Сказочные повести
Шрифт:
Действительно, оказалось, что это нетрудно. Одни ходили, покачивая хвостом, как дрозды, а другие - как трясогузки; одни любили душиться дубовым, а другие - березовым соком; одни красили ресницы пыльцой от бабочек, а другие - самой обыкновенной пылью, настоянной на воде. Зато трещали они все без исключения.
– А вы знаете, что...
Так начинался любой разговор, а потом следовала какая-нибудь новость - без новостей сороки жить не могли.
– А вы знаете, что в соседнем лесу уже никто вообще не носит узеньких перьев?
– Что вы говорите?
– То, что вы слышите.
Или:
–
– Что вы говорите?
– То, что вы слышите. Хлопает крыльями совершенно как мы, а слышится: не "хлоп", а "кликикиклюк". Заслушаешься! Ну, прелесть, прелесть!
Профессор Пеночкин утверждает, что сороки питаются свежим швейцарским сыром, а не только земляными червями, как это утверждает профессор Мамлюгин. Но тот же профессор Пеночкин предполагает (впрочем, весьма осторожно), что в качестве приправы к швейцарскому сыру сороки питаются слухами и новостями.
"Если это не так, - пишет он в своем труде "Сорока как сорока", - они бы, по-видимому, вообще не трещали. Ведь трещать-то надо о чем-нибудь, правда?"
Это было убедительно, и Таня, проведя среди сорок несколько дней, должна была с ним согласиться. Та самая молодая сорока, с которой она познакомилась в Березовом саду, чуть не умерла от скуки только потому, что сидела на яйцах и, следовательно, не могла отлучиться из гнезда, чтобы узнать хоть какую-нибудь новость.
Пришлось вызвать к ней "скорую помощь", и она пришла в себя лишь тогда, когда санитарка шепнула ей по секрету, что ее соседка лежит в обмороке, убедившись в том, что она высидела кукушку.
Вот почему Белая Ворона пообещала Тане найти Лекаря-Аптекаря.
– О человеке, который ходит в зеленой ермолке, - сказала она, - без сомнения, ходит множество сплетен и слухов. А если он еще к тому же и холост...
– Он старенький. Полгода до пенсии.
– Ну и что же? Тем более.
И действительно, не прошло двух-трех дней, как сороки принесли на своих хвостах интересную новость: обыкновенный Кролик, отличавшийся от других, еще более обыкновенных, тем, что он не мог сказать одной молодой Крольчихе: "Будьте моей женой", - вдруг осмелел, сказал и женился. Кто же вылечил его от застенчивости? Маленький длинноносый человечек, но не в ермолке, а в шляпе.
– Ну и что же!
– радостно сказала Таня.
– В дороге он сменил ермолку на шляпу.
Она полетела к бывшему застенчивому Кролику, и он вышел к ней с женой и детьми - их было у него уже трое.
– Застенчивость - это не что иное, как отсутствие воспитания, - сказал он.
– Надеюсь, мы с женой сумеем внушить это детям. Да, Лекарь-Аптекарь спрашивал меня, как проехать к Ученому Садоводу. И я показал дорогу, хотя тогда был еще очень застенчив. Вы как, по воздуху или пешком? Лучше по воздуху, ближе и легче найти. Черепичная крыша.
– Спасибо. До свидания.
– Счастливого пути. Дети, что нужно сказать?
– Счастливого пути, - хором сказали крольчата.
ЛЕКАРЬ-АПТЕКАРЬ, ПЕТЬКА И СТАРАЯ ЛОШАДЬ ОТПРАВЛЯЮТСЯ В МУХИН, А ЗА НИМИ, КАК ЭТО НИ СТРАННО, - САМА АПТЕКА "ГОЛУБЫЕ ШАРЫ"
Между тем выезд, на который стоило посмотреть, превратился в выезд, на который невозможно было досыта насмотреться. Прощаясь, Ученый Садовод украсил Старую Лошадь розами, и теперь она стала похожа на пряничного доброго льва, которого хотелось съесть, - так она была мила и красива. В шляпе Лекаря-Аптекаря тоже торчала роза, но бледно-желтая, чайная, называющаяся так потому, что она была привезена из Китая. А китайский чай, как известно, так хорош, что его пьют без сахара - во всяком случае, сами китайцы. Петька, который, как все мальчишки, презирал цветы, все-таки обвил водовозную бочку цветущим голубым плющом и приколол к своей курточке несколько анютиных глазок. Словом, выезд утопал в цветах, и было бы очень хорошо, если бы пассажиры (или хотя бы Лошадь) знали, куда они едут. Гусь-предатель, которого они захватили с собой, даже спросил Петьку:
– Скажите, пожалуйста, куда вы изволите ехать?
Он стал очень вежлив после того, как этот мальчик чуть не свернул ему шею. Но, увы, хотя Петька и сказал отрывисто: "Куда надо", никто не мог ответить на этот вопрос.
– Прямо или направо?
– спросила Лошадь, когда они добрались до перекрестка, на котором скучал, повесив голову, длинный белый столб-указатель. "Мухин - 600 метров" - было написано на стрелке, показывающей прямо. "Немухин - тоже 600" - было написано на другой, показывающей направо.
– Аида в Немухин!
– закричал Петька.
Лекарь-Аптекарь строго посмотрел на него и сказал Лошади:
– Прямо.
На ночлег пришлось остановиться в поле. Лекарь-Аптекарь завалился на боковую, а Петька стал рассматривать его банки и склянки. Одну, в которой что-то поблескивало, он откупорил, просто чтобы понюхать, - и Солнечные Зайчики стали выскакивать из бутылки, веселые, разноцветные, с отогнутыми разноцветными ушками. Одни скользнули в темное, ночное небо, другие побежали по дороге, а третьи, прыгая и кувыркаясь, спрятались в траве.
На бутылке было написано: "Солнечные Зайчики. От плохого или даже неважного настроения. Выпускать по одному".
Ну вот! По одному! А он небось выпустил сразу штук сорок. И Петька поскорее заткнул бутылочку - испугался, как бы ему не попало.
Наутро они приехали в городок Мухин и сняли комнату у веселого Портного, который целыми днями сидел, поджав ноги, и шил пиджаки, жилеты и брюки. Вечерами, чтобы размять ноги, он катался - летом на роликах, а зимой на коньках. На роликах он катался лучше всех в Мухине, а на коньках едва ли не лучше всех в Советском Союзе. Если бы не музыка, он, может быть, стал бы даже чемпионом - так ловко он выписывал на льду имя девушки, на которой собирался жениться.
– Не можете ли вы вылечить меня от любви к музыке?
– попросил он Лекаря-Аптекаря.
– Дело в том, что на катке каждый вечер играет оркестр, а я так люблю музыку, что забываю о своих фигурах. Однажды, например, я заслушался и вместо трех с половиной сальто в воздухе сделал только три. Ну, куда это годится!
С такой удивительной болезнью Лекарь-Аптекарь встретился впервые. Любовь к деньгам, или так называемую скупость, он лечил. Любовь к спиртным напиткам - тоже. А вот любовь к музыке... Он обещал подумать.