Скелеты в шкафу
Шрифт:
– А что же будет с той девочкой? – испуганно спросил Чарли.
– Наверно, оставят после уроков и не пустят домой до воскресенья. И еще она получит жуткий нагоняй от Манфреда. Она у нас всего полсеместра учится, а ее уже два раза после уроков оставляли. Ее бы точно выгнали, но она потрясающая актриса. Меня раз послали к ним на урок, позвать мистера Ирвинга, так я видел, как она исполняла сольный номер. Фантастика, вот как она играла!
Фиделио показал Чарли его шкафчик, а затем отвел его в актовый зал, облицованный дубовыми панелями.
– Сначала будем петь школьный гимн, потом начнется регистрация, – объяснил Фиделио.
Чарли последовал за Фиделио в первый ряд и устроился на скамье. Зал постепенно наполнялся мальчиками и девочками в синих плащах. Всего их было около сотни, в возрасте от одиннадцати до восемнадцати. Наверно, я тут самый младший, огорчился Чарли, но тут неподалеку от него уселся совсем маленький мальчик.
– Приветик, – сказал он. – Меня зовут Билли Гриф.
– А я Чарли Бон.
Малыш просиял. Волосы у него были белые, а глаза какого-то странного темно-красного цвета.
– Я альбинос, – поспешно сказал он. – В темноте вижу так себе, зато слышу будь здоров!
– А тебе не рановато в академии учиться? – удивился Чарли.
Билли не обиделся.
– Мне семь, но я сирота, так что меня приняли, – охотно объяснил он. – И потом, я еще и одаренный.
– Да я тоже, – прошептал Чарли.
– Ух ты, здорово! – Малыш засиял от радости. – Значит, нас теперь уже трое!
Чарли не успел спросить, кто третий, потому что на сцену взошел высокий седовласый мужчина.
– Доктор Солтуэзер, – шепнул Фиделио на ухо Чарли.
Кроме доктора на сцене было еще пятеро преподавателей музыки: две молодые женщины, очкастый старик, бодрый курчавый мужчина и еще один, от которого Чарли никак не мог отвести взгляд. Он в жизни не видывал такого отсутствующего лица, как у этого худощавого высокого человека с черными всклокоченными волосами, который явно забывал причесываться. Странный человек так и стоял, оцепенело глядя в никуда, и выражение лица у него не менялось. Даже когда оркестр заиграл и все запели школьный гимн, он как будто ничего не заметил.
Собрание окончилось, и Фиделио подвел Чарли к двери, на которой висела табличка: «Мистер Палтри. Духовые».
– Увидимся на переменке, – сказал Фиделио. – Я пошел на струнные, к мисс Кристалл.
– А остальные учителя, они кто? – спохватился Чарли.
– Ну, тебе достался старина Палтри – не позавидуешь. Потом, значит, у нас есть мистер Коннор, он ведет гитару и все такое. Дамы обе ведут струнные, а доктор Солтуэзер – медные духовые и хор.
– А тот мужчина, который стоял на сцене с краю?
– А-а-а, мистер Пилигрим… – Фиделио скорчил гримасу. – Фортепиано. Но к нему почти никто не ходит, он какой-то слишком…. со странностями, в общем.
– Со странностями?
– Молчит, и все. С ним даже не поймешь, правильно играешь или нет. Меня-то папа учил на фортепиано играть, он в нормальной школе преподает. Все, я побежал, а то опоздаю.
«Значит, папа Фиделио преподает в нормальной школе. Ага. А эта академия у нас какая же тогда? Выходит, ненормальная?» – Чарли задумался. Он проводил взглядом Фиделио, вихрем умчавшегося в другую дверь, и двинулся на урок к мистеру Палтри. На духовые.
Мистер Палтри одаренных детей терпеть не мог. И не считал нужным это скрывать. Чарли сразу почувствовал его неприязнь. На одаренных детей, с точки зрения мистера Палтри, просто не стоило тратить драгоценное преподавательское время. Какие-то свои специфические дарования у них были, но пользы от этих детей ни малейшей – по крайней мере, мистер Палтри пока что ее не видел.
Наконец мучительный и бесплодный урок кончился. Чарли было велено оставить плащ в раздевалке и идти на пробежку в сад.
– А где тут сад? – резонно спросил он. Мистеру Палтри этот вопрос резонным не показался. Совсем наоборот.
– А где он, по-твоему, должен быть? – раздраженно рявкнул учитель.
К счастью, в раздевалке Чарли наткнулся на Фиделио.
– После первого урока всем полагается пробежка, – объяснил он Чарли. – Пошли.
Сад в академии был такой, что Чарли и в голову бы не пришло назвать это садом. Он тянулся и тянулся, и стен вокруг не было. И ограды никакой. Зады академии выходили на огромное поле, по которому бегали дети – кто тройками, кто парами, кто поодиночке, кто трусцой, а кто во весь дух. Поле окружал густой лес, из которого выступала какая-то полуразрушенная постройка из красноватого камня.
– Это руины, – пояснил Фиделио. – Сотни лет назад там был замок. А теперь просто развалины. Крыша почти везде обвалилась. Там полно всяких жутких коридоров и странных статуй и шатких лестниц. Развалины заросли деревьями – там даже внутри деревья попадаются, от этого еще жутче.
– Ты что, был там внутри?! – Чарли кивнул на зловещие развалины.
– Я-то? – Фиделио мрачно усмехнулся. – Каждую зиму, в конце ноября, мы обязаны проводить в развалинах Игру. Всем полагается в нее играть – хочешь, не хочешь, тебя не спрашивают. А два года назад одна девочка как вошла в руины, так больше и не вышла.
Фиделио потрусил вокруг поля, Чарли припустил за ним и на бегу спросил:
– И что, ее не нашли?
– Так и не нашли. – Фиделио понизил голос. – Говорят, такое уже не впервой. Плащи – да, находили. Но не… не…
– Не тела? – подсказал Чарли. Фиделио кивнул:
– Они просто исчезали.
Чарли глянул на темные развалины, и по спине у него пробежала дрожь.
Бегали они примерно с четверть часа, а потом над полем разнесся звук охотничьего рожка, и дети потянулись обратно.
– Ну вот, самый противный урок у тебя позади, – подбодрил Фиделио Чарли. – Хуже мистера Палтри никого нет. Следующий – английский, он у нас с тобой вместе. Но сначала пошли за плащами. Их можно снимать только на пробежке или во время игр.