Сказочники оптом и в розницу
Шрифт:
— Нет такого правила! — быстро сказал я. — Мне уже дерево все-все рассказало! И ничего мне не будет!
Кащей прищурился.
— Ой ли? — сказал он ласково, и до моей шеи будто кто-то очень нежно дотронулся. Холодными скользкими щупальцами.
— Так, — деловито сказал я. — Хватит глупить. Что я делаю с Додельщиками, Кащей?
— Идешь с ними за Кампанию, обучаешься, тренируешься, чтобы, как только столкнешься с Антисказочником, смог бы ему противостоять.
— А что, и такое может быть? Я уж лучше вас позову.
— А если нас съест саранча? —
— Хорошо, но обучать-то кто меня будет? Додельщики — они же не Сказочники!
— Помнишь, что я тебе говорил про сны? Будешь снить себе уроки.
— Короткие, — сказал я. — По десять минут. И большая перемена.
— Увидишь, — усмехнулся Кащей. — Будет тебе перемена.
— Ну а вы?
— Ну, а мы идем сейчас до саранчи. И, если она нас не съест первыми, будем искать Антисказочника, применяя дедукцию.
— Ты мне так и не рассказал, что это за фигня!
— А, — сказал Кащей лениво, — собственно, и не надо.
С этими словами они с Колобком развернулись и побрели куда-то сквозь грязь и гниль.
— Здорово, — сказал я. — А как же "Пух! — и нету"?
— Тут недалеко, — не оборачиваясь, сказал Колоб.
— Рядом, — поддержал его Кащей.
И ушли.
А я остался.
И еще дерево.
Которое, стоило мне про него вспомнить, поддало мне под зад веткой.
— Давай ищи Атрибуты, — проскрипело оно и дерзко передразнило Кащея. — Не забыл, что искать?
— Ты-то хоть заткнись! — попросил я.
Конечно, я помнил про эти дурацкие Атрибуты. Кащей мне все мозги проел, вдалбливая основы сказочницкого ремесла.
В частности, я узнал, что, оказывается, Сказочник просто-таки шагу не может ступить без своего волшебного Запоминальника. Оказался зловещий Запоминальник всего-навсего разумной (хорошо хоть не говорящей) записной книжкой, в которой сами собой возникали мысли, рождающиеся в воспаленном мозгу настоящего Сказочника (мне заранее было очень и очень жалко свой будущий Запоминальник).
Еще в аксессуары Сказочника входили:
а) Плащ-Палаты (длиннополое одеяние, при особом броске на землю превращающееся в элегантный домик с удобствами — отхожей ямой и жестяным корытом!);
б) волшебная Палка-Втыкалка (при правильном воткнутии ее в землю тут же начинал бить источник Живой воды, но на правильное воткнутие, сообщил мне Кащей скептически, я могу не рассчитывать ближайшие лет пятьдесят);
в) Швейцаров Нож (такая штуковина, похожая на безголовую рыбу, нажимая коей на живот, можно было извлечь из ее туловища множество полезных вещей вроде упомянутого выше ножа, вилки, ложки, шила и чесалки для спины. Это я так для себя решил, Кащей же объяснил, что "чесалка" на самом деле — средство против оборотней. В доказательство он сжал двумя пальцами свою собственную "чесалку", которая мгновенно выросла до размеров нормальной руки и хищно заскребла в воздухе блестящими когтями. "Серебряные", — сообщил Кащей, — "Ни один перевертыш не справится, ежели один на один". Мне не улыбалось выходить один на один даже с самым ледащим оборотнем,
Проще всего оказалось найти вышеупомянутый Нож — скрежеща и повизгивая, как живой, рылся он в громадном тюке с неизвестно чьей, траченой молью шерстью.
— Не вышло, — сказал Орех сумрачно.
— Как это? — я помахал в воздухе ставшим вновь рыбой Ножом. — Во! Гляди!
— У Туманяна не вышло, — сказало, вздыхая, дерево. — Скорняк местный. Считал, что шубы из оборотневых шкур уберегут хозяина от напастей.
— Ан нет? — уточнил я.
— В том-то и дело. Нет, ничего шубы были, теплые, даже цвет приятный. Только — вот потеха! — каждое полнолуние эти милые предметы одежды превращались в омерзительные кожаные плащи.
— Почему омерзительные?
— Как это — почему? Из человечьей кожи плащи-то были!
Меня продернуло до пяток.
— Вроде бы положено наоборот? Из человечьей — в волчью, кожу-то.
— Шкуры, — лаконично отозвался Орех. — На них, видать, законы сказочные по-другому действуют.
— М-м, — я кивнул и продолжил раскопки. Везло буквально ненормально — хотя чего я ждал, в ненормальной стране? Вот и Палка-Втыкалка раздобылась спустя каких-то полчаса — и угадайте, как я ее нашел? Правильно. По фонтану, бьющему из того места, куда она была воткнута.
— Интересно, кому это так повезло? — спросил я у Ореха, но тот только пожал ветвями.
Плащ-Палаты были моей следующей находкой. Их я получил с помощью Ореха, который, встав на цыпочки, еле дотянулся до стоящей на самом верху огромной кучи Палатки.
— Туда-то кто их зашвырнул? — пыхтел я, укладывая строптивые Палаты, никак не желавшие сворачиваться по моему хотенью. — Хорошая вещь, между прочим.
— Никто не швырял, — сказал Орех. — Его уронили. Сверху.
— Да кто же?
— Баба-Яга, кто!
— Какая еще баба? Зачем она лезла наверх? Она что у вас, летучая, что ли?
— А какая ж еще? Летает в ступе.
— В че-ом?
— Ну ступа, знаешь, есть такая?
— Откуда мне знать про ступу?
Дерево замялось.
— У нас, например, все при ступах, — сказало оно с тихой обидой.
— А у нас — все при холодильниках, так и что теперь?
— У нас тоже такие есть. Ледники называются.
— Ну а степлеры у вас есть? А? О!
— Кто? — я был отмщен. Дерево казалось не менее ошеломленным, чем я при сообщении о ступах в каждый дом.
— Степлеры! — вкусно повторил я.
— Нету у нас степлеров, — дерево обвисло, как мочалка.
— А у нас нету ступы! Кстати, что это за ерундовина?
— В них толкут!
— Что?
— Все толкут. Пестами. Пест, пест, погоняй — неужели не слышал?
— Честно? Нет.
— В общем, ступа — это такая вот кадка, а пест — толкушка. Разминают там в ступе всякие продукты. Картошку давят, ягоды…
— Понял, понял, — усталым голосом протянул я. — Достаточно. Теперь давай говори — как же она в ступе летает? Она что — карлица? Лилипутик-лилигном?