришла делегация гадину награждать, а гадинато орден проглотила, медалью закусила, а тогда уж и распробовала, чем ее хозяева-то потчуют. Ух и осерчала!
– А-а, - завопила,- сами дерьмо хлебаете и мне подаете?! Да я вас, пасюков, таперича не просто съем! Я вас съем, потом до ветру схожу, а потом по-новой съем, ясно?
– Не серчай, милостивец!
– взмолились тут народные избранники, падая на колени (рефлекс у них такой - на колени падать).
– Не мы это виноваты, мол. Мы злато-серебро для ордена твоего из-за бугра попросили, гуманитарную помощь там али кредит МВФ, значит. Да только разворовали его по дороге злые бяки-буки, а остаток какой-то Соловей-Разбойник уже на месте свистнул. Уж не обессудь - чем богаты, того и принесли, не поскупились... Помыслило Чудище Партивное, да вдруг главного и спрашивает - фамилие твое какое будет? Бякины-Буковичи мы будем.Бояре-середняки, сочувствующие... Тут Чудище все и поняло. Раскрыло было все три пасти - схавать всех на месте, да подумало:"Понять - значит, того... простить!" Не чуждо было хвилосохвии. И говорит: - Ин ладно. На первый раз - идите. Милую я вас, обещаюсь вдругорядь не кушать. Будет с вас и одного разу. С тем и пошли бояре Бякины с горушки вниз. А Чудище вдогон еще и Указ спускает: - Завтра, мол, с утра подавать мне первую порцию на-гора. Да с музыкой чтоб и нарядные были, во! Закручинился народ, чего делать - не знает. И тут, откуда ни возьмись, выползает давешний очкарик и ну заикаться: - Жид-жид-жид...
– Ну чего тебе?
– спрашивают,- Опять, что ли, водку не по делу отдавать? А ему все едино - тужится, бедняга, аж очки с него сползают: - Жид-жид-жид... Стукнули его по спине, чтоб слова проскакивали. Он и заговорил: - Глу-упые вы! Ч-чудище-то - оно ить не к-кто другое, как Юдище! Опять, мол, на нашу голову с-село! В-в-воевать его надо, спасать Расею! Поскреб народ по затылкам - не-ет, не получается дело. Где ж это видано, чтоб иудейска племени кто в три глотки выступал да силой похвалялся? Их и не громили бы небось, ежели в ответ схлопотать обратно можно было б... Энтот-то очкарик, поди, сам в драку не полезет... Однако мысль все же имеется. Есть тут вроде в запасе тридцать три богатыря - лабазы купецкие от себя охраняют, деньгу варят да в ус не дуют. Таким как бы сподручнее это самое. Порешили сказать им - так, мол, и так, погромчик не устроите ли? Авось, Юдищу-то и не испугаются... Так оно и вышло, да только не совсем так. Правда, услыхали богатыри про погром - толпою кинулись, еще и другим-прочим заказали: не суйтесь, мол, наше дело. И двинулись всей бригадой на гору - разборку устраивать. Приехали, значит, Джипку-Чероки расседлали и речь такую с Чудищем повели: - Ну ты, компот ты кислый. Ты, в натуре, на гнилой козе подъезжаешь? Ты, блин, завтра чтоб сто косых баксов было, если, блин, хочешь, чтоб головы на месте торчали, понл?! А дальше - неувязочка получилась. Посмотрело на них Чудище, да и, слова худого не говоря, чихнуло в три глотки. И унесло богатырей, как и не было вовсе. Говорят, зашвырнуло их аж в Крым. О ту пору в Крыму татары жили, сами себе головы, к тому же все сплошь в чалмах басурманских. Они, как удел свой получили, так от всех отделились и хана себе выбрали. Гордились им сперва да поначалу - страсть. "Наш хан, грят, уж такой хан - всем ханам хана!" А хан-то им на чалмы и сел - налоги, поборы, гарем опять же... А недовольных - в Бахчисарайскую степь, Черномор-канал рыть, от материка отделяться, как дяденька-сказочник Аксеныч планировал. Так и жили. Богатырей-то сначала туда же отправили, как подозрительных, да позже спохватились - не пропадать же способностям... Назначили их надзирателями и пахана к ним приставили, его еще по старой памяти дядькой Беломором величали, заслуженный был кадр. С тех пор, говорят, стали они остров тот хранить и надзором обходить. А с ними - дядька их мерзкой. Но это сказочка другая. Авось, расскажем как-нибудь. А наша сказка продолжается... Ой, беда-беда, када голова худа! Думали мужики, думали, как от напасти избавиться - ничего не придумывается. Ордена страхо- людине не надобно, богатырей чихом повалило - зараза, да и только. У некоторых уже и штаны по швам разошлись - знать, не тем местом думать взялись. И что хужее всего - стали промеж них такие заводится, которые Чуду-то во как зауважали. Говорят, мол, хватит-де разброд творить, стране-де нужна твердая лапа. Пуще всех бояре Бякины разорялись, да еще этот, в очках который. Народ и моргнуть не успел, а они тебе уж: одни чудетаты, другие чудернаторы, а очкастый, тот и вовсе подпартивником госбезоюдности оказался. А Чудище еще и поощряет сверху: - Верной, мол, дорогой идете, товарищи! А демократию вашу я вам, так уж и быть, оставляю. Жрите ее, как и раньше жрали. Авось, разжиреете. Ведь демократия - это чего? Это когда сво- бода высказываться. А я такое я, может, с вашим мнением и не согласное, но чтоб вы его высказать могли, я вас прямо убить готово. Я вам, грит, даже свободу вероисповедания оставлю. Кто исповедаться там хочет сперва, али чего такого - за милую душу. Присылайте ко мне ваших батюшков, хучь ксендзов, хучь раввинов, только позаботьтесь менять их почаще, а то кончатся. Тут бы и сказке конец, да только ведь на то она и сказка, чтобы хорошо заканчивалась. Появилась на сходе Василиса Микулишна, девица-краса, на плече коса, в саван одевается, череп оскаляется. Шутка, шутка. Она, Василиса-то, была как раз очень даже очень - мисс Жмеринка черте какого года, это вам не птичка посидела.
– Эх вы, говорит, мужички-серячки, как же это вы сразу-то не сообразили? Чудищу-то кого на это самое дело вести полагается? Девицу! Меня, то-есть. Оно меня своей женой сделать захотит, ну а я - ни в какую. Тогда явится Иван-царевич, да и спасет меня, а уж заодно и вас. По-оняли? Удивились мужики - а и правда, как же это мы? Сказки, поди, слушали, Бояну под гармонь подпевали, а тут - на тебе, опростоволосились... С тем и пошла Василиса в гору. Как пошла, с месяц ее не видать было. И Чудище народ не трогало чегой-то, молчало. Только дым с горы коромыслом. А через месяц является Василиса обратно, злая-презлая, да и говорит: - Тоже мне, монстр! Да кому он нужен, такой-от муж, ни денег, ни стати, одни лозунги первомайские. Все, говорит, забудьте, нету его. Улетел, не выдержал. Ну и...
– Василисушка, родная, да как же ты, мать, сдюжила-то?
– удивляется народ.
– Как, как... Да так вот. Замуж за него вышла, а оно через месяц и заявляет: "Все, мол, не могу больше. Это, говорит, у меня только головы три, а все остальное-прочее - одно!". Ну и улетел. И живет народ по сию пору на Руси Святой, а как живет - про то неведомо. А в честь спасительницы своей бабу железную с мечом возвели и зовут теперь гору ту - Васи-ЛЫСОЙ. Так-то.