Скитания легионера Августа

Горин Андрей

– Не надо стыдиться слез встреч и расставаний, – тихо сказал центурион. – У меня до сих пор в душе все переворачивается, когда слышу барабанный бой. Так и стоит перед глазами походный марш когорты.

С этими словами дядя замолчал. Видимо, погрузился в свои воспоминания. Я не мешал ему, понимая, сколько всего пришлось пережить этому отважному воину. Хорошего или плохого – скорее всего, горечи утрат было больше, чем радости побед. Через несколько минут он пришел в себя и бодрым голосом поинтересовался: «Еще какие вопросы есть? Спрашивай».

– Ты про немые команды не рассказал, – напомнил я ему.

– Это жесты. Жестами центурионы отдают приказы рядовым. Сначала они привлекают внимание солдат звуком корну. Затем

поднятой вверх рукой дают сигнал: выставленный указательный палец – «внимание», отставленный от кулака большой палец – «атака гладиусами», спрятанный большой палец – «меч в ножны».

– Команд много, не переживай, ты их все освоишь в свое время, – с этими словами Просперус потрепал меня по голове.

– Придется выучить, – невесело ответил я ему. – Представляю, какой будет позор для моего отца, если меня выгонят из легиона.

– Обязательно выучишь. Я помогу тебе.

– Мама рассказывала, что ты командовал центурией. Воевал. Расскажи, как там.

– Да. Я был центурионом. И если бы не это чертово ранение, то был бы сейчас трибуном, как твой отец. Но судьба распорядилась по-своему… Впрочем, не жалею об этом. Только боли в ноге постоянно напоминают о том, как я выжил в этом аду. Не думай, что война – это прогулка за почестями и славой. Красивые доспехи… Девушки, улыбаясь, бросают к ногам цветы. Война – это ежеминутный тяжелый труд, когда спишь урывками под непрерывным дождем, накрывшись походным плащом, положив под голову щит. Ты должен быть готов в любую минуту среди ночи вскочить на ноги и броситься на врага. И поэтому я постараюсь научить тебя всему, что сам знаю и умею.

Через месяц я бросал пугио гораздо точнее, чем дядя Просперус. Кроме этого, самостоятельно научился бросать гладиус, чем крайне удивил центуриона. Не останавливаясь на достигнутом, я освоил технику броска любого остро-колющего предмета. Главное в этом деле быстро определить в руке центр тяжести предмета – и вот, выпущенный с силой, он уже летит точно в цель.

Кроме этого, дядя постоянно проводил со мной уроки владения мечом и копьем. Показывал, как защищаться щитом от летящих стрел и уворачиваться от брошенного копья.

– Ты мне напоминаешь своего отца, – как-то сказала мама. – Ты окреп. Стал силен и ловок. Все это замечательно, но не забывай о милосердии к побежденному врагу. Оставайся всегда человеком.

Как-то, на очередном занятии по владению мечом, дядя поведал мне интересную историю о том, что, помимо силы, отваги и ловкости, в бою необходим ум.

– Переиграть, перехитрить врага, сохранить своих солдат – вот главное достижение настоящего военачальника. Бросить когорты в атаку, не просчитав все варианты – это верх безрассудства. К сожалению, мне попадались и такие командиры. Сейчас я расскажу тебе про битву, которую выиграл один римский полководец, не потеряв ни одного солдата. Это правдивая история. Послушай ее, тебе будет полезно узнать, как ум побеждает силу.

Рассказ центуриона Просперуса:

«Я был участником тех знаменитых событий. В недалекие времена галльские племена частенько беспокоили наши границы, и последней каплей терпения Рима явилось нападение оксибиев и децеатов на союзную с нами Массилию. Сенат принял решение наказать галлов и отправить для восстановления порядка два легиона римских солдат. В то время я уже командовал кавалерией, и в моем подчинении находилось сто двадцать всадников. Мы выдвинулись к Массилии вместе с первым Италийским легионом, которым командовал легат Сербий, успевший уже прославиться двумя годами ранее, при подавлении мятежа диких восточных племен. Второй Македонский легион должен был последовать за нами не позднее трех недель. Мы прибыли на место и расположились лагерем, выставив дозоры охранения. Моей задачей была разведка, близлежащей территории для определения местонахождения противника. На третий день мои всадники обнаружили лагерь неприятеля в пятнадцати милях от нас. По нашим оценкам у галлов было около десяти тысяч пехотинцев и где-то двести пятьдесят всадников. Они превосходили нас по численности солдат и конницы в два раза.

Легат Сербий был молод и тщеславен, он не стал дожидаться прихода второго Македонского легиона, чтобы уравнять шансы, а приказал срочно сниматься с лагеря и направляться в сторону неприятеля. Мы изо всех сил старались подойти незаметно, но все же враг нас обнаружил и приготовился к отражению атаки. Как я уже говорил, силы были неравные, причем, по правилам военной науки, атакующая сторона всегда несет большие потери, чем обороняющая. Мы ожидали приказа от легата Сербия. Уединившись на совет с командирами когорт, командующий, после непродолжительного совещания, приказал разбить лагерь в двух милях от неприятельского. Галлы были удивлены столь неожиданным решением, но атаковать нас все же не осмелились. Хотя их численность превосходила нашу, но по военному мастерству, организации и дисциплине они явно уступали римским легионерам. По сути, это было сборище разных народов, говорящих на кельтском языке.

Так мы простояли три дня напротив друг друга. Каждую ночь мы имитировали начало наступления, что заставляло противника быть всегда в боевой готовности, и это очень сильно выматывало галлов.

На четвертый день галлы снялись с лагеря и направились на север, к видимому вдалеке горному кряжу. Мы также быстро разобрали свой лагерь и последовали за ними, не предпринимая никаких действий для нападения, лишь только моя кавалерия дергала за хвост арьергард вражеской колонны, постоянно осыпая их стрелами. Вечером неприятель опять стал лагерем и приготовился к отражению атаки. Но и легат Сербий так же приказал разбить лагерь и занять оборону. Все четыре дня наши войска стояли лагерем друг напротив друга, а моя конница, как и ранее, не давала скучать галлам по ночам.

Провиант и у них, и у нас стал потихоньку заканчиваться, но, в отличие от галлов, которые каждую минуту ожидали нападения, наши многочисленные отряды занимались поиском провизии. Галлы также пробовали последовать нашему примеру, но несколько локальных стычек немногочисленных отрядов охладил их пыл.

Неожиданно ночью неприятель снялся с лагеря и быстро двинулся по направлению видневшихся гор. Моя разведка донесла, что там, в горах, имеется узкий проход. Замысел врага стал нам понятен. Галлы хотели достигнуть гор и запереть проход своим отрядом, пока основная часть войск успеет покинуть долину, находящуюся за этим каменным кряжем. Сербий приказал моей кавалерии скакать во всю прыть и опередить неприятеля, послав следом за нами пеший отряд легионеров для атаки с фланга. Еще никогда я не гнал свою кавалерию с такой бешеной скоростью. Мы опередили галлов и приготовились к обороне, заняв выгодную позицию. С высоты кряжа было удобно осыпать врага стрелами. А тут и отряд, посланный на подмогу, присоединился к нашей коннице.

Видя, что уловка не удалась, неприятель снова стал лагерем, но простоял всего лишь два дня, а рано утром опять снялся с привала и неожиданно повернул обратно. Мы последовали за ними на почтительном расстоянии, атакуя стрелами хвост колонны. Галлы ближе к ночи остановились и спешно разбили стоянку. Мы следовали привычной нам ночной тактике, не давая отдыхать противнику ни минуты, сменяясь между собой каждые два часа. Одни имитировали атаку, пока другие спали, положив голову на седла своих лошадей. Каково же было мое удивление, когда днем, со стороны галльского лагеря, в нашу сторону направились парламентеры. Оказывается, галлы запросили мира. Легат Сербий потребовал сложить оружие и, взяв с каждого клятву о повиновении Великому Риму, отпустил всех домой. Только через два дня к нашим позициям подошел второй Македонский легион.