Скитания
Шрифт:
– У вас здесь всегда так тихо? – удивился Джордано.
– Чума, синьор чужестранец, – коротко объяснил лодочник.
– Но вы же не сидите дома?
– Чума не чума, а детишек кормить надо, – вздохнул гондольер и резко затормозил лодку.
Из бокового канала выплыла большая черная гондола с двумя гребцами. На носу ее лежали трупы, обернутые в просмоленный холст.
– Погребальная гондола, – сказал лодочник.
Бруно и Ченчо невольно вздрогнули.
– Где же хоронят мертвецов? – спросил мальчик.
– Адриатика велика. Отвезут подальше в море и спустят за борт. А чтобы не всплыли, к ногам покойников привязывают камни.
Лодочник высадил приезжих на
С левой стороны Пьяццеты стояло мраморное здание с великолепными аркадами и неизбежными статуями наверху – библиотека Венецианского сената, огромное собрание рукописей и книг. Джордано, мечтавший поработать в ней, с огорчением узнал, что из-за чумы библиотека закрыта.
184
Марк – по легенде один из четырех евангелистов, описавших жизнь Христа. На иконах изображался с ручным львом.
Справа поднимался величавый Дворец Дожей. Венецианский дож – глава республики – избирался из среды знатных, но пользовался полнотой власти только в дни войны. В обычное время республикой управлял Совет Десяти.
Дворец Дожей – огромное здание в мавританском стиле – стоял на двух ярусах аркад, которые служили нижними его этажами. Широкие окна с заостренными полукружиями наверху освещали парадные залы роскошного дворца – залу Большого Совета, украшенную картинами знаменитых художников, залу Совета Десяти и другие. К главному входу во Дворец Дожей вела беломраморная Лестница гигантов, по бокам которой возвышались колоссальные изваяния Марса и Нептуна – бога войны и бога морей. И тот и другой считались покровителями венецианцев, приносивших им огромные жертвы в сухопутных и морских битвах.
С Пьяцетты Джордано и Ченчо перешли на знаменитую площадь Святого Марка, самую большую и красивую в Венеции. В глубине площади причудливой громадой вставал храм покровителя города, святого Марка. Храм был великолепен, с высокими арками дверей, с пятью большими куполами на крыше по византийскому образцу, со множеством башенок на крыше, завершавшихся остроконечными шпилями. В каждой башенке меж четырех колонн, поддерживавших шпиль, стояла статуя святого. Иные статуи были воздвигнуты на открытом воздухе, подвергаясь действию непогод. Фасад базилики Святого Марка поражал удивительным богатством: множество колонн, поставленных в два яруса, повсюду разноцветный мрамор, порфир, дорогие камни.
Мозаичные картины в нишах отличались яркостью и чистотой красок, которым не грозило время: они были сложены из бесчисленного количества мелких кусочков цветного стекла. Над главным входом красовались четыре бронзовых коня, о которых венецианцы шутили, что это единственные кони в их городе.
Это великолепное пышное здание строилось в течение веков и гармонично соединило в себе черты разных стилей.
Джордано и Ченчо вошли в храм, бронзовые двери которого стояли полуоткрытыми. Их охватила тишина и прохлада. Лишь кое-где в полусумраке мерцали огоньки серебряных лампад да несколько монахов неслышно бродили по мозаичному мраморному полу, охраняя сокровища базилики. Стены собора, полукружия арок и высокие своды были украшены бесчисленными изображениями ангелов и святых – работа знаменитых Тициана, Веронезе, Тинторетто…
Алтарь отделялся от остальной части
Контрасты богатства и нищеты повсюду поражали в Венеции. У великолепного моста Риальто, смелой аркой перекинутого через Большой канал, расположился рыбный рынок, где шла торговля плодами моря, не такая бойкая, как обычно, но достаточно оживленная.
Целый день изгнанники очарованные бродили по площадям, плавали по каналам, осматривали бесчисленные храмы, монастыри и дворцы царицы Адриатики. Венецианцы сторонились их, угадывая по одежде, что это приезжие, быть может, уже зараженные невидимым ядом чумы. Только гондольеры сразу откликались на зов, нищие протягивали руки за подаянием да купцы бесстрашно предлагали товары: пусть рушится мир, но торговля должна продолжаться.
Лишь вечером Джордано и Ченчо вернулись на квартиру.
Глава восьмая
«Знамения времени»
Как ни усиленно работал Джордано Бруно над своим первым научным трудом, он не успел закончить его за время путешествия по реке. Надо было приниматься за работу здесь. И хотя площади и каналы Венеции манили к себе, Джордано сел за стол с пером в руке. Последняя часть «Знамений» требовала особого напряжения мысли, полного сосредоточения душевных сил.
В эпоху, когда еще не появился телескоп, осуществивший мечту Бруно о «небесных очках», когда все астрономические наблюдения производились простым глазом при помощи квадранта, [185] дерзновенная мысль ученого одной силой логики пыталась создать необычайно широкую картину Вселенной. И Бруно ее создал.
185
Квадрант – старинный астрономический угломерный инструмент для определения высоты небесных светил над горизонтом и угловых расстояний между светилами.
Далеко опережая современную ему науку, Бруно утверждал, что Солнце вращается, что звезды находятся в вечном движении, что каждая звезда окружена семьей планет…
Высмеивая библейские сказки о сотворении мира в шесть дней, гениальный мыслитель писал, что мир вечен, что он всегда существовал и будет всегда существовать.
И вот дописана последняя строка, поставлена последняя точка.
– Ченчо, друг мой, – сказал Бруно, – свершилось!
– Поздравляю вас, маэстро! – в восторге воскликнул Ченчо. – Поздравляю от всей души и сажусь переписывать последние страницы. Пока у нас не будет полной копии «Знамений», вы не пойдете к издателям!
Ченчо не замешкался с работой, и через два дня Бруно смог отправиться к венецианским типографам. А Ченчо, проводив наставника, сел за вторую копию «Знамений». В семье Ронка не привыкли рассчитывать на милости судьбы и полагались на собственные силы. Мало ли что может случиться и с рукописью и с копией! Не разгибая спины, Ченчо сидел и переписывал.
Джордано вернулся вечером в мрачном настроении.
– Плохи дела, – заявил он. – Царица-чума на все наложила властную руку. Всякая деятельность в городе замерла. Я был в пяти типографиях. Владельцы одних бежали из города, боясь заразы, в других вымерли печатники.