Склонный к Силе
Шрифт:
Неизвестно, что почувствовала невеста, но жених ровным счетом ничего. Разве что сердце вроде как замерло и забилось с новой силой. Правда, он уже боялся верить. Один раз, с Грацией, уже ошибался. Да и вообще, стоит ли верить гадалке-шарлатанке? Подумаешь, «сердце соберется из кусочков»! Давно собралось, с самой первой встречи в ордене.
Гелиния, пьяная от счастья, смутно помнила свадебный пир во дворце (больше месяца, как княжеская семья перебралась в него, маги проверили все – от подвалов до крыши), зато на всю жизнь запомнила ночь в «Закатном ветерке», в холостяцкой спальне Руса. Наконец-то
А вот Рус прекрасно запомнил свадебный пир.
– Вот что, зять, – Пиренгул отозвал его в сторону, – дочь ничего не соображает от счастья, и дайте боги, чтобы это продолжалось всю жизнь! Ты меня понял?
– Счастья или сумасшествия? – пошутил муж и мгновенно поправился: – Понял я, Пиренгул, не переживай – все для нее сделаю, ни себя и никого не пожалею! – сказал совершенно искренне.
– Себя не надо, – успокоился князь. – Ты венчался и отказался от венца. Понимаю, перехитрил посвящение, но… содержание от казны, земли, людишки… титул за тобой остался? Я о внуках беспокоюсь. А жить где собираетесь?
– Бери выше, князь! Я вошел в «Божественное завещание» как Рус Четвертый, им и остаюсь. Твоя дочь теперь Гелиния – царица этрусков. – Здесь он, надо сказать, ошибся. Его жена стала княгиней, а он сам как бывший этрусский царь – князем «царских кровей». – Правда, без номера и без правления. Земли – все царство, золота – сколько захочу.
Пиренгул снова перестал понимать, шутит зять или серьезен.
Рус все же поправился:
– Деньгами действительно не откажут, а личную вотчину возьму на побережье. Море люблю, – и конечно, умолчал о характере того моря.
Вспомнил, что там каким-то чудом осталась «ничейная» земля и жили одни морские охотники да рыболовы. Не сгонять же какого-нибудь князя-майора, ведь только-только гражданские распри погасил.
«Надо в самом деле заняться…» – постарался запомнить собственное сочинение.
– О «людишках» ты по незнанию сказал. В Этрусии нет приписных и рабов, а вассалы, уверен, потянутся. А поживем мы пока в «Закатном ветерке», пусть Гелиния доучится. Всего два года осталось. – У князя отлегло от сердца. Любил он младшенькую и заранее скучал от предстоящей разлуки.
– Это правильно, но и с внуками не затягивайте… Я вот еще что хотел. Хочу подарить дочери землю… ей, а не тебе, не возмущайся! Рядом с плато Шаманов, на границе с пятном обширная степь, откуда ушли кочевые роды…
– Стой! – Руса вдруг осенило, а князь недоуменно замолчал. – Скоро начнется война за пятна, поверь мне…
– Знаю! – перебил его Пиренгул. – Мы с Андреем ездили к Великим Шаманам. Они рассказали, что каганы ушли… Предки тобой недовольны, ты разберись с ними, что ли…
– Разберусь, – отмахнулся Рус. – А как твари, не слышал? – «Понятия не имею, работает ли Око Всеведенья…»
– Полторы декады бесились, а после… это государственная тайна, особо от Отига и других орденов храни, они еще не раскусили. На астрал все надеются, глупые, опасаются посылать разведчиков – их много за первые дни после Ссоры богов не вернулось… так вот. Чем дальше
– А раз заманчиво, то подари дочери город Кальварион и окрестную долину. Там плодороднейшая почва, прокормит хоть пять твоих Тиров. У города стены – сто лет оборонять можно, и к долине ведут всего два проходимых перевала с отличной дорогой, а на входе в долину – форты. Одной сотней можно стотысячную армию сдерживать, и никак не обойти…
– Откуда?!
– Знаю – и все, – сказал, как отрезал, – а в самом городе и в скалах богатств… короче, пиши официальную дарственную на дочь. По всем правилам, с магической защитой, освященную в храме.
– Это все равно недействительно!
– Удержим долину – очень даже действительно. Понял? Спор перейдет на Суд богов, и наша взяла.
– Ясно! – Пиренгул от возбуждения чуть не вспыхнул. – Ты сам отряды поведешь?
– Нет, – твердо ответил Рус. – Леона попрошу, он давно покомандовать хочет.
– А ты? – удивился князь.
– Я буду помогать исключительно советами, планы нарисую и своей «тропой» – она действует. Немного грузов, людей не больше двух десятков, а сам не пойду. – Последние слова произнес так холодно, что Пиренгул мгновенно остыл.
Рус боялся. Побывав в «божьей шкуре», стал опасаться, что стоит Силе пятен обрести имя, в момент, когда он будет там находиться, он окончательно растворится в той Силе. Потеряет себя, свою душу, свою любовь. Конечно, ощущения в пятне не шли ни в какое сравнение с могуществом бога, но, как говорят: «Обжегшись на молоке, дуют на воду». Рус заработал себе новый комплекс. Теперь даже жалел о возврате пятен, но втайне лелеял надежду, что скоро люди дадут той Силе имя и тогда можно смело входить в «родной мир». С новым богом договорится, как договорился со «старым» Френомом.
Андрей веселился от души и, находясь в хорошем подпитии, с трудом понял вопрос Руса:
– Как смурной? Да, друг, без подготовки свадьба не свадьба. Музыки мало, гостей чуть. Но я рад за тебя и веселюсь!
Они с Грацией уже поздравили молодых, подарили какие-то дорогие безделушки, и Рус нашел обоих вполне счастливыми. Или Асмальгин, как обычно, насплетничала?
– А, ты о том, как мы на плато Шаманов с Пиренгулом ездили? Представляешь, призраки утверждают, что ты мог, а не выполнил обещание. Грозятся больше не пускать, а там все наше золото! Векселя больше не принимают. Такие дела, друг. Ты разберись с ними!
– Разберусь, – облегченно вздохнул Рус. Думал, у них с Грацией нелады, переживал за обоих, – а векселя скоро начнут принимать и без Звездных врат, поверь мне. Выгодное же дело, удобно.
– Ты это купцам объясни.
– Сами разберутся, не маленькие. Ты не думаешь завязывать с учебой?
– Это ты о пятнах, которые теперь бесхозные? А что, ввяжемся? – Глаза Текущего загорелись. – Ты только намекни! А про учебу ты опоздал – я уже взял отпуск. Некогда в Альдинополь съездить, сдать работу, представляешь! Самый злющий стандор не придерется – подмастерье, а если добрый, то мастер. Учись, ученик!