Скитальцы
Шрифт:
Нет-нет, Нильс и не думал жечь договор. Они должны остаться друзьями, всё решит время. Кто знает, может, вскоре Нильс уже сумеет освободиться от этой зависимости!
Коробейники набрали в городе товару и отправились каждый своей дорогой, Эдеварт сел на каботажный пароход и поехал на юг, в Хельгеланн. На одной остановке он сошёл на берег с мешком и аршином — пора попробовать свои силы; было раннее утро, уже рассвело, на полях лежал снег; от пристани к лавке была протоптана тропинка, а оттуда в селение вела проезжая дорога. Эдеварт остановился у небольшого ручья и, слушая его грустный плеск, загляделся, как ручей трудолюбиво пробивается под коркой льда;
Торговля Эдеварта шла неплохо; продвигаясь на юг, он продавал одежду, шнурки для ботинок, гребни и другие необходимые в хозяйстве вещи, на жизнь ему хватало, и даже кое-что оставалось. Мешок полегчал и уже не тяготил его, такая работа была Эдеварту по душе, он мог по своему желанию либо идти, либо останавливаться; в больших селениях он задерживался на несколько дней и ходил с товаром по окрестностям. Его бумажник распух от денег. Молодой красивый парень располагал к себе, он хорошо держался, был вежлив и легко сбавлял цену, ночлег и питание обходились ему почти задаром. Воистину Эдеварту никогда не было так хорошо, как теперь, даже в ту пору, когда он был шкипером на шхуне «Хермине».
Он отправил свой долг купцу в Будё, и у него ещё остались деньги. Время от времени он посылал домой отцу один или два далера. О Нильсе не было ни слуху ни духу.
Эдеварт шёл и шёл, весна ощущалась всё сильнее, дорогу развезло, и идти стало трудно, он начал подумывать о лодке, но эту затею пришлось отложить до лучших времён. Когда он добрался до Фусенланнета, весна была уже в полном разгаре, он думал было заглянуть в Доппен, но и это отложил на другой раз. Что нового он мог увидеть в Доппене, да и какое удовольствие заходить в заложенную и ещё не выкупленную усадьбу? Нильс должен был прислать ему деньги, но почему-то не сделал этого. Наверняка он уже продал большую часть товара; у самого Эдеварта мешок был уже почти пуст, теперь он нёс его не на плече, а под мышкой, как обычный узел.
Путь Эдеварта лежал мимо усадьбы шкипера Нурема; залаяла собака, кто-то уже стоял у окна, и Эдеварт не мог незамеченным пройти мимо, он быстро решился, почистил снегом свои грязные сапоги и вошёл в дом. Приветствия, радость, вопросы и ответы, большое удивление и дружеские шутки: Что это ты тащишь? Ах вон оно что, заделался коробейником! Давай, показывай свою лавку, жене опять требуется четыре аршина ситца для крестильного платья ребёнку — разве не видишь, как она растолстела?
Седая грива на голове Нурема растрепалась, и, как всегда, он выглядел довольным собой греховодником — ни он сам, ни его близкие ещё не знали, что маленькое белое пятнышко на кончике его языка таит опасность. И несёт с собой смерть. Нет, этого они ещё не знали.
Эдеварту рассказали все новости: о Кноффе и его большой усадьбе, о пристани, лавке, уволенных работниках и слугах, о шхуне «Хермине», которой уже не было и в помине, о том, что вся деятельность Кноффа остановилась.
Эдеварт: Вон оно как всё обернулось. Выходит, Кнофф обанкротился?
Нет, только покуда он вроде как связан по рукам и ногам, ответил Нурем, так сказать, покачнулся, но не упал. Тут самому чёрту не разобраться, но всё вышло, как в сказке: его сын получил капитал, Ромео, мальчик Ромео, пятнадцать лет, толковый парнишка. В школу ему не пришлось ходить, и он взялся за дело, конфирмовался, стал взрослым и принялся ворочать делами. Никто такого и
Откуда же взялись деньги?
Говорят, будто от дяди, брата отца, он там на юге был важной шишкой. Все Кноффы люди непростые, тот Кнофф владел большой усадьбой, был холостяк, скупердяй и уже не раз отказывал брату в помощи. И вот в прошлом году, когда дела шли особенно плохо, хозяин отправил Ромео на юг к дяде за помощью, но дядя помогать отказался, нет, мол, у него на это средств. Однако Ромео, видимо, пришёлся ему по душе и растопил его сердце; дядя дал парню и денег и надарил подарков, а когда в марте он умер, то отписал племяннику всё своё состояние. Сейчас Кноффы хлопочут, чтобы продать богатую дядину усадьбу и получить большой капитал.
Невероятно!
Нурему было что рассказать и об уехавших в Америку, об этих скитальцах; от многих из них пришли письма и кое-какие деньжонки оставшимся дома старикам. Да, они там неплохо устроились, в этой Америке, одни работали в городе, другие — в деревне, но никто не жаловался. Домой возвращаться они не собирались, пока не разбогатеют, и то правда, что им дома делать? Они ещё на забыли, с каким трудом выпрашивали в кредит марку кофе, когда в кармане у них было пусто. Удачи им с их американскими деньгами, сказал Нурем, а только я с ними не поменяюсь. Возьми хоть этого Хокона Доппена, он написал одному из моих сыновей, что играл на гармони на какой-то свадьбе и получил за это восемь далеров. Восемь далеров за один вечер, я никогда столько не зарабатывал! А что толку, другой из наших пишет, что Хокон пропивает все легко достающиеся ему деньги и ничего не откладывает впрок.
Эдеварт: У него там жена и дети.
Верно, ты же их знаешь, продолжал Нурем. Хокон и в Америке такой же, каким был здесь, нисколько не изменился. Просидел здесь четыре года в тюрьме, а лучше не стал! Он и в Америке влипнет в какую-нибудь историю. Да и у Лоренсена тоже дела идут не лучшим образом. Помнишь Лоренсена, старшего приказчика в лавке у Кноффа? Так вот, он жалуется, что поездка влетела ему в копеечку. Его никогда нельзя было назвать хвастуном, а теперь он, верно, прослышал, что Кнофф опять при деньгах, и жалеет о своём отъезде. Ведь никто не сомневается, что Ромео снова поставит дело на ноги.
Ну а ты сам, спросил Эдеварт, ушёл на покой?
Нурем: Ушёл на покой? Ты это о чём? Но что прикажешь мне делать без судна? Я просто жду. Договорился с Ромео, думаю, через годик-другой он снова обзаведётся судами, и тогда я ещё поплаваю на Лофотены. Зачем мне уходить на покой? Нет, и не жди. Может, мы с тобой ещё сходим на Лофотены для Кноффов. Не станешь же ты всю жизнь таскаться с кулем под мышкой и продавать ситец для крестильных платьев!
Не знаю. Мне это нравится.
Но ведь у тебя нет товара?
Я всё распродал. Куплю новый. Может, ещё и лодкой обзаведусь.
У Нурема шевельнулось подозрение: никак парень ищет поручителя? Лодку, сказал он, ты можешь найти у Ромео. Он продаёт. А если у тебя нет денег, так ведь он знает, что ты человек честный.
У меня есть деньги, сказал Эдеварт.
Нурем, с облегчением: Есть деньги? Так за чем дело стало? Я не хотел спрашивать, но ходят слухи, у тебя в наших краях есть небольшая усадьба?
Верно, Доппен.
Ну, коли так, деньги у тебя должны быть. Впрочем, меня это не касается.