Сказочные повести
Шрифт:
Пока разочарованный Максим добирался до дому, Флоринда сидела у себя на кухне в глубокой задумчивости. Из каких-то неведомых глубин перед ней всплывали картины.
Она видела темноволосую девочку с запавшими глазами, которая лежала на узкой простой кровати. Девочка была тепло укрыта, но ее трясло от лихорадки.
Флоринду охватило беспокойство, и преодолеть его она не могла.
Она начала ходить по квартире, постепенно убыстряя шаг. Наконец остановилась у телефона и дважды куда-то позвонила, потом надела пальто и шляпу.
Ей нужно было кое-что выяснить, сейчас же, без промедления.
Николай был в замешательстве. Флоринды не оказалось дома, хотя она говорила, что по вечерам никуда не ходит.
Подъезд был не заперт. Николай, запыхавшись, взбежал по лестнице и остановился перед квартирой Флоринды.
Позвонил раз, другой, третий, но на звонок никто не отозвался.
Николай приоткрыл щель для писем и крикнул:
— Флоринда, это я, Николай! Открой, пожалуйста!
Но открылась совсем другая дверь, у него за спиной, и на площадку вышла полная дама с черными вьющимися волосами.
— Что ты так кричишь, мальчик? — Она прищурилась. — Николай, это ты?
Он кивнул. Фру Халлинг заметно располнела со дня их последней встречи.
— Твоей прабабушки нет дома. Я недавно видела, как она уехала на такси.
— На такси? — удивился Николай. — Она заболела?
— Не думаю, вид у нее был вполне здоровый. Обычно она медленно спускается по лестнице, но тут чуть ли не бегом бежала. Мне стало любопытно узнать, кто так торопится, и я выглянула в окно.
— Спасибо… Спасибо… — растерянно проговорил Николай и пошел вниз.
Куда поехала Флоринда так поздно? Ведь в сумерки она уже не выходит из дому, особенно зимой. Другое дело летом. Летом она любит бродить по улицам или поздно сидеть в парке, пока нарядная публика не начнет расходиться из ресторанов. Она говорила, что ей нравится наблюдать за людьми, и никого не боялась. Но теперь-то стояла осень, вечера были темные и на улице было неуютно от снега и ветра.
Выйдя из подъезда, Николай огляделся по сторонам. Он зябко поежился, когда ветер рванул его куртку и бросил в него мокрым снегом. Он отвернулся от ветра и увидел женщину с лохматой собакой. Было видно, что и хозяйке, и собаке не по себе. Стекла двух стоявших машин были залеплены снегом.
Он посмотрел в другую сторону и даже зажмурился от ветра. Эта часть улицы была совершенно пуста, точно непогода сдула с нее все машины и всех людей.
Николай пошарил в карманах. Денег у него не было. Предстоял долгий и утомительный путь домой.
Улица шла в гору. Ветер подталкивал в спину и помогал идти. Николай поднял воротник. Он засунул руки поглубже в карманы куртки и чувствовал, как снег в волосах тает и течет у него по затылку. Глядя на освещенные окна, Николай завидовал тем, кто в такую непогоду сидит дома.
Николаю было не по душе все, что творилось вокруг него. Если бы он мог хотя бы поговорить с родителями! Но они не любили лишних вопросов. Чтобы что-нибудь узнать, он привык подслушивать под дверью или делать вид, будто чем-то очень занят, если рядом с ним вдруг начинался серьезный разговор.
С Флориндой все было иначе. Она часто рассказывала ему про свое детство, про замужество и приезд в Норвегию, про свою дочь, его бабушку, которую он никогда не видел. Ее фотография на секретере в гостиной была переломлена пополам и уголки у нее были оборваны. Трещина проходила как раз по лицу, но глаза, большие и темные, были нетронуты. Николаю всегда казалось, что она смотрит прямо на него. Отец никогда не говорил о ней.
Николай запыхался, хотя шел не слишком быстро — было скользко. По улице медленно проехал автомобиль. Тротуар был совершенно белый — никаких следов. До дому было еще далеко.
Встречная машина ослепила его, он отвернулся, но продолжал путь. Ему становилось то жарко, то холодно. «Завтра я заболею, — думал он, — у меня будет воспаление легких. Хорошо, что не придется ходить на математику, а вот пропускать уроки норвежского языка даже жалко!»
Из-за угла налетел порыв ветра. Николай задохнулся. Он шел боком, стараясь, чтобы ветер дул ему в спину. Поэтому он не сразу заметил идущего за ним человека. Вообще в этом не было ничего подозрительного, но почему-то человек остановился, когда Николай повернулся к нему. Правда, потом медленно двинулся к Николаю.
— Наверное, мне все это кажется, — сказал Николай самому себе, хотя человек этот ему не понравился.
— Эй, послушай! — раздался рядом негромкий голос.
Николай повернул голову и увидел темный подъезд. Но в нем никого не было.
— Мне надо тебе кое-что сказать. Давай скорей сюда, пока тебя не увидели.
Николай послушно пошел к подъезду. Он читал о всяких страшных случаях, но с ним самим ничего страшного не случалось.
В подъезде, прижавшись к стене, стоял кто-то, он был одного роста с Николаем.
— Мне надо тебя предупредить, — сказал тихий голос. — По-моему, ты в опасности. Берегись…
Тот, кто говорил, скользнул в сторону и растаял в темноте. Видно, что-то спугнуло его. Николай оглянулся. У двери в подъезд стоял человек, который только что шел за ним по улице. Ветер трепал полы его пальто, пытался сорвать шляпу и шевелил пышные черные волосы. Густой снег мешал Николаю разглядеть его лицо. Полы пальто напоминали рваные, бьющие по воздуху, крылья неведомой птицы. Он отступил от этой зловещей фигуры. Не видя глаз этого человека, он понял, что тот высматривает что-то у него за спиной.
Николай опять обернулся. В темном проходе, ведущем во двор, никого не было, лишь в свете, падавшем из окон, летели хлопья снега.
Подъезд был пуст. Но теперь Николай уже не сомневался, что здесь кто-то был. Не может быть, что ему почудилось, будто его окликнули. Не может быть, что ему почудился темный человек с рваными крыльями. Или это было просто пальто?
Николай выглянул из подъезда на улицу. Никого.
— Я знаю, ты там, — сказал он в глубь подъезда.
Никто не отозвался.