Сколько стоит корона
Шрифт:
На пиру в королевском шатре он сам подошел к рыцарю-гиганту и первым пожал ему руку.
-- Не стоило выходить на поле, зная, что ты где-то здесь, -- вздохнул Кэнт, садясь и занимая полтора места. Даже без своих доспехов он был крупнее большинства мужчин.
-- Ты, верно, отъел бока и обленился на своих виноградниках, -- отозвался Дойл стоя -- его место было возле Эйриха.
-- А тебе все не сидится. А, -- он махнул своей ручищей, -- думал поразить одну красотку мастерством.
Дойл расхохотался, вообразив реакцию той красотки на подобное поражение блистательного
-- Смешно тебе, принц.
-- Дойл. Милорд Дойл, -- поправил его Дойл.
– - Как ты, меня уже давно никто не называет.
-- А мне начхать, -- сообщил Кэнт, -- ты все тот же малолетний безумец, который воевал со мной в горах. Как рука?
Дойл ощупал левую руку, почти вернувшую былую чувствительность:
-- Этой руке хуже уже не сделать. Разве что отрубить.
Впрочем, и он, и Кэнт знали, что в этих словах есть доля лукавства -- в настоящем бою Дойл неплохо держал ей кинжал, выпады которым всегда были неожиданны и не раз помогали ему побеждать.
-- Удачи с красоткой, -- Дойл сжал пальцами плечо старого соратника и заковылял обратно во главу стола.
Проследил, как слуга наливает ему вина и подкладывает мяса, но прежде, чем приступить к еде, взял кубок Эйриха и отпил. Король прошипел:
-- Продолжаешь попытки себя убить?
Дойл дернул плечом и сделал вид, что крайне увлечен процессом пережевывания мяса. Эйрих если и хотел разразиться какой-нибудь проникновенной речью, исполненной братской заботы, то не стал этого сделать -- видимо, очень скучно учить жизни жующего истукана с постной физиономией.
Глава 13
С рассвета королевская охота носилась по темному, уже облетающему лесу, пугая звуками рожков, лаем собак и руганью всадников все живое. К полудню было решено вернуться в лагерь -- почти без добычи, если не считать одного жирного зайца, случайно вытащенного из норы старой гончей.
Король был в ярости и раздувал ноздри так же, как его уставший белоснежный жеребец. Спешившись, он влетел в свой шатер и оттуда рявкнул:
-- Дойла сюда!
Дойл подъехал почти сразу же, он тоже был зол, но на то были другие причины. Ему не было дела до непойманного оленя и неподстреленного кабана, но от произошедшего в конце утренней охоты его пальцы до сих пор нервно подрагивали и то и дело судорожно стискивали повод и гриву коня.
В шатер он вошел, почти не сомневаясь в том, что услышит. И не ошибся.
-- Проклятье, Дойл! Ты сумасшедший!
Не имея возможности сжимать повод, Дойл крепко сжал правый кулак, заставляя кожаную перчатку трещать от натяжения.
Эйрих продолжал:
-- Ты совсем потерял разум, гоняясь за мыслимыми и немыслимыми врагами! Если бы не ты...
-- Ты сейчас лежал бы на постели в разодранным брюхом, -- выдохнул Дойл негромко.
-- Нет, брат. Я бы сейчас возвращался с охоты с дивным трофеем -- как и полагается королю.
Эйрих с силой ударил кулаком по столу, и тот зашатался.
--
На охоте Дойл не обращал никакого внимания на собак и крики ловчих, держась в двух-трех корпусах от Эйриха. С ним ехали тени, занятые тем же самым делом -- сохранением королевской жизни. Поэтому, когда перед королем вылетел матерый секач, и Эйрих в порыве какого-то безумного героизма спрыгнул на землю и пошел на него с одним мечом, Дойл не колебался, давая приказ убить зверя.
Помешал сам Эйрих, бросившийся в атаку слишком рано -- Дойл пустил на кабана коня и напугал его, стрела одного из теней ушла в молоко, зверь сбежал.
-- Я воин, а не нежный цветок, который нуждается в твоей защите, -- прорычал Эйрих тихо.
-- Ты -- король. И у тебя есть обязанности. Первая из них -- беречь собственную шкуру.
Эйрих резко подошел к нему, наклонился к лицу и прошипел:
-- Довольно. Я сказал -- довольно. Не желаю слышать ни слова об опасностях, заговорах и прочем. Ты и так своими подозрениями заставил меня...
– - он выдохнул и добавил зло: -- заставил меня бояться.
-- Эйрих...
-- Уйди. Немедленно. И не показывайся мне на глаза до вечера.
Дойл сжал зубы, на щеках надулись желваки. Хотелось ударить Эйриха, привести его в чувство -- но он знал, что не выйдет. Эйриха невозможно было переубедить. Во всяком случае, пока. Бешеный дедов темперамент.
Ничего не говоря, Дойл развернулся и вышел, в глубине души надеясь, что сейчас ему подвернется кто-нибудь, на ком можно будет выместить злобу. Подошел бы кто угодно -- любой лорд, любой слуга. Кто-то мог окрикнуть его с дурацким вопросом или слишком близко пройти рядом. Кто угодно.
-- Милорд Дойл!
– - раздалось сзади, и Дойл едва не застонал, потому что голос принадлежал одному из немногих людей, которые совершенно не подходили для его целей. Не оборачиваясь, он ответил:
-- Позже, леди Харроу!
-- Это важно!
Он тихо зарычал от бешенства и повторил:
-- Я поговорю с вами позже.
Во имя Всевышнего, он не хотел ее сейчас видеть и слышать. Кто угодно -- кроме нее и, пожалуй, Кэнта.
-- Господин глава тайной службы!
– - выкрикнула она, и Дойл был вынужден остановиться и обернуться. Леди Харроу не была похожа на женщину, которая стала бы так шутить. Значит ли это, что произошло нечто необычное и опасное?
-- Я вас слушаю, леди Харроу.
Она бежала за ним и запыхалась, и его злость невольно уменьшилась, когда он увидел ее раскрасневшееся лицо и ярко горящие глаза. Она остановилась, перевела дух и протянула руку. На раскрытой ладони лежал небольшой предмет.
Дойл взял его и внимательно осмотрел -- это был короткий, но острый металлический шип.
-- Где вы это взяли?
-- Под седлом моей кобылы. Он не вонзился до конца -- был положен неправильно, с расчетом на мужскую посадку, -- быстро проговорила она.
– - Я всегда сама расседлываю своих лошадей -- разумеется, с помощью слуг. И именно слуга нашел это. Я... я не понимаю, что это значит, но решила, что вы должны знать.