Скелет в шкафу художника
Шрифт:
Краем глаза я увидела, что она уже входит в гостиную.
— …пугайся! — закончила я фразу, одновременно услышав глухой тяжелый стук позади. Я обернулась: Тамила лежала на полу в глубоком обмороке. Ничего, отойдет! Я не могу отвлекаться.
Да, вор представлял из себя жалкое зрелище. Он сидел, скрючившись над раненой ногой, и баюкал ее, скуля и тяжело дыша. Ковер под ним уже пропитался кровью. Он смотрел прямо перед собой, и я разглядела его лицо: простое, круглое, с голубыми глазами и тонкими посеревшими от боли губами.
— Почему ты пытался убить меня? —
— Ты сдурела? Это ты мне ногу отстрелила!
— Лучше говори, а то и вторую отстрелю!
— Что говорить-то?
— Зачем пытался убить? Когда газ на кухне открыл, и когда с балкона сбрасывал, и когда студию Тимура поджег!
— Какого Тимура? — Он явно валял дурака. Его глаза бегали, а голос был насквозь лживый.
— Тимура Багрова, моего мужа!
— Ты и есть жена Багрова?
— Ты знаешь его? — пришла моя очередь удивляться.
— Эй, да мой братан с ним в училище учился! — изобразил вор неправдоподобно радостное удивление.
Я уже хотела выстрелить, чтобы он прекратил лапшу мне вешать, но тут в квартиру ворвалась опергруппа. Трое мужиков с воплями: «Стоять и не с места!» — вбежали в комнату, где голая дама держала под прицелом скорчившегося парня, а другая, одетая, украшала собою ковер, живописно раскинувшись при входе.
Опергруппа обалдела в полном составе. Следом за ними вошел Павел Седов.
— Все, как и обещала, — сказал он, нахально любуясь моими прелестями. — Голая и мужика подстрелила. На вот, накинь!
Он протянул мне левой рукой халат, который нашел по дороге, а правой взял у меня револьвер.
— Павел, этот человек пытался убить меня четыре раза!
— Фигню несет! — возмущался из своего угла пойманный мною вор, уже в наручниках. — Психованная она или наркоманка!
— Во-первых, — продолжала я, не обращая внимания на вопли, — он проник в мой дом, а я и не знала! Во-вторых, когда меня скидывали с балкона, я видела такую же фигуру — небольшого роста и в черном!
Седов слушал меня, рассматривал задержанного, хлопал рыжими ресницами, но ничего не говорил. Мне хотелось его убедить, заставить скорее допрашивать, проверять, искать, бежать, лететь, судить и сажать! Но тут от двери раздалось слабое «Валя!», и я бросилась к забытой Тамиле.
Глава 27
Медики еще не подоспели, а менты занимались вором — Тамила пролежала в обмороке все самое интересное.
— Варя, а не Валя, — поправила я ее и возбужденно заговорила: — Тамила, я поймала парня, который покушался на меня!
Она медленно поднялась и села на полу. Вид у нее был совсем больной: круги под глазами, пот на лбу. Тем не менее она улыбнулась мне слабо и ласково.
— Тамила, кошмару конец! Я больше не боюсь, что меня убьют!
— Варенька, детка, это чудесно… Тебя больше никто не попытается убить. Отведи меня в спальню, пожалуйста!
Я исполнила ее просьбу, потом смыла с себя присохшую мыльную пену и переоделась. Моего грабителя уже увезли, оперативная группа уехала, а Паша попивал кофе на кухне.
— Ты кофе пьешь? — спросила я удивленно. — Сам нашел?
Он кивнул.
— Ты и впрямь отличный следователь, если сумел найти кофе в нашем доме.
— Чего искать? Вон на полке коробка с надписью «Кофе»!
Я посмотрела туда, куда он указал, и удивилась — все было, как он сказал. Это рука Тамилы! Я никогда ничего нужного не держу на видном месте. Ума не хватает.
— Я еще не уверен, что ты права и взломщик и есть твой убийца, — сказал Седов, задумчиво помешивая ложечкой сахар в чашке кофе. — Вообще-то я знаю его. Не лично, конечно. По ориентировкам. Он профессиональный квартирный вор, его зовут Валерий Михайлович Ганжа. Трижды судим, работает один. Сейчас совсем в отрыв ушел — стал убивать свидетелей. Похоже, колется. На нем уже пятеро. Трое раненых, среди них ребенок, и два трупа. Ты на него голая выскочила?
— Как Афродита, — хихикнула я. — На мне ничего, кроме пены, не было.
— Вот и попался он! У него после второй отсидки ничего по мужской части не работает, и крышу от этого страшно сносит! Последний труп — женщину когда убил — он пытался изнасиловать. Скорее всего, поэтому, увидев тебя, протормозил. А то бы застрелил без базара. Повезло тебе, Багрова!
— Знаешь, а, может, Ганжа этот профиль-то свой сменил? Ему меня заказали, и он согласился. Только ничего не получилось, потому что он не профессионал.
— Вряд ли, — Седов пожал худыми плечами. — В криминальном мире он не козырная карта. Ганжа уже почти отстой, его скоро свои опускать будут! Кто же ему убийство поручит. И потом, ты считаешь, что убийца, если он существует, проникал в квартиру незаметно. А Ганжа взламывает замок, у него нет отмычек. Он в отрыве, ему все равно. Если кто войдет — пристрелит!
— Паша, помоги мне найти того, кто хочет меня убить! — попросила я. — Мне страшно. Я же и Кострова достала не только из-за мамы, но и из-за себя тоже. Но версия моя оказалась тупиковая. Думаешь, и с Ганжой этим — тупик?
Он почесал затылок и залпом допил кофе.
— Если честно, думаю, что тупик. Костров до сих пор считает, что ты личность сложная и саморазрушение тебе не чуждо.
Его позиция не изменилась ни на йоту. Мы поговорили еще немного, а потом он собрался уходить.
— Да, чуть не забыла! — я хлопнула себя по лбу. — Ганжа сказал, что его брат учился вместе с Тимуром в художественном училище. Это можно проверить? В выпускном альбоме Тимура его фотографии нет, я помню…
— По-моему, ни к чему совершенно, — равнодушно отозвался Седов. — Проверить, конечно, нетрудно…
Проводив его до двери, я подумала, что проверить надо обязательно. С помощью следственных органов или без них.
Потом пришлось заниматься разломанными замками на двери, то есть искать в газете объявления о ремонте дверей и замков, вызывать мастера, ругаться с ним из-за качества его работы и решать еще множество неизвестно из чего возникших проблем.
Больше всего мне хотелось поговорить с Тимуром, но я не могла оставить Тамилу, а по телефону разговора нормального не будет.