Скиталец

Ковальчук Игорь

Они дрались яростно, ничего вокруг не замечая. Солдаты, какое-то время следившие за поединком предводителей, вскоре соскучились и начали коситься друг на друга. Сперва с опаской, потом с раздражением. А потом они вспомнили, зачем собрались здесь, и вяло попытались выпихнуть друг друга с занятой территории. Толчок за толчком, слово за слово — и у ворот разгорелась настоящая битва. И снова, как это обычно и бывает, никто не мог вспомнить, с чего все началось.

Дик напирал, и вскоре Далхан почувствовал, что устает. И, конечно, не физически — он был такой же крепкий, как его противник, — а от чародейства. Энергия не иссякала, ученики и последователи Рэил в любой момент могли

наполнить его огромным количеством силы. Но маг не может колдовать бесконечно. С каждым заклинанием уходит часть его собственной силы, и когда уровень ее опасно понижается, человек слабеет: подгибаются ноги, темнеет в глазах, опускаются руки. Жрец понимал, что еще немного — и он переступит порог, за которым не сможет не только колдовать, даже просто махать мечом.

И так за время боя его клинок, казалось, стал вдвое тяжелее, а его противник по-прежнему двигался легко, словно его меч ничего и не весил.

Далхан отбросил смутную, еще теплившуюся надежду убить Ричарда-младшего таким образом, чтобы еще и выгоду получить. Его нужно просто убить, любым способом, или он снова ускользнет, а может, еще и прихватит с собой принцессу. О том, что враг может прикончить его, Далхан даже не думал. Как большинство людей, считающих себя бессмертными, он не представлял себе возможности собственной гибели.

Рэил сложил пальцы в знак огня, которым прежде постыдился бы пользоваться — слишком уж это был примитивный способ смести с дороги неугодного, совершенно не требовавший большого искусства. Мгновение — и пальцы жреца заболели от напора энергии. Сила, сконцентрированная им, была поистине чудовищной. Глава культа Ангела Зла не вложил в огненный знак больше лишь потому, что опасался за целостность собственного замка.

Чутье никогда не подводило Дика, иначе он не дожил бы и до восемнадцати лет. В последний момент предчувствие опасности опалило его лицо и он кинулся ничком на камни. Едва коснувшись руками пыли, откатился в сторону, спиной чувствуя, как его обжигает какое-то мощное заклинание. До слуха донесся вскрик Серпианы, отброшенной к стене. Обернулся — она прижалась к решетке и болезненно кривила губы, но, кажется, была невредима.

Далхан в растерянности смотрел на внешние укрепления замка, изрядная часть которых превратилась в развалины. Слева, целый и невредимый, поднимался с камня Ричард-младший. Он оглядел себя, отряхнул пыль, поморщился от боли в спине и поудобнее перехватил меч. Шагнул к Рэил.

Зазвенели клинки. Чтобы создать заклинание, уставшему Далхану нужно было теперь гораздо больше времени, чем раньше, и больше сил. Но и то и другое уже иссякло. Противник не давал ему ни мгновения, и оставалось только отмахиваться мечом, уповая на свою силу и реакцию. А так он не сражался уже много лет. Жрец даже не помнил, когда он в последний раз дрался с кем-то на мечах просто и без затей.

Дик едва не сбил его, ударив мечом по ногам. Глава культа Ангела Зла отпрыгнул, но, от усталости неловко поставив ногу, подвернул ее, качнулся и поневоле вскинул руки с оружием. Рыцарь-маг торопливо ударил сбоку, не рассчитывая пробить защиту, но вместо металла клинок встретил лишь плоть и ребра. Клинок ударил не слишком сильно, поскольку размах был невелик. Но даже это отбросило жреца к стене, до которой ему оставалось меньше полуфута.

Ужас вышиб воздух из легких Далхана. Кровь отхлынула от лица, и в глазах вспыхнули недоверие и отчаяние, перемешанные так причудливо, что Дику на миг даже стало его жалко. Рэил был из тех людей, которые ничего не знают о телесной боли и полагают себя слишком могучими, чтобы хоть когда-нибудь оказаться в опасности. Но жалость и все остальные чувства

жили в англичанине сами по себе, они никак не влияли на его действия. Любой воин знал, что, если противник замешкался или отвлекся, это просто подарок судьбы, и надо бить, пока он не пришел в себя.

Дик полоснул его по животу — так, как было в этот момент удобнее, — локтем прижал к стене его правую руку, оберегая себя от ответного удара, и на миг заглянул врагу в глаза. Он желал ему смерти четыре года, но теперь, когда настал момент освобождения от вечно нависавшей над ним опасности, рыцарь-маг чувствовал абсолютное равнодушие. Из темных глаз обреченного Далхана на него смотрело множество лиц. Дик выпустил на свободу дремавшую в глубине мысль — убив Далхана, он лишь на время решил свои проблемы. Культ Ангела Зла не останется без главы.

Он отступил, позволив Рэил упасть, подождал, когда тот перестанет шевелиться, и повернулся к Серпиане. Чувствуя смертельную усталость, он с усилием поднял руку, потер лоб и, не сразу сконцентрировавшись, шевельнул ладонью. Стальной браслет, замыкавший запястье девушки, распался. Она прижала ноющую руку к груди, охнула, кинулась к рыцарю-магу и дрожа повисла у него на шее.

Дик с трудом устоял на ногах. Поединок с Далханом изнурил его, но, обняв девушку, уже готовую заплакать, он понял, что не может позволить себе слабости даже на пару минут. Она прижималась к нему, и он должен был ее защищать.

Глава 16

На стену, где Дик обнимал свою невесту и умирал Далхан Рэил, не решались подняться ни свои ни чужие. Пока рыцарь-маг бился со жрецом, солдаты Дома Живого Изумруда тараном вышибли ворота, захватили первый дворик, затем второй, самый большой. Нарроен Идилин распоряжался, попирая булыжное покрытие привратного двора. Он то и дело оглядывался назад, на стену, пытаясь разглядеть англичанина и его противника, не зная, кто из них жив, дерутся они еще или уже нет.

Заметив, что общий бой кипит уже на изрядном расстоянии от воротной башни и расколотых створок и им двоим ничего не угрожает, Дик со вздохом облегчения убрал меч в ножны. Он давно так не уставал и впервые с тех пор, как вышел из детского возраста и стал воином, вспомнил, что самый легкий клинок нормандского типа весит не менее восьми фунтов, а то и больше. Запястье ныло, и держать оружие было утомительно. Лишь освободив руку от тяжести, он заметил, что у него дрожат пальцы.

Серпиана плакала, прижимаясь к его плечу, но совсем тихо. Ни всхлипов, ни вздохов — лишь слезы струились по щекам и впитывались в его грязную куртку.

Идилин не выдержал, оставил одного из сотников — самого старшего, с мрачной физиономией и клочковатой бородой — распоряжаться штурмом донжона и бросился назад, к воротам, где у надврат-ной башни обнимались молодой мужчина и девушка. Но уже подбежав к каменной лестнице слева от ворот и поставив ногу на первую ступеньку, он вдруг застеснялся. Объятия этой пары были — сразу видно — неслучайны, привычны, и Нарроен только порадовался увиденному. Целеустремленность Дика, как теперь зримо подтвердилось, не являлась чем-то особенным — молодой воин просто спасал свою невесту.

И судя по тому, как уютно леди Йерел устроилась в кольце его рук, она не имеет ничего против. Что ж, тем скорее Дом Живого Изумруда снова получит право называться Домом, то есть Семьей.

Серпиана, оторвавшись от Дика, взглянула вниз, во двор замка.

— Ой, — по-девчоночьи воскликнула она. — Нарроен… Он уцелел!

— Не просто уцелел. Собрал всех людей Дома и, как только узнал, что ты жива, со всей армией рванул тебя спасать.

— А от кого он узнал? Не от тебя ли?

— От кого же еще?