Скользкий
Шрифт:
– И кто кого? – поинтересовался я, стараясь не смотреть на изуродованное огнем тело. Паленой человечиной воняло просто невыносимо.
– Это кто? – указал старшина носком сапога на обгоревший труп.
– Цеховик.
– Тогда четырнадцать – три в пользу Цеха. Семнадцать трупов за день! А начальство мнется, никаких конкретных приказов не отдает. Мол, на месте определяйтесь. Главное общественный порядок поддерживайте. И как его поддерживать?
– Дела, – посочувствовал ему я. – Не знаете, из-за чего весь сыр-бор?
– Триада
– Все-то ты знаешь, – хлопнул себя ладонью по бедру старшина. – Водить сначала нормально научись, потом умничать будешь.
– Какие дороги, так и вожу.
– А не проще узкоглазых из Форта выставить? – спросил я старшину, который стрельнул сигарету у водителя.
– Выставишь их, как же. – Засмеявшегося командира поддержали дружинники. – Желтомазые ж как тараканы: их в дверь, они в окно. Нет, если этот бардак еще пару дней продержится, придется Громова просить, чтобы ситуацию разрулил.
– Громов под это дело не подпишется, – решительно заявил водитель. – Он на Воеводу до сих пор нагретый, что тот его из Дружины выпер. Я слышал, наши на директорат выходить собираются, чтобы Цех коней придержал.
– Громов, Громов… – начал припоминать я. – Это основатель коммуны который?
– Ну не то чтобы основатель… Но сейчас он там рулит. – Водитель достал тряпку и начал протирать лобовое стекло, равномерно размазывая по нему грязь. – Он человек в этом районе авторитетный. К нему бы местные прислушались.
– Да, кстати, ты же с Северного околотка? – неожиданно прищелкнул пальцами старшина.
– Да, а что?
– Вас на казарменное положение еще не перевели?
– А с чего бы это?
– У вас же, говорят, бомбист объявился. Третий взрыв за неделю.
– Да ну? – не поверил я.
– Точно тебе говорю.
– Надо же. А меня временно в Центральный перевели, я и не слышал ничего.
– Хозяин живой, но выходить на улицу отказывается. – С черного хода появился дружинник и остановился рядом с нами. – Ничего не видел, ничего не слышал. Товар от огня спасал.
– Как обычно. – Достав планшет, старшина положил его на капот уазика и начал заполнять бумаги. – Молодой, ты труповозку дожидайся и свидетелей опроси. Мы еще на раз район объедем и за тобой вернемся.
– И долго мне здесь одному торчать?
– Как получится. Приеду, чтобы протокол готов был.
– Ладно, побегу я, мне еще в два адреса заскочить надо, – попрощался я с дружинниками.
– Тебе куда? А то смотри – будет по пути, подбросим, – предложил старшина.
– Да мне бы к «Цапле». Ее как, не сожгли еще?
– Да нет вроде. – Старшина повернулся к водителю. – Что скажешь, Михалыч? Подвезем коллегу?
– Поехали.
Мы залезли в уазик и уже минут через десять меня высадили прямо перед «Цаплей», новая вывеска которой была выполнена в восточной манере.
– Спасибо! – поблагодарил дружинников я, подождал, пока уазик отъедет подальше, и пошел к китайскому ресторану. Именно так теперь было написано под угловатым изображением застывшей на одной лапе птицы.
Швейцар – разумеется, китаец, – не проронив ни слова, распахнул передо мной дверь. Да уж, действительно как тараканы. На улице в этом районе уже почти каждый второй чернявый и желтокожий. И чего им в Городе не живется? Братья тоже хороши – нашли с кем сделки заключать. Хотя при чем здесь Братство? Триада бы так и так в Форт пролезла.
Не останавливаясь, я прошел мимо гардероба, спустился в зал и, внимательно рассматривая собравшихся там людей, направился к входу в подсобку. От низеньких столиков доносились незнакомые запахи экзотических по нашим меркам блюд и ароматических палочек, а вот сигаретного дыма в воздухе не чувствовалось.
Людей в зале было немного. Впрочем, часть помещения отгораживали расписанные восточными драконами, тиграми и конечно же цаплями ширмы, которые свисали прямо с потолка. Что-то типа кабинетов? Может, там еще кто сидит.
К моему немалому удивлению, больше половины собравшихся в ресторане людей китайцами не являлись. Не могут же они все на Триаду работать? Или могут? Да какая, собственно, разница, пришли они сюда по работе или просто захотели китайской кухни отведать? Меня сейчас интересует один конкретный человек.
Распорядитель, совершенно справедливо решив, что я слишком уж пристально рассматриваю гостей, двинулся наперерез, но тут мне наконец улыбнулась удача: за одним из столов у дальней стены преспокойно потягивал зеленый чай Ветрицкий.
Не разуваясь и не дожидаясь приглашения, я опустился на циновку и подмигнул опешившему Николаю.
– Чего надо? – напрягся он, но сразу же вытаращил глаза. – Ты?!
– Я. – Мне удалось сдержаться и не посоветовать ему не долбиться в шары.
А Ветрицкий изменился. Нет, не внешне – разве что похудел немного. Просто меня царапнуло неприятное чувство неузнавания. В чем дело? На первый взгляд передо мной сидел все тот же парень – короткие волосы по-прежнему мелированы, в ухе знакомая серьга, другими стали глаза. Слишком холодно и оценивающе они на меня смотрели. Мальчик повзрослел? Посмотрим.
– С чем пожаловал? – слишком уж жестко поинтересовался Николай.
– Просто поболтать, – непроизвольно прищурился я и придержал уже дернувшуюся отвесить затрещину руку.
– Не о чем нам разговаривать, – отрезал Николай и отпил чай. Руки не дрожали.
– В самом деле? А о старых добрых денечках?
– Разговор окончен.
– И так ты разговариваешь с человеком, который притащил тебя полуживого в Форт? – мысленно ставя самому себя самому себе памятник за самоконтроль и выдержку, спросил я. – Не очень-то вежливо.