Скелет
Шрифт:
«Это всего лишь воспоминание, — сказал однажды Джек. — Это больше не реально».
Я делаю несколько глубоких вдохов, выпуская их тонкой струйкой воздуха между поджатыми губами.
Он прав. Это просто воспоминание.
Я снова открываю глаза.
— Это реально, — говорю я.
Мои глаза наполняются слезами, когда я вижу пустую гостиную дома моего детства.
Я напрягаю запястья и лодыжки, чтобы освободиться от стяжек, привязывающих меня к деревянному стулу в центре комнаты, но они еще ослаблены хлороформом. Глубокие
Гудящая боль отдается в ушах, когда сердце набирает обороты, преодолевая остаточное облако успокоительного.
— Отпустите меня, черт побери, — кричу я пустому дому, грохоча стулом. Мой язык кажется слишком толстым во рту, из-за чего мои слова звучат невнятно. Пластик причиняет боль запястьям, я вкладываю всю свою оставшуюся силу в то, чтобы выкручивать руки в тщетной попытке освободиться.
— Извини, Изабель.
Хейз входит в комнату из кухни. Он выглядит извиняющимся. Но и решительным. Какой бы план он ни привел в действие, он полон решимости довести его до конца.
— Ты, блять, ударил меня электрошокером. И накачал наркотиками. Какое тут извини?
Дыхание вырывается у меня из груди, когда Хейз медленно сокращает расстояние между нами с бутылкой воды в руке. Он специально вскрывает запечатанную крышку, показать, что он к ней не прикасался. Мне ненавистна мысль о том, что он подносит ее к моим губам, как отец ребенку, но я отчаянно хочу пить. Я осушаю половину бутылки, все это время свирепо глядя на него.
— Я знаю, это кажется чересчур, — говорит Хейз, вытирая капельки с моего подбородка. — Но поверь, это для твоей безопасности и безопасности многих других.
— Сейчас я не чувствую себя в безопасности, мистер Хейз, — киплю я, натягивая путы до тех пор, пока кожа не начинает гореть. — Ты должен отпустить меня.
Его пристальный взгляд скользит по моему лицу с покровительственным выражением сочувствия. Я почти могу прочитать его мысли по серо-голубым глазам. «Бедная девочка, она даже не понимает, что так будет лучше».
Толстый палец Хейза скользит по моей щеке, и я вздрагиваю.
— Боюсь, я не могу этого сделать, Изабель. Это единственный способ вывести его из себя.
Чернота съедает границы моего зрения, и я закрываю глаза, пытаясь замедлить дыхание.
Сосредоточься. Оставайся здесь.
Когда я открываю глаза, приковываю их к Хейзу, единственной фигуры здесь, которая могла бы удержать меня от соскальзывания в прошлое. Тьма рассеивается, но ее присутствие витает в воздухе, как угроза далекой бури.
— Кого, мистер Хейз? Молчаливого истребителя? Удачи.
— Джек — не Истребитель, — говорит Хейз, завинчивая крышку на бутылке с водой и отворачиваясь.
— Да ладно, блять. Я все время тебе это говорила.
— Джек — призрак Три-Сити.
На мгновение воцаряется тишина, а затем мой недоверчивый смех наполняет комнату.
— Это безумие, Хейз. Кто, черт возьми, такой «Призрак Три-Сити»? Господи. Ты только что похитил женщину, чтобы поймать призрака?
Хейз ставит бутылку на пол и берет складной стул, прислоненный к стене, устанавливая его так, чтобы сесть напротив меня. Его внимание привлекает что-то на полу за моим левым плечом. Я поворачиваюсь так сильно, как только могу, и следую за его взглядом к широкому монитору и черному ящику на ковре, на экране которого отображаются данные с девяти разных камер, включая комнату, в которой мы находимся.
Когда Хейз снова смотрит на меня, он кладет предплечья на колени и переплетает пальцы.
— Я понял, в чем мы ошиблись, когда просмотрел видеозаписи одного из баров в центре Эшгроува. «Шотландец». Мы выслеживали нескольких потенциальных подозреваемых, все они были связаны со строительным бизнесом. Один был разнорабочим, который часто посещал бары в центре города, и «Шотландец» был его любимым.
Я сглатываю, туман от хлороформа рассеивается с каждым выбросом адреналина, который проходит через мое сердце.
— Итак, ты хочешь сказать, что знал, за кем охотишься, и куда он ходил, но ты его не поймал. А потом он убил мою семью и чуть не убил меня в процессе. И, вау, все это не имеет никакого отношения к Джеку. Правильно?
— Изабель…
— Кайри, ради всего святого…
— Ты же знаешь, Кайри, что все не так просто, когда дело касается ФБР. Есть процедуры, которым нужно следовать, и потенциальные альтернативные подозреваемые, которых нужно исключить. Составители профиля знали, что мы ищем кочевника, который не остается в одном месте жительства дольше нескольких дней за раз. Кого-то, страдающего паранойей. Но я был уверен, что знаю, кто это был. Тревор Уинтерс, — говорит Хейз, качая головой, и его взгляд устремляется через гостиную туда, где когда-то безжизненно лежали на полу тела моих родителей.
Он, кажется, теряется в воспоминаниях, его голос тоньше, когда он говорит:
— Уинтерс был главным подозреваемым. Мы получили информацию о том, что мужчина, соответствующий его описанию, забронировал номер в мотеле «Сокровище». ФБР собиралось провести там обыск. Я убедил босса, что у меня есть альтернативный план — установить ловушку в его наиболее вероятных охотничьих угодьях. Его видели в «Шотландце», куда студенты колледжа любили ходить за дешевыми напитками, и я попросил персонал устроить там в тот вечер розыгрыш с дешевыми напитками, чтобы привлечь местных ребятишек. Но Уинтерс в тот вечер не пошел в «Шотландец», и команда все равно совершила налет на отель.
Когда Хейз снова сосредотачивается на мне, в его глазах читаются одновременно раскаяние и убежденность.
— Я был уверен, что наш рейд отпугнул его, — говорит он. — Казалось, мы выгнали Молчаливого Истребителя из города, что он изменил свои методы, чтобы оставаться скрытым. Я продолжал искать его следы, что-нибудь, что подскажет, где он находится. Но, только приехав сюда, я понял то, что ускользало от меня все эти годы. Дьявол крылся в деталях. Доктор Соренсен.
Хейз достает из внутреннего кармана пиджака несколько черно-белых фотографий. Это зернистое изображение мужчины, стоящего в очереди в баре, скриншот из видео. Даже несмотря на плохое разрешение и отсутствие цвета, я сразу узнаю Джека.