Сказочники оптом и в розницу
Шрифт:
— Так вот почему ты мысли умеешь читать? И говоришь… А сколько ты уже практикуешься?
— Полгода, — орех задумался. — Нет, подожди. Восемь месяцев.
— Я твой первый… иномирянин?
— Нет. До тебя еще был один, которого я застал. Но он быстро отсеялся. Никак не мог к Колобку привыкнуть. Как увидит — так смех разбирает! Неделю так поржал, вот мы и не выдержали.
— И что?
— Что-что? Вышвырнули обратно.
— А как же торжественное съедение Змеем Горыновичем?
— Что? Змиулан? Да его сразу за такие дела в ледник годика на три!
— То есть, если бы я уперся и не захотел ничего делать, меня бы вернули?
— Да. А что, вам не сказали? Ах да… Знаете, Кащей у нас такая своеобразная личность. Любит пошутить.
— Я вот сейчас тоже как пошучу! — свирепо сказал я. — Шантажисты! Все! Не буду ничего. Домой.
— Поздно. Вы уже подписали договор.
— И что? — я был настроен воинственно. — Вы меня наругаете? Или поставите в угол?
— С подписанием договора, — монотонно, на память зачитало мне дерево, — все указанные в нем пункты имеют юридическую силу.
Я вспомнил о лисьем яде, кузнеце Крузенштерне, и мне стало ужасно себя жаль.
— Так, — сказал я. — Слушай, деревце. О чем я еще не знаю, но по местным меркам прямо-таки обязан знать?
— То есть?
— О вашем мире. О Царстве, едрит его за ногу, Государстве!
— А-а. А чего ты не знаешь?
— Н-ну, к примеру, о том, как часто меня могут вызывать к Царю-Государю. И как его зовут, неплохо было бы узнать.
— У царей не бывает фамилиев, — строго указало дерево.
— А имя?
— Имени тоже нету. Царь. Просто Царь. Очень приятно.
— Кому?
— Всем.
— Интересно. А от других царей его как отличать прикажешь?
— Другие уже умерли, — резонно заметил орех. — А говорим так: "При прежнем Царе" или "При допрежнем Царе". И насчет вызовов — у нас вообще-то Сказочник ходит туда, куда хочет. Хоть к Царю, хоть к чертовой бабушке, — несколько дерзко закончило дерево.
— Миленькое дело. То есть вот я, Глым, могу прямо сейчас…
— Прямо сейчас — не можешь. Ты еще не Сказочник.
— А кто тогда?
— Официально говоря — стажер. Сначала выучиться надо, подрасти морально. А потом можно и к Царю. Еще вопросы есть?
— Куча. Карта у вашего Царства есть?
— Присутствует, — и перед моим носом развернулась цветастая тряпочка. — Вот границы. Отсель досель.
— А тут?
— Это уже не наша земля. Видишь — подписано: "Джермания". Тут вот — "Хранцыя". А с юга — "Ыспания", "Ыталия" и "Хрэция".
— А севера почему нет? Отрезали? На слюнявки не хватило?
— А на севере все плохо. Мы его принципиально игнорируем. И он нас, кстати, тоже.
— И войн нет?
— А зачем? Им у нас жарко, нам у них холодно.
Как, оказывается, все просто в волшебной стране!
— У нас не все так просто, — сказал орех. — У нас сложно все. Видел дом, из которого тебя привели?
— Больничку-то? Как не видеть. И что?
— Это, Глым, не больничка. Это Творческая Мастерская.
— Во здорово! То-то я и гляжу, там сумасшедших полно. Только мне, видать, сбежать и удалось.
— Балда! — не удержался орех. — Это же все твои будущие помощники! Они дорабатывают сказки, рассказанные твоими предшественниками. Доводят, так сказать, до ума.
— Понятно, — я хмыкнул. — Такие тупые были мои предшественники, что сами додумать ничего не могли!
— Вовсе нет! Теодор Шнапс, к примеру, очень башковитый был. Просто одни сказки могут входить в противоречие с другими. А кто подгонять швы будет? Кто проследит, чтобы концы с концами сходились? Уж не Сказочник, ему уже до другой сказки дело. Вот и работают мастера. Многие, кстати, из недавно придуманных.
Я вдруг вспомнил давно мучивший меня вопрос и тут же задал его:
— А что у вас за летучие козлы такие, что с ними даже Кащей разбирался?
— Да есть тут одни козлы, — процедило дерево. — Знаешь поговорку про коров, которые не летают?
— Ясен пень.
— Вот и одному твоему коллеге ничего не пришло в голову умнее, как первую же свою сказку придумать про летающих козлов: будто бы летает эдакая вонючая бригада и всех сверху орошает.
Я не сдержался и хихикнул.
— Не стыдно? — укоризненно сказало дерево. — Посмотрим, про кого ты придумаешь.
— Про коров придумаю, — пообещал я. — Чтобы они с козлами воевали.
— А если они объединятся? Ты об этом подумал? Нам и с козлами хлопот хватает. Кто больше всех козлов боится, в курсе?
— Козлихи, наверное.
— Нет. Водяные. Им козлиный дух жить мешает. У нас уже несколько озер и прудов загрязнилось — уходят водяники на дно и все тут. Там спокойнее, говорят. Вот Кащей и прочие и выезжают козлов от рек да прочих водоемов гонять.
— А как же Додельщики эти самые? Пусть придумают, чтобы не было козлов.
— Это если только они в разрез с другими сказками пойдут.
— Полетят.
— Остряк.
— Дубина.
— Логично.
— Замяли. Я вот тут подумал, — сказал я. — А нельзя сказку придумать, как эти козлы взяли и улетели куда-нибудь на север?
— Ты что? Ты что? — дерево замахало ветвями. — Ты Устав внимательно читал?
— Да я вообще его не читал. Так, пробежался.
— А между тем в Уставе сказано: "Ежели Сказошник ошибку какую учинит в сказки создании, то исправиться она должна не иначе как по законам сказошным или же сама собою устранится. Никакой новой сказки для поправки сочиняться не должно, ибо дважды в одну реку не войдешь, а только неприятностей удвоить число получится".