Скользкий
Шрифт:
– А ты чего даже не спрашиваешь, кто пришел? – Я передвинул лампаду на середину стола.
– А глазок для чего? – Кирилл положил пакет Дениса себе на колени и начал проверять его содержимое.
– Какой глазок? Там такая темень – не видно ничего.
– Я себе в стекла очков заклинание ночного видения прошил, – похвастался Кирилл и выставил на стол пол-литровую жестянку серовато-синей расцветки. – Джин, значит, тоник. Выходит, Селина с волшебных пузырьков так умотало. Будешь?
– Да ну эту гадость.
– А я выпью. – Кирилл вскрыл жестянку и сделал
– Оставил бы Селину опохмелиться.
– Нельзя ему. У нас завтра с утра работка наклевывается.
– Ему нельзя, тебе можно? – ухмыльнулся я. – Двойной стандарт.
– Никаких двойных стандартов. Он у нас мегабосс, а я так, на подхвате, да и не будет мне ничего с одной банки.
– Кстати, насчет «не будет», – забарабанил я пальцами по столу. – Тут паленой водки выпил, мне б закинуться чем-нибудь.
– Возьми в шкафчике над раковиной активированный уголь. – Кирилл допил джин-тоник, смял жестянку и как заправский баскетболист через мое плечо закинул ее в раковину. – Смотри, с пургеном не перепутай. Хотя это в твоем случае препарат тоже эффективный.
– Сам его принимай. Ухх! – Запнувшись, я отбил пальцы на левой ноге о выступавшую из пола крышку люка.
Блин, понаделал у себя черт-те чего, так и шею сломать можно. Хотя, что ни говори, запасной выход штука крайне полезная. Насколько мне было известно, помимо люка, ведущего из кухни в квартиру этажом ниже, у Кирилла было заготовлено еще как минимум три варианта для экстренного отступления: ход в соседнюю квартиру из стенного шкафа в спальне, лестница на крышу из детской и привязанный к вбитому в стену костылю нейлоновый трос, длины которого как раз хватало для спуска на первый этаж.
Чертыхнувшись, я открыл шкафчик, нашарил там упаковку таблеток активированного угля и, кинув шесть штук в железную кружку, залил их водой из стоявшего на раковине кувшина. Фу, какая гадость…
Допив разведенный водой активированный уголь, вернулся к столу, снял куртку и повесил ее на спинку стула.
– И это ты мне что-то про ствол втирал? – ткнул пальцем в болтавшуюся у меня под левой подмышкой кобуру Кирилл. – А сам с такой дурой таскаешься!
– Производственная необходимость.
– Ага, как же, как же. Я-то думал, что хоть у тебя ума хватит с этими идиотами не связываться.
– С какими идиотами? – не понял я.
– С Селиным и Датчанином. С казаками-разбойниками, блин, недоделанными.
– Так это ты вообще-то куда-то завтра с Денисом собираешься.
– А что я? Я так, консультант.
– Ты мне вот что скажи, консультант. – Я встал, подошел к окну и посмотрел на улицу. Темно. Надо бы до «Гавани» двигать. – Откуда наркота новая взялась?
– Кто бы знал, откуда она взялась, кто бы знал… О! Хочешь прикол? – не дожидаясь ответа, Кирилл подошел к мусорному ведру и, пошарив в нем, достал блеснувшую в свете лампады алым ампулу. – В курсе, что капля никотина убивает лошадь, а хомячка разрывает на куски? Смотри.
Кирилл достал из шкафа литровую банку, снял с нее полиэтиленовую крышку и отломил кончик ампулы над уныло шевелившим усами тараканом. Алая капелька упала ему на спину, и тут же хитин панциря лопнул, а лапки скрутило, словно их опалил невидимый огонь.
Я обалдело уставился на банку:
– Это еще что такое?
– Всего лишь доза «куража». – Как ни в чем не бывало Кирилл накрыл банку крышкой и убрал ее к мусорному ведру. – Очень уж у тараканов внутренний мир ограниченный. Их от переизбытка чувств просто на куски рвет. Но если каждый день эту дрянь внутрь себя пихать, то и человека надолго не хватит. И хорошо, если просто уродом останешься. Впечатляет?
– Не то слово. Тебе бы лектором общества трезвости подрабатывать. – Я потрогал болтавшийся на цепочке амулет «Ангела-хранителя». Надо бы поосторожней с этими алхимическими штучками. К чему приводит перенасыщение магической энергией, мне только что очень даже наглядно продемонстрировали. – Сам придумал?
– Сам, все сам, – вздохнул Кирилл. – Может, по маленькой? За встречу?
– Да мне идти пора. – Я снял куртку со спинки стула.
– Ну и куда ты сейчас пойдешь? Давай, оставайся. Я тебе в комнате с Селиным постелю. Хоть потреплемся, когда еще такой случай будет?
– У тебя ж дела завтра? Все равно пить не будешь. Да, честно говоря, у меня желания пить никакого.
– Не хочешь пить – не пей. Я тебе насильно вливать не буду, а себе сейчас сварганю что-нибудь расслабляющее безалкогольное.
– Покушать-то у тебя есть чего? – сдался я. Нет, пить не буду, просто по ночному Форту ползти не хочется.
– Иди в комнату, я сам все принесу. – Кирилл выставил на стол банку тушенки и достал нож. – Да, ты сколько весишь?
– Ты мне тушенку по граммам отмерять будешь?
– Это для другого.
– Для чего?
– Сюрприз будет.
– А стоит ли?
– Стоит.
– Ну килограмм шестьдесят – семьдесят.
– Все, иди давай.
Хмыкнув, я взял лампаду – Кириллу она все равно без надобности – и медленно пошел в зал. От огонька по стенам побежали тени, а привычные очертания предметов вдруг сделались таинственно-зловещими. Войдя в комнату, первое время никак не мог понять, что за странная конструкция возвышается в углу, и, только посветив, разглядел проигрыватель грампластинок «Россия», к которому зачем-то приделали проклепанный раструб из скрученного жестяного листа. А что это за странный ящик с рукояткой, как у шарманки? Граммофон? И он работает? Похоже, да: на журнальном столике лежала стопка пластинок.
Ладно, мы-то где сидеть будем? Приметив широкий подоконник, я поставил на него лампаду и перетащил поближе два стула. Будем, значит, видом ночного города любоваться. Звездное небо, опять-таки, над головой.
– «На патефон поставлю пластинку и застрелюсь под музыку Стинга»? – кивнул я на проигрыватель, когда минут через пять Кирилл притащил блюдо с холодными макаронами и две кружки с резко пахнущей жидкостью.
– Зря смеешься, – Кирилл покрутил ручку завода и опустил иглу на грампластинку. – Песни на три хватает.