Скелет в шкафу художника
Шрифт:
— Слушай, — перебила я ее. — А почему же Тимур тебя не узнал?
— Стечение обстоятельств. Валя начал близко дружить с Тимуром уже когда я уехала. Я приезжала лишь на каникулы, Валя ради меня оставался в Гродине на все лето. Тимур всегда ездил домой.
— А Кирин? Его ты знаешь?
— Нет, его не знаю. Фамилию только слышала. Валя не хотел знакомить меня с ним. Думаю, это из-за неуемного интереса Кирина к противоположному полу. — Я приняла ее версию. — А с чего ты вообще решила, что мы с Кириным знакомы?
— Моя знакомая видела его с девушкой, по описанию похожей на
— А кто эта твоя знакомая?
— Вика, я ей свой порносайт продала. Но это неважно. Она могла и ошибиться. Ты не дорассказала свою историю…
— А потом, — продолжала Тамила, — потом Валя погиб. Не буду описывать, как я все узнала и что чувствовала. Скажу только, что со временем как бы смирилась с утратой любимого, но вот выйти замуж, полюбить кого-либо другого не смогла. Я никого и никогда не обвиняла в его смерти. Это судьба, мактуб, фатум! А однажды, когда по долгу службы искала в Интернете новые сайты, посвященные моей теме, наткнулась на сайт Тимура. Я заинтересовалась его работами и приехала сюда. Все же сейчас воспоминания не так ранят, как раньше. Я ведь после смерти Вали в Гродин больше не приезжала. Родители тоже вскоре перебрались в Подмосковье. Причин посещать родной город не было. А о покушениях на тебя я ничего не знаю…
— Что ты думаешь о «Лабиринтах» Тимура?
— Прекрасные работы, — ответила она спокойно, — у Тимура талант.
Судя по ее реакции, она не знала о плагиате.
— Почему ты сразу не рассказала мне обо всем?
Тамила грустно улыбнулась:
— Мы уже говорили с тобой об этом. Понимаешь, это личное, глубоко личное. А зачем ты взялась выводить меня на чистую воду? И как тебе это удалось?
— Я все думаю, кто хотел моей смерти? Иду по следу любой лжи, любой недосказанности. А узнал тебя Валера Ганжа, я показала ему фотографию твоего портрета. Кстати, как это получилось: Валя — ангел, а Валера — черт?
— Не знаю. Игра природы! Валера всегда был таким, сколько его знаю! Там нахулиганил, того избил, этих ограбил! Он все ошивался вокруг Вали, искал чем поживиться. Выпрашивал деньги, сигареты, таскал одежду. Однажды украл и пропил Валины часы. Потом в первый раз сел в тюрьму — за хулиганство.
В общем и целом, разговор меня вполне удовлетворил. На тот момент. Я только спросила у Тамилы, когда же она свозит меня к Тимуру. Она уже успокоилась, пришла в себя.
— Поехали послезавтра? — предложила подруга. — Я завтра отдохну, схожу в парикмахерскую, ладно?
— Хорошо, — согласилась я.
Мы поужинали, потом Тамила вспомнила, что у нас нет на завтра продуктов, и отправилась в «Лермонтовский». Я вымыла посуду, посидела перед телевизором и пошла спать. Надо заметить, что после разговора с Тамилой мне полегчало. Осталась лишь одна загадка — с кем Вика видела Кирина?
Я уже задремала, когда пришлось вставать открывать Тамиле дверь. А через минуту после ее прихода зазвонил телефон. Я сняла трубку.
— Алло, — я произнесла это весьма недовольным тоном, потому что хотела поскорее снова нырнуть в постель.
— Варя, это Денис! Привет!
— А, Денис, — пришлось изобразить радость. — Привет! Как дела?
— Нормально. Только вот я дурака свалял.
— По поводу миллиона? — Я решила, что наконец-то Байгер сообразил, что потерял.
— Нет, — засмеялся он. — По поводу картины.
— Не понравилась? Хочешь вернуть?
— Что ты, я в полном восторге! Жена тоже. И даже теще нравится, — добавил он, почему-то понизив голос. — Тут другое! Мы дядю Мишу обидели. Ему тоже надо картину подарить.
— Господи, сразу бы так и сказал! Приезжай, выбирай!
— Правда? Можно?
— Конечно! Завтра устроит?
Его устраивало завтра. Мы еще немного поговорили и расстались.
Денис приехал ко мне с утра пораньше. Мы выпили по чашечке кофе и стали выбирать картину для дяди Миши. Долго судили и рядили, рассматривали полотна, прикидывали реакцию дяди Миши на тот или другой сюжет.
— Ему понравилось бы что-то такое, как «Зимнее утро». Он любит, чтоб лес был, поле там или озеро.
— Понимаешь, Денис, вот эти работы, — я указала на творения «Дервиша Тимура», — мой муж делал на продажу. Я могу отдать тебе любую из них, даже не советуясь с Тимуром. Он поймет, когда я все ему объясню! Но другое… Это не для денег. Это его душа. Мне надо посоветоваться с ним сначала, можно?
— Мне неудобно будет вернуться без ничего, — смущенно проговорил Денис. — Он же знает, куда я поехал и зачем.
Мы стали обдумывать другие варианты и сошлись на том, что сейчас Байгер возьмет для дяди Миши «Каньон», а потом я попрошу Тимура выбрать ему пейзаж. «Каньон» тоже был неплох. Я, про себя, подумала, что дядя Миша мог бы свои аппетиты им и ограничить. На полотне был изображен глубокий овраг, в который падал красный фургон. От полотна исходил запах прерий, песка и криминала.
Глава 43
А вечером почтальон принес мне печальное известие. Пришла телеграмма от папы из Москвы: «Приезжай срочно. Дедушка умер. Не звони — очень занят. Папа».
— Что же делать? — спросила у меня Тамила. — Мы же собрались ехать к Тимуру! Я и с одним знакомым договорилась — он отвезет нас в Дольский район, потом поедет по делам, а на обратном пути заедет за нами и привезет в Гродин.
— Я поеду к Тимуру, а в Питер полечу рано утром послезавтра, — решила я. Пусть это эгоистично, пусть я не права, но быть с Тимуром в разлуке снова целую неделю не смогу. Я еще живая.
— Отлично, — Тамила одобрила мой план кивком головы. — Все отлично складывается. Только соберись в поездку в Питер заранее и не забудь заказать билеты на самолет.
А на следующее утро мы выехали в Дольский район. Тимур снимал комнату в поселке Солнечном, в живописном месте, на границе между степью и горами. Мы мчались на резвых «Жигулях» знакомого Тамилы, молчаливого парня, тайно влюбленного в мою подругу и готового для нее на все. Тамила бессовестно пользовалась его преданностью, заставляя возить себя по делам. По обе стороны от трассы раскинулась выжженная за лето степь, а впереди уже виднелись в дымке белые вершины. Но все-таки сюда лучше приезжать весной, когда степь, столь любезная сердцу Тимура, цветет разнотравьем, а воздух дрожит от желания быть пронзенным лучами жаркого летнего солнца.