Сказкотерапия и метафора. Искусство трансформации
Шрифт:
Все это реальные люди нашего прошлого, которые писали вот такие, кажущиеся теперь нам странными, сказки.
В XVIII веке в указах Екатерины II «О поручениях сыску воров и разбойников, беглых солдат и рекрутов и прочих подозрительных людей для их искоренения» [30] используется слово «сказка», в том числе в связи с наказанием за «ложную сказку».
В переписке Екатерины с Вольтером [31] известный «научный» труд Аббата Шаппа «Путешествие в Сибирь», порочащий Россию, Екатерина называет сказкой, не заслуживающей веры: «Хотя я его никогда не видела, однако ж он в своей книге уверяет, как я слышала, что он в моей комнате, в которой не случалось ему быть ни одного разу, мерил огарки свечей восковых». В сочинении о варягах [32] 1767 года также используется слово «сказка» в смысле искажения исторической правды о турках, которые жили в соседстве с французами и прославились своими якобы подвигами.
30
Россия. (1762–1796;
31
Переписка российской императрицы Екатерины II и господина Вольтера, продолжавшаяся с 1763 по 1778 год / пер. с франц. Иван Фабиян. М.: в вольной типографии Гария и Компании, 1803. С. 59.
32
Байер Г. З. Сочинение о варягах автора Феофила Сигефра Беэра, бывшаго профессора восточной истории, и восточных языков, при Имп. Академии наук / пер. с лат. Кирияк Кондратовичь. СПб., 1747.
Уже только эти исторические сведения говорят о выдумывании в сказках фактов, далеких от действительности. Неслучайно в повествователе древностей российских [33] в выписках из архивов XVI века также часто, наряду с указаниями на то, что необходимо брать сказки, настойчиво подчеркивается, что в сказках должна быть написана правда, «подлинная правда по Евангельской заповеди Господней, еже ей ей» [34] . За это обещано было вознаграждение, а если что-то будет скрыто – то последует наказание.
33
Повествователь древностей российских, или Собрание разных достопамятных записок, служащих к пользе истории и географии российской; издаваемое Николаем Новиковым, членом Вольнаго Российскаго собрания, при Императорском Московском университете. СПб., 1776.
34
Там же. С. 33.
Слово «сказка» употреблялось и в смысле обвинения. Так, Н. Сахаров описывает игры народа на русских святках. Суженые гости в образе воров выслушивали от «сторожей-старух» разные упреки и порицания под видом сказки. При этом никто не должен был обижаться, если только в сказке не называли поименно гостей.
Возможно, потому что в «сказках», подаваемых людьми того времени, было много вымысла, который обнаруживался, как мы видим, и в трудах, претендующих на научность, значение слова «сказка», ставшее нам таким привычным, закрепилось. Известно, что вымысел – одна из характерных особенностей сказки, это подмечается и в современных научных трактовках. Приведем только несколько определений из разных источников:
• «краткая, поучительная, чаще оптимистичная история, включающая правду и вымысел» [35] ;
• «произведение, в котором главной чертой становится установка на раскрытие жизненной правды с помощью возвышающего или снижающего реальность условно-поэтического вымысла» [36] ;
• «абстрагированная форма местного предания, представленного в более сжатой и кристаллизованной форме. Изначальной формой фольклорных сказок являются местные предания, парапсихологические истории и рассказы о чудесах, которые возникают в виде обычных галлюцинаций вследствие вторжения архетипических содержаний из коллективного бессознательного» [37] .
35
Нартова-Бочавер С. К. Народная сказка как средство стихийной психотерапии // Сказки народов мира. Хрестоматия. М.: Институт практической психологии, 1996. С. 3–15.
36
Аникин В. П. Русская народная сказка. М., 1984. С. 69.
37
Франц М.-Л. фон. Психология сказки. Толкование волшебных сказок. Психологический смысл мотива искупления в волшебной сказке. СПб., 1998. С. 28–29.
Еще одно определение, основанное на анализе 12 источников, среди которых не только справочники и словари, но и подходы разных авторитетных специалистов в области исследования сказки (И. Больте, Г. Поливка, В. Я. Пропп, Э. В. Померанцева, Ю. М. Соколов и др.), дают А. Е. Наговицын и В. И. Пономарева:
«Сказка – литературный жанр, возникший из народного творчества, который характеризуется:
1) включением ирреальных персонажей, событий и условий (пространство, время, обстоятельства);
2) наличием многозначных символических образов и метафор;
3) строгой определенностью сюжетного сценария, сформированного на общей базовой интенции, которая выстраивается в зависимости от представлений о судьбе, определяющей степень свободы героя сказки; отношения к тому или иному герою или явлению как архетипическому» [38] .
И. Б. Гриншпун [39] предлагает простой и в то же время логически обоснованный взгляд на сказку. Он считает, что с психологической точки зрения под сказкой целесообразно понимать некую историю, содержащую невозможные или неправдоподобные, по мнению читателя (слушателя), события или явления, причем такие, к которым неприменимы попытки рационального объяснения с помощью науки или житейского здравого смысла. И. Б. Гриншпун намеренно делает акцент на позиции читателя, а не автора сказки. При известных обстоятельствах сказочной может показаться вполне реалистичная история – например, при значительной разнице культурных контекстов написания и восприятия. Точно так же, в силу особенностей убеждений читателя, вымышленные автором события могут рассматриваться как реальные.
38
Наговицын А. Е., Пономарева В. И. Атлас сказочного мира. М.: Генезис, 2011. С. 116.
39
Гриншпун И. Б. Эффективность символа // Школьный психолог. 2005. № 9. С. 6–7.
Очень короткое, но психологическое по своей природе толкование сказки предлагает К. Эстес: «Сказки – это лекарство» [40] . В них заключена целительная сила, потому что сказки содержат средства, которые позволяют возродить то, что было утрачено, излечить душевные раны, найти способы преодоления препятствий, нужные в той или иной ситуации модели поведения.
Этот далеко не полный перечень современных определений сказки позволяет заметить и многообразие подходов, и почти полностью совпадающие позиции. Как было подмечено выше, едва ли не единственной характерной чертой сказки, которая встречается практически везде, является вымысел. Разница заключается в акцентировании цели вымысла и его значения: как условно-поэтического; символического; ориентированного на активное переплетение с правдой.
40
Эстес К. П. Бегущая с волками. М.: София, 2005.
По поводу вымысла как одной из объединяющих характеристик сказки существуют и другие мнения. Например, А. Н. Афанасьев не соглашается с тем, что «сказка складка, а песня – быль». Так, он писал: «Народ не выдумывал; он рассказывал только о том, чему верил» [41] . А волшебные знаки, предметы и превращения в сказках – это не просто воля воображения, это иероглифы, которые необходимо разгадать. Тем самым уже тогда были подмечены психологические особенности сказок великим собирателем. А. П. Скафтымов [42] описывал рассказывание сказки как священнодействие, например, у сибирских кочевников. Сказку нужно рассказать буквально, а поэтому заранее все обдумать, чтобы не соврать, потому что сказку невидимо слушает «дух местности» и небо. Если при рассказывании сказки делаются ошибки, духу будет неприятно, а если сказка сказывается правильно и без ошибок – за это рассказчик может получить ценные дары.
41
Эстес К. П. Бегущая с волками. М.: София, 2005.
42
Скафтымов А. П. Поэтика и генезис былин. Очерки. М.: Саратов, 1924. С. 41.
Как видим, представления о сказке весьма противоречивы, дается чрезвычайно широкое ее толкование, что, в свою очередь, позволяет отнести к сказкам и все романы, детективы, в целом – любые произведения, описывающие те или иные истории, содержащие как правду, так и вымысел. Получается, что сказка окружает нас повсюду. И мир взрослых сказок очень похож на современные романы и мелодрамы. Это те же сказки с современными «золушками», злодеями, богачами, джентльменами и т. д. Аналогично миру детских сказок и связанных с ними переживаний, это тот же мир добра или зла, и все действие выстраивается по отношению к судьбе главного героя или героини. В соответствии с концепцией детской сказки, мелодрамы и романы выстроены по одинаковому шаблону и, в зависимости от требований времени, немного подкорректированы.
Видимо, стоит согласиться с точкой зрения А. Е. Наговицына и В. И. Пономаревой относительно того, что наряду с собственно сказками можно выделить сказочные повести или романы, которые и могут содержать в себе ряд сказок [43] .
Достоверно известно, что слово «сказка» с давних времен использовалось не в книжной, а в живой разговорной речи. Долгое время сказки не записывались, чаще они передавались из уст в уста как поучения и уроки. Уроки, например, о том, как приумножать богатства, как охотиться, как поступать в той или иной ситуации. Рассказывались такие сказки преимущественно в кругу мужчин: старейшина повествовал тем, кто готовился к инициации (переходу с одного уровня поведения и знания на другой, более зрелый). Мужская инициация предполагала становление мужчины как охотника, воина, добытчика. Часто мальчиков отводили в лес, в котором они должны были выживать. Это была проверка подрастающих ребят на мужественность. Существует множество сказок о том, как отец отводит своего сына в густой лес, но тот благодаря находчивости и изобретательности (делает зарубки на деревьях, рассыпает пепел на пути и т. п.) спасается. Подобный сюжет мы можем обнаружить в сказке «Мальчик с пальчик». У некоторых народов мальчики от 9 до 15 лет изгонялись из семьи, отправлялись в лес (в сказках порой заколдованный), где жили несколько месяцев, иногда год и более, отрезанные от своей деревни. Долгое время они проводили около костра под открытым небом, готовя себе скудную пищу. Иногда они находились не в лесу, а в специальном месте, окруженном непроходимой изгородью или терновником. Занимались охотой, разбоем, турнирами, переодевались (а в сказке – и превращались) в лесных зверей. Порой с ними находился жрец или учитель, наставляющий их в трудных обрядах посвящения. Это мог быть и добрый покровитель [44] . По истечении времени за теми, кто выжил, приходили, возвращали в племя, а затем проводился зрелищный обряд инициации мужчины.
43
Наговицын А. Е., Пономарева В. И. Атлас сказочного мира. М.: Генезис, 2011. С. 120.
44
Лурье С. Я. Дом в лесу. Язык и литература. Т. VIII / Научно-исследовательский институт речевой культуры. Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1932. С. 183.